Уральское небо

Я кивнул головой:

– Ага! Больше суток не спал.

Тётя Аня погрозила мне пальцем:

– Я и гляжу, бледный какой-то. Сейчас постелю. Будешь пока в сашином кабинете спать.

– Спасибо, тёть Ань. Я чуть попозже на днях что-нибудь сниму. А пока у вас покантуюсь.

– Нет, Женька, ты попал в маховик! Это ещё Вера с Надей не знают, что приехал. Те вообще не отпустят. Да и страшно нам немного: три бабы в одной квартире. Сам то подумай...

Засыпал я медленно. Сказались нервы плюс долгая дорога домой...

Глава 26. Время покажет

По иронии судьбы, в квартиру Фроловых я заявился накануне своего дня рождения. Двадцать два года! Это вам не баран чихал... Здоровенный детина, если по сути.

Мои двоюродные сестрёнки Верка с Надькой были рады моему приезду. И я их понимал. Старший брат (пусть и двоюродный) в сегодняшнее время значит многое.

Тётка с сестрёнками хотели закатить офигенский праздник. Но я упросил их не отмечать день рождения с размахом. Не очень любил все эти посиделки. Поэтому и посидели скромно, но с обязательным тортиком. Без него никак! Я с детства обожал это кондитерское изделие, и именно на свой день рождения он казался мне всегда вкуснее, чем на других праздниках...

После обеда, я решился пробежаться по друзьям, с которыми давно утратил связь. Поэтому, в первую очередь, я посетил квартиру Снегирёвых...

Меня встретил поседевший и резко постаревший дядя Лёня:

– А, это ты Женёк! Пропал с горизонта, как и мои... Но хорошо, что живой и вернулся.

Я замер в ожидании плохих новостей, и они не замедлили обрушиться на мою голову.

– Да ты проходи!
– пригласил меня в квартиру Снегирёв-старший.
– Боюсь на ногах не устоишь.

Юрка, как оказалось, тоже попал на первую чеченскую. Но в отличии от меня ему не фартануло.

– Да не свезло ему там, пулю от снайпера словил. А потом почти весь его взвод, вместе с ним самим, с землей танком ровняли. Наша вертушка поздно подлетела. Из взвода всего двое парней выжили. Они и рассказали, что произошло. А похоронка вон, в серванте лежит.
– вздохнул дядя Лёня.

Гарик, уже как год, промораживал свои кости где-то в землях солнечного Магадана.

– Скорешился с компашкой одной, а те магазин выставить решили. Да на горячем их милиция повязала. Сразу, при ограблении. Или сдал кто, или менты оперативно приехали. Не знаю я. Пятёрик накинули! А в колонии его на нож посадили. За что, никто так и не понял.
– опустил голову Снегирёв-старший.

На столе возникла бутылка:

– Женёк, будешь? По пять капель, за моих пацанов?

– Неее, дядь Лёнь, не пью совсем. Нельзя мне. Но помянуть друзей не мешало бы... Хоть сока налейте тогда, или воды...

Но я явно не был услышан.

– Как хочешь, а я намахну!
– полстакана исчезли за считанные секунды...

Мой растерянный взгляд остался без внимания. Словно меня и не существовало вовсе!

– Ладно, пойду я, дядь Лёнь. Извините, если что не так...

Снегирёв-старший ничего мне не ответил, только набулькал себе ещё полстакана, выпил и положил голову на стол.

Я тихонько вышел из их квартиры. Вот это номер! Юрки нет в живых и Гарик тоже на небесах. Надо же, какая злая судьба... Я бухнулся на скамейку у подъезда, переваривая информацию. Немного погоревав о братьях Снегирёвых, я направил свои стопы к Димке Гитаристу...

Мать Димки оглядела меня с подозрением и презрением:

– Во дворе он должен быть, если никуда не уполз.

Выйдя из подъезда, я огляделся по сторонам. Возле торца дома толкались какие пацаны, вроде как старшеклассники. Я свистнул им:

– Пацаны, Димку Гитариста не видали?

Те переглянулись между собой и заржали:

– В детском грибке глянь, если он только не уполз оттуда.

– Не понял!
– мой левый кулак непроизвольно сжался.
– Чё, бл*, за приколы?

Ко мне подошёл один из пацанов:

– Айда, покажу! Я, кстати, помню тебя. Ты же Лис, верно? Я на бокс ходил немного, но мелкий был тогда. Не думаю, что ты меня помнишь. Ты с Никитосом легендами были для нас. А друг твой... Ох-хо-хо! Увидишь, сам охереешь...

В детском грибке сидел Димка и, закрыв глаза, пускал слюни.

– После аварии что ли?
– изумился я, глядя на друга.

– Если бы.
– вздохнул парень.
– Нариком стал он. Глянь на сгибы рук.

Осмотрев Димона более внимательным взглядом, я понял, что парнишка прав. Мой друг являл собой классический тип наркомана.

– Бл*!
– вырвалось у меня.
– Да что за день сегодня?

– 18-е мая, вторник.
– не поняв меня, ответил мне парень.

– Да я фигурально выражаюсь.
– жеванул я ему.
– Просто сегодня узнаю, что все мои друзья... Аааа, чёрт!

Со злости я саданул по крыше грибка. Тот покачнулся, но устоял.

– Лис, он давно уже колется, года два, даже больше.
– начал оправдываться парень передо мной.
– Тут ничего уже не сделать...

– Да ты-то ни в чём не виноват!
– взорвался я.
– Не оправдывайся за него. Ну не ты же колешься, в натуре. И не ты его на иглу посадил...

Я пнул лежащий на земле камень. Тот, пролетев метров пятнадцать, врезался в колесо стоящей неподалеку машины. Авто незамедлительно взорвалось противной сигналкой.

– А ну, отошли от машины!
– раздался откуда-то с высоты голос.
– Бегом отошли.

Парнишка моментально растворился. А я продолжал смотреть на Димку.

– Гитарист, ты хоть меня узнаешь?

Димон приподнял на меня глаза. Ничего человеческого в них я уже не увидел. Расширенные зрачки смотрели на меня с минуту. Потом Димка вновь опустил голову, пуская слюну...

От обиды я зашагал куда глаза глядят. Минут через пять, понял, что нахожусь в парке и опустился на ближайшую скамейку. Я закрыл лицо руками...

Через одну лавочку в парке тусовались подростки: пятеро мальчишек и три девчонки. Они на бумбоксе явно слушали сборник песен "Иванушек Infernational", поскольку чередовались старые и новые композиции.

По панельным домам обрываются листья,

Обнажилась земля до рябиновой кисти.

Запрокинув башку, чистотой упиваюсь.

Всё гляжу и гляжу, всё как-будто бы каюсь...

От голоса Игоря Сорина я вздрогнул. Уже больше полутора лет его нет с нами. А сольные песни Игоря до сих пронзительны. Да и "Иванушек" я слушал чисто из-за этого талантливого парня, ну это на мой погляд. А то, что произошло с ним в сентябре 1998-го года, я считал большим недоразумением.