Уран для Хусейна

— П-п-пойдемте, — забуксовал Бэбик, представляя одиночную камеру гэбэшного подвала — иное просто в голову не шло, — и покорно вошел в подъезд, вежливо, но настойчиво подталкиваемый незнакомцем. Валентин Петрович с любопытством наблюдал, как хозяин квартиры дрожащими пальцами воевал с дверными замками, внутренне холодея от мысли: а вдруг не КГБ — даст в прихожей по макушке, и сливай воду. Но все обошлось, агрессивности гость не проявлял. Наоборот, его жесткое лицо стало вдруг удивительно обаятельным, и, повесив плащ на вешалку, он намекнул, что беседа предстоит долгая, не мешало бы скрасить ее чашечкой чаю или кофе.

Бэбик мог предложить только датское пиво, которым предусмотрительно набил холодильник Мишка, исходя из двадцать второго закона Кир-Буха, гласящего — в доме может не быть хлеба, спичек и соли, но пиво должно быть всегда, поскольку для пьющего человека оно так же важно, как инсулин для диабетика.

Отхлебнув прямо из баночки, гость поудобнее устроился в предложенном хозяином кресле и первым же вопросом напугал Бэбика до смерти:

— Не любите, значит, родину, Эдуард Борисович?

— П-п-почему? — пролепетал Бэбик, слегка перепутав времена. Прежде подобное обвинение действительно несло за собой серьезные последствия, но теперь проклинать Родину-мать сделалось как бы хорошим тоном. Впрочем, Белоруссия не Россия, и от сохранившей прежнее, ставшее во всем мире символом суперзла наименование спецслужбы можно было ожидать чего угодно.

— Ничего страшного, — засмеялся Валентин Петрович, — не пугайтесь. Такую родину, — он показал рукой за окно, — любить не за что… Ну да ладно, — помолчав, гость вновь приложился к баночке «Туборга» и продолжил: — Я к вам по делу. Скажу откровенно, мы все о вас знаем.

Последние слова прозвучали настолько многозначительно, что Бэбик поперхнулся скисшим пивом и закашлялся. Валентин Петрович похлопал его по спине и присел на диван рядышком, пробудив у Бэбика дикую мысль, что КГБ принимает его за голубого.

— Что вы знаете? — отпрянул он в угол дивана. — П-поясните, пожалуйста.

— Все, — повторил пришелец, — буквально все. И о дедушке вашем, и о наследстве. И о непреодолимом желании выехать за границу.

— Дипломат сдал? — икнул Бэбик. Гость почему-то смутился, видимо, догадливость хозяина квартиры пришлась ему не по вкусу. Но возражать не стал и, быстро придя в себя, согласился:

— Сдал-сдал. Как говорится, с потрохами. Но суть в ином, я уполномочен предложить вам следующее…

Сперва оглушенный случившимся Бэбик слушал рассеянно, однако постепенно начал понимать, что ни арестовывать, ни устраивать в квартире обыск гэбэшник не собирается. Валентин Петрович оказался членом сверхсекретной подпольной организации, ставившей целью реставрацию советского государства и физическое уничтожение так называемых демократов. Долго и гневно он метал громы и молнии в адрес тех, кто ныне дорвался до власти, потом притих и заговорил о Бэбике. Выходило, что сотрудничать с «Коминтерном» — так называлась организация истинных марксистов-ленинцев, — свято хранившим вечные идеалы, тому сам Бог велел. Причем исключительно в его же, Бабиковых, интересах.

«Коминтерн» существовал на добровольные пожертвования патриотически настроенных граждан, и к секретным счетам КПСС доступа не имел. Но ощутимую поддержку организации оказывал верный друг бывшего СССР Саддам Хусейн. В глубокой тайне на территории Ирака готовили боевиков-«коминтерновцев», скрывались под крылом иракского лидера террористы, совершавшие в республиках СНГ всякие кровавые акции. Дабы сохранить некоторую независимость, «Коминтерн» в долгу не оставался, оказывая Ираку посильную помощь. В основном это касалось ядерного вооружения. Хусейн старался сделать свою страну великой державой и любой ценой пытался создать собственную атомную бомбу.

Из секретного хранилища в городе Арзамас-16, как заявил Валентин Петрович, удалось похитить пять килограммов сверхчистого урана, столь необходимого товарищу Хусейну. Контейнер с ураном вот-вот привезут в Минск (почему именно сюда, Черепцов не пояснил), но организация обязана выплатить за него двести пятьдесят тысяч долларов наличными. К сожалению, расхитители демократической собственности членами организации не являются и сотрудничают с «Коминтерном» исключительно из корыстолюбия. Такой валютной наличностью «Коминтерн» пока не располагает, а время не терпит. Между тем иракская разведка готова заплатить за контейнер полмиллиона, но для этого требуется переправить уран в Гамбург.

Некоторая утечка информации навела на след «Коминтерна» российскую ФСК, боевиков-баркашовцев из РНЕ и американцев, поэтому организация вынуждена использовать в качестве курьера абсолютно незасвеченного человека. И человеком этим должен стать Бэбик. Ему оформят загранпаспорт и визу, помогут избежать таможенного контроля, и он, в свою очередь, доставит вышеупомянутый груз в Германию и получит полмиллиона долларов. Кроме того, Валентин Петрович от имени организации обещает гражданство в любой европейской стране, сторонников у «Коминтерна» хватало, и в этом плане возможности были неограниченные.

— Такие вот дела. — Гость посмотрел Бэбику в глаза. — Беретесь? Хотя после того, что вы узнали, можно и не спрашивать, — «коминтерновец» зловеще скривил губы, — для вас теперь альтернативы нет. Ставка слишком велика…

Бэбик тупо смотрел перед собой и ничего не видел. Вернее, видел. Холодный, с простреленным затылком труп на мокром асфальте темного глухого переулка — почему-то финал сотрудничества с патриотами-интернационалистами виделся именно таким.

— А вас не смущает моя национальность? — нащупал он вдруг палочку-выручалочку. — Хусейн ведь враг всех евреев.

— Кто вам такое сказал? — удивился Валентин Петрович. — Как раз напротив, в Ираке к жи… вашему брату прекрасно относятся. Не использовали же в девяностом химическое оружие, хотя и могли. И потом, нам-то без разницы. Оплатите здесь, получите там. И прибыль ощутимая, и гражданство, скажем, в Люксембурге. Вы ведь к этому стремитесь? Остальное пусть вас не волнует, дольше проживете. Да, рекомендую отныне вести себя аккуратнее. Никаких баб, — Валентин Петрович почему-то вздохнул, — о водке-селедке тоже забыть. Сидите дома и ждите, мы вас сами найдем…

С того вечера Бэбик изменился. Пить перестал, от Мишки едва ли не прятался, только с Леной продолжал встречаться. Правда, по вечерам она теперь пропадала у смертельно больной подруги, но зато с работой в магазине теперь было покончено. Бэбик с удовольствием заплатил долг хозяину магазина, а Лене особо не надоедал. Ведь сотрудничество с «Коминтерном» обязывало видеться с невестой пореже, и Бэбик, как в прежние времена, отсиживался дома. Изредка появляясь на улице, он теперь в каждом прохожем подозревал тайного агента организации, в существовании которой не сомневался.