Упорядоченное (Сборник)

Белые волосы Асти выпачкались в алом, она поспешно отползала, отталкиваясь каблуками, не сводя с соперницы взгляда, однако в глазах её если что и читалось, так это твёрдая решимость, а отнюдь не страх или паника.

Губы шевельнулись, вздрогнули зрачки, вытягиваясь вертикальной линией, словно у кошки или дракона, и Алисанда, хоть и приготовилась отбить контратаку, оказалась застигнута врасплох – воздух вокруг неё стремительно истончался, словно на самых высоких вершинах.

Алисанда оскалилась, точно пантера из южных джунглей. Черта с два над ней возьмут верх!..

…Заклятие соперницы ей удалось, однако, разорвать лишь в последний момент, когда в глазах уже совсем помутилось. Когда уже ощутила, как пальцы зло сжались на рукоятке игольчато-острого кинжала, когда уже теряла самообладание, когда…

– Стой! – Асти резко вскочила, выхватила что-то из-под плаща, оставшись к Алисанде вполоборота: уязвимая, словно мигом забыла о схватке. – Стой! Вениамин – он – смотри!

Алисанда невольно вгляделась.

Нечто навроде широкого и короткого ножа, лезвие покрыто чем-то тёмным, смутно угадываются начертания рун, сейчас слабо светящихся.

– Это что? – нахмурилась Алисанда. Нет, ошибиться было невозможно – соперница и думать забыла о поединке. – Нож? В… в крови? Что тако…

– Я закляла железо, – прошептала Асти. – На него. Закляла. На него…

Алисанда не выдержала – содрогнулась, с шипением втягивая воздух меж стиснутыми зубами.

Старая магия. Старая, как любовь и смерть. Можно заклясть рунами холодное равнодушное железо, что даст ответ, не обманет, но и потребует высокой платы. Очень высокой платы.

Она, Алисанда, на подобное не решилась.

От грубо откованного ножа веяло силой, такой же древней, как и остальные чары.

– Вставай, – Алисанда резко протянула руку. – Ну, вставай же, я говорю!

Асти воззрилась на неё широко раскрывшимися глазами, верно, подозревая какой-то подвох.

– Скорее! Да не пялься ты на меня так!

– Ты знаешь… где он сейчас?

– Конечно, знаю, – Алисанда почти волоком тащила Асти к лестнице. – Ещё бы я – и не знала! Дурак, проклятье, ой какой же дурак!

– Ой, дурак, точно…

– Так, подруга. Отвечай чётко, коротко и по делу – по стенам лазать умеешь?..

* * *

Отпорная черта ещё держалась, но уже едва-едва. Костец деловито елозил обгоревшей мордой вправо-влево, довершая разгром средних контуров.

– Обратите внимание, мой дорогой ассоциат, – вещал меж тем профессор ди Фелипо, явно наслаждаясь собой, – что костец играет разом роль и разрушителя и, так сказать, громоотвода. И вы ничего не можете с ним сделать, потому что разнесёте свою собственную защиту. Нет-нет, сударь мой, лично против вас я ничего не имею, более того, вы мне весьма симпатичны. Но, увы, молодой человек, есть вещи поважнее вашей души и сознания. Полководец отправляет солдат в бой, зная, что очень многие из них погибнут – но сего требует общее благо. И сейчас оно точно так же требует, чтобы я вернулся, чтобы продолжил своё дело… Ах, вам, наверное, интересно, для чего я всё это говорю, для чего в таких подробностях излагаю свои планы? Видите ли, любезный друг, восприятие моей речи, пусть и невольное, всё равно рассеивает ваше внимание, забирает у вас ресурсы, крайне необходимые для отпора. Ваше болезненное любопытство зло подшутило над вами, мой милый ассоциат. Поэтому я буду вещать и дальше, пока дело не будет сделано… поздно зажимать уши, дорогой студиозус, поздно. Наивно было бы думать, что школярски выстроенная защита устоит против одного из тех, кто составлял ваши учебники. Так – ещё немного, ещё чуть-чуть… ну, господин ассоциат, что попытаетесь предпринять? Мне, признаюсь, даже любопытно. Никогда не страдал зазнайством и не брезговал учиться новому.

Вениамин безмолвствовал, спиной прижимаясь к книжным полкам. Не потому, что ждал момента, когда его блистательный и остроумный план пора будет привести в исполнение, нет – голова у него была совершенно пуста; словно взбесившиеся лягушки, там скакали суматошные обрывки мыслей, среди которых не сыскалось бы ни одной полезной.

Костец медленно, но верно таранил его защиту. Всасывал, зараза, в себя всю направленную в него магическую энергию и успешно рассеивал её в пространстве. Просто, но со вкусом. Какими уравнениями пользовался ди Фелипо, как сумел «прописать» в своём творении эти качества – поистине, бедному ассоциату даже и в более спокойной обстановке только и оставалось, что чесать в затылке.

Конечно, если б всё это было лишь теоретическими играми чудака-экзаменатора…

А профессор, чей дух сейчас являл собой лишь бесформенные клубы дыма (никаких призрачных фигур, помилуйте!), продолжал вещать, голос его ввинчивался в виски, словно там у Вениамина открылась лишняя пара ушей.

– Вот, друг мой, извольте полюбоваться – уже три четверти отпорной полосы преодолено. А всё почему? Потому что мой костец – принципиально новая вещь, некромаги ничего подобного не творили. Либо анимировали обычные скелеты, откопанные в старых могилах, либо мучились с големами, как я поначалу. И никому не пришло в голову использовать жизненную силу самого объекта для необходимых трансформаций!.. Временно живого объекта, конечно же, – закончил ди Фелипо разящим уточнением.

Вениамин молчал. Он был хорошим студентом, и ассоциата получил одним из первых, но…

Но никто и никогда не учил его, как отбиваться от такого противника. Даже с вампирами, кои, как известно, практически не поддаются магическому воздействию, было бы проще. Наверное.

– Ну, не разочаруйте меня, сударь ассоциат, – бухтел и бухтел тем временем профессор. – Давайте, заткните меня за пояс дерзким и неожиданным ходом, найдите нетривиальное решение!..

Нетривиальное решение…

Вениамин до крови прикусил губу, стараясь отстраниться от торжествующего, лезущего в каждый уголок сознания чужого голоса.

Аппарации – явленности в материальном мире сущностей тонкой, духовной природы. Обычно для защиты от них, даже самых вредоносных, хватало именно что отпорных кругов; уничтожать их никому не требовалось, просто потому, что… не требовалось.

Но, раз это «духовное» способно взаимодействовать с магическими потоками, раз его можно блокировать теми же отпорными чарами – значит, должно найтись нечто, способное их не только останавливать.

Думай, Вен, думай! Быстро думай!..

Глаза уродливой и жуткой твари в стеклянной банке глядели на него с ужасом и надеждой.

Отпорные знаки. Руны, их сплетения, каскады стационарных направляющих, по которым незримая сила скользит, словно вода мельничным жёлобом – и что дальше? А вот если…

Во рту вкус крови, молотами бухают в голове слова ди Фелипо, которые Вениамин перестал сейчас даже различать. Тычется мордой костец, самым примитивным образом из всех возможных пробивая дорогу к лакомой добыче. Самым примитивным, но и самым действенным.

Молодой маг выдохнул, пытаясь заставить пальцы не дрожать. Сейчас – или никогда.

Формулы он выговорил так, словно на финальном выпускном экзамене. Отчеканил, со всеми полагающимися интонационными волнами, придыханиями и растягиваниями. Фонетика мёртвых языков, будь она неладна – а вот сейчас как пригодилась!

– О-о, – сбился на полуслове ди Фелипо. – Поздравляю, молодой человек, начали действовать, наконец-то! Давно пора, мой доро…

Отпорный круг перед костяком внезапно раздался. Преграда исчезла, руны вспыхивали и гасли, с таким тщанием вырисованные линии пропадали, словно их тут никогда и не было.