Уран для Хусейна

«Шестерка» выскочила из моросящего сумрака на широкую, залитую светом фонарей улицу и понеслась к недалекому Главпочтамту. Сэт, соблюдая дистанцию, неотлучно следовал сзади.

Плотный увесистый брус долларов, упакованный в пластиковый пакет, Бэбик принес быстро. Пересчитывать валюту Зуб не стал — зачем, если клиент места себе от страха не находит. Небось каждую купюру раз сто обслюнявил, боясь ошибиться.

— Посидите пару минут. — Сашка выбрался из машины и скрылся за углом почтамта. Сэт, как условились, поджидал на противоположной стороне проспекта, у входа в гостиницу «Минск».

— Тебе пакет, — передал Зуб добычу и улыбнулся, не в силах сохранить на лице серьезность, — купи себе немного «Олби». А нам с Ленкой — шампанского. Поеду с ним на дачу, за час обернусь. Позвони Ленке, пусть к тебе едет. Вместе почин отпразднуем.

Когда он вернулся к Бэбику и уселся за руль, тот вдруг нерешительно поинтересовался:

— А можно два паспорта оформить? Я ведь с невестой уехать хочу.

— Вот доставите контейнер, вернетесь, тогда и решим. — Настроение у Зуба испортилось враз. — Хоть бабушку покойную увозите, но сперва дело сделайте. Уяснили?

Бэбик мигнул и согласно склонил голову. Страх понемногу улетучивался, никто не пытался арестовать контрабандистов с поличным, не проявлял к «Жигулям» повышенного интереса. Пока Валентин Петрович относил деньги, он специально изучил окружающую обстановку. Охрана, о которой говорил «коминтерновец», действовала очень профессионально — даже зная об их присутствии, Бэбик никого не заметил. Вывод напрашивался закономерный: если и дальше так пойдет — волноваться нечего. С такими парнями не пропадешь.

++

Лишившись верного собутыльника Бэбика, Мишка научился пить на пару с телевизором. Набирал водки с запасом, усаживался поудобнее перед экраном и, стоило возникнуть кадру, в котором кто-нибудь держал в руке налитый бокал или иную емкость, чокался, ударяя краешком своего стакана в кинескоп. Иногда, если телесобутыльник произносил тост, пил по его поводу, чаще придумывал тосты сам. Получалось здорово. За неделю Мишка перепил почти со всеми знаменитостями — от ведущего «Поля чудес» Леонида Якубовича до президента России Бориса Ельцина включительно. Пил с крутыми голливудскими ребятами, дринькавшими скотч в полумраке стандартных американских баров, с эстрадными звездами, лакавшими шампанское на очередной останкинской тусовке, даже с хоккеистами, чем-то полоскавшими рот после очередной забитой или пропущенной шайбы, тоже пил, высказывая, в зависимости от ситуации, поздравления или сочувствие. Спиртное по шести основным и двум коммерческим каналам текло рекой, позволяя пить не абы с кем, а в подходящей компании. Выбор собутыльника определялся Мишкиным настроением. Сегодня к вечеру его охватила сентиментальная грусть, и телеалкаш, пощелкав переключателем программ, шарил французскую мелодраму с Аленом Делоном, тоже грустившим со стаканчиком коньяка в руках.

К полуночи оба, и Делон, и Мишка, набрались прилично, поэтому, когда в дверь требовательно позвонили, последний выбрался в прихожую с огромным трудом.

— Кто там? — попытался он припасть к глазку, но промазал и чуть не вышиб себе глаз дверной ручкой.

— Сто грамм… Открывай скорее, водка выдыхается.

Голос показался знакомым, и Мишка, дернув собачку замка, распахнул дверь. На тускло освещенной лестничной площадке качались двое — «дипломат» Казик и незнакомый мордоворот, чем-то походивший на Кинг-Конга, недавнего Мишкиного собутыльника. Впрочем, условного, гигантская обезьяна чокалась с ним кокосовыми орехами.

— Встречай гостей. — Оказалось, что качается не Казик, а хозяин квартиры. Гости были хоть и навеселе, но шагнули в прихожую твердо и уверенно. — Решили тебя проведать. Держи-ка. — Казик ткнул Мишке в руку пакет, полный разномастных бутылок.

— Проходите, — с трудом удержав подарок, Мишка мотнул головой, приглашая в комнату, — оч-чень рад. А то фильм уже кончается, а я еще ни в одном глазу.

Какое отношение имеет продолжительность фильма к зрению хозяина квартиры, гости не поняли, но вопросов задавать не стали. Повесив плащи на вешалку, прошли в комнату и уселись на диване. Мишка приволок из кухни пару чистых стаканов, быстренько разлил принесенную гостями «Смирновскую» и торжественно произнес:

— За живое общение, которое не заменит никакая электроника!

Мордоворот недоуменно посмотрел на Казика, тот пожал плечами и, чокнувшись с Мишкой, покосился на батарею пустых бутылок:

— Один, значит, гуляешь?

— С Делоном, — кивнул Мишка на экран, где спившийся коллега умирал на больничной койке, не выдержав темпов соревнования со зрителем-собутыльником.

— Понятно, — хмыкнул Казик и, интеллигентно оттопырив пальчик, опорожнил свой стакан. Закуски не было, но «дипломат» понюхал манжетку белоснежной рубашки и просиял: — Замечательно. Кстати, забыл вас представить. — Он указал подбородком на мордатого. — Это Сева, мой старинный приятель.

Сева выдул водку одним глотком и протянул Мишке широкую, как лопата, клешню:

— Очень рад, много о тебе слышал.

Какая-то странная искорка мелькнула в его абсолютно трезвых глазах, совсем не соответствовавших расслабленной пьяной улыбке. Но перепившему Делона Мишке было не до того, уставленный бутылками стол требовал продолжения, да и Казик наполнил стаканы по новой.

Однако следующий глоток оказался роковым. Мишка икнул, тихо сполз на пол, из последних сил дотянулся и выключил, согласно закону Кир-Буха, телевизор, да там, под телевизором, и остался в полной отключке.

— Во дает. — Сева оттянул Мишкино веко и посмотрел на Казика. — Теперь его до утра не добудишься.

Перестарались, надо было сперва о деле поговорить, потом уже наливать.

Казик встал и включил телевизор.

— Ничего страшного. Через час оклемается, я его натуру знаю…

Мишка и вправду очухался очень быстро. Не прошло сорока минут, как он сел, диким взглядом обежал стены родной квартиры и уставился на гостей:

— Не понял? Вы-то здесь откуда взялись?

Сева нагнулся, легко приподнял хозяина под мышки и усадил в кресло. Казик тотчас ткнул ему под нос полстакана.

— Лечись давай. Весь вечер вместе пьем, а ты, выходит, ничего не помнишь.

Копаться в недрах памяти Мишка не стал, опохмелился, и все закружилось в привычном калейдоскопе товарищеской попойки. Наконец Сева пришел к выводу, что хозяин окончательно пришел в себя и оборвал затеявшего травить анекдоты Казика:

— Давай о деле.

— Михаил, а почему мне твой друг не звонит? Эдуард, кажется? — Казик улыбался, но как-то неестественно и напряженно. — Я уже договорился с кем надо, Севу вот подключил, а он как в воду канул.

— Бэбиковы дела мне теперь до веника. — Мишка откинулся на спинку кресла. — Он, сволочь, пить бросил. И потом, мы неделю уже не встречались, понятия не имею, почему он тебе не звонит.

— А где он живет? — приподнялся Сева, пересаживаясь поближе. — Как его отыскать?

Что-то в голосе гиганта Мишке не понравилось, и он решил о Бэбике не распространяться.

— Не знаю я. Он сам ко мне приходил и звонил. Даже фамилии его не знаю.

— Вот те раз, — удивился Казик, — вы же в одном классе учились.