Уравнитель. Спецназ по-боярски. Том 1

Выдыхаю.

Хочу извиниться, но не пристало князю просить прощения у челяди. Понимаю, что сейчас раздражаю здесь многих своим высокомерием. Несмотря на то, что собрался сегодня совершить благородный поступок, найти воду и еду для народа.

На меня глядят десятки глаз, голодных до информации, и я знаю, что должен толкнуть речь. Прочищаю горло, сдержанно произношу:

— Я обязательно найду обратное зелье, чтобы исправить то, что случилось помимо моей воли, — показываю рукой на бороду доставщика.

Онотрицательно качает головой.

— Барин, не стоит извиняться, — треплет пальцами бороду, — я уже привык. Мы даже группу рыжебородых ребят собрали, копья метаем вместе. Фактически, ты подарил нам возможность дружить по интересам — по физическому недугу, — ухмыляется.

— Это хорошо, бросаю холодно. — Понижаю голос на пару тонов, говорю: — то, что по школе разговоры разговаривают на тему нашего похода — плохо. Лаврик узнает, никуда не пустит.

Рыжий приближается ко мне, тихо говорит:

— Лаврентий знает все, иначе не уехал бы сегодня в срочную поездку.

— Когда вернется?

— Через два дня.

— Странно… наш поход займет примерно столько же.

Что же получается, он специально нас отпускает, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Чтобы понять, на что мы годимся как мужи, маги и воины?

Но мы еще не совершеннолетние, нам по пятнадцать –семнадцать лет. И если с нашей головы упадет хоть один волос, пока мы находимся в стенах заведения учебного, волос на голове не видать Лаврику.

Понять не могу, то ли от большого ума он это делает, то ли от разгильдяйства. Или кто-то ему приказал, отпустить нас.

Тогда есть вероятность того, что мы в беде.

— Князь Оболенский, нам пора, — киваю и иду на выход. Друг едва поспевает за мной.

Едва выходим на улицу и вдыхаем свежей грудью свежий воздух, как я спрашиваю его.

— Что духи думают о нашем походе?

— Правда хочешь знать?

— Да.

— Нехорошее предчувствие у меня. Даже духов звать не нужно, чтобы понять, всё это какая-то подстава. Мы пойдем туда — не знаю куда, за тем-не знаю зачем, с теми, кого не знаем и не можем всецело доверять.

— Я… — не успеваю договорить, потому что рядом со мной мелькает красивая фигурка девушки. А мелькает потому, что девчонка шибко быстрая и кружится вокруг меня.

— Лиса, прекрати! — рычу я на Алису — оборотницу.

Резко останавливается впереди, прямо у моего носа.

Глаза цвета янтарь глядят в мои, сверкают каким-то нехорошим предвкушением. Немного раскосые, кошачьи и кокетливые.

Девушка в обтягивающем костюме из лайкры плотоядно улыбается и локоны рыжие теребит.

Соблазнительная вся из себя и хитрющая.

Пухлые губы смотрят призывно.

Но я не куплю на уловки Алисы, слишком долго ее знаю.

— Чего хочешь?

— Почему так грубо? Разве так с дочкой знатного боярина разговаривают?

— Говори уже, не крутиться, голова без тебя кругом идет.

— Знаю, что вы сегодня выдвигаетесь в поход. Тоже хочу. Я недавно боевое крещение прошла, новому приему научилась, мне бы испробовать на врагах.

— Ну не знаю! Девчонка в отряде — к беде.

Алиса распускает волосы и рыжие блестящие локоны падают на ее грудь. Она облизывает губы, и Оболенский не выдерживает.

— Бери ее, хуже не будет. Лиса в курятнике. Ну да, куда уж хуже!

— Ура! — выкрикивает и убегает от нас.

— Ты куда? — кричу ей вдогонку. Ну вот уже терки с ней начались, а мы даже еще в дорогу не вышли.

— За примочками! — кидает через плечо.

— Ты понял, о чем она? — спрашиваю у Оболенского. Мне нужен срочно перевод с женского языка на человеческий.

— Думаю, за оружием, — кивает головой, соглашаясь с самим собой.

— Ладно, посмотрим, — с корзиной в руках, иду к себе в комнату, чтобы собраться в дорогу. — Слушай, нам же оруженосец нужен, кто-то должен нести провизию. Не княжеское это дело!

— Подыщем, — соглашается Оболенский.

Глава 13

Алиса склоняется над картой, брошенной на землю, ее пальцы быстры и уверены. Солнечный свет освещает густые рыжие волосы, завязанные в тугой узел, и черты лица, заострившиеся от очередной девичьей диеты или влюбленности, надеюсь не в меня. Она говорит негромко, но в ее голосе звучит жесткая уверенность.

— Выжить в походе, найти артефакт для земледельцев или артерию водную под землей — это вам не в школе магии учиться, участвовать в игрушечных боях, — её слова словно удар хлыста.

Попробовала бы она хоть один бой выиграть.

Игрушечный! Мать твою.

Баба есть баба, ни черта не смыслит.

Князь Воротынский, одетый в видавший виды плащ, резко поднимает голову. Его тёмные глаза прищуриваются, как у хищника перед прыжком. Шрам на лице, полученный в одном из ручных боев, и до сих пор не заживший, придает ему свирепое выражение.

— Цыц, женщина, — его голос звучит тихо, но холодно, как ледяной душ. Приказ резкий, не терпящий возражений, словно это не просто слова, а закон, высеченный в камне.

Алиса не отводит взгляда. Она не из тех, кто сгибается под тяжестью чужой воли. Дамочка не из робкого десятка.

— Если вы хотите провалить дело, так и скажите, князь, — бросает она, наклонив голову набок, — но не мешайте мне говорить правду.

Толпа «героев» затихает.

Где-то далеко завывает ветер, скребя по душе и нервам. Воротынский медленно опускается к карте, сложив руки на груди.

— Хорошо. Говори, — его губы дергаются в усмешке, но взгляд остается ледяным.

Алиса качает головой и снова сосредотачивается на карте, где мелькают руны, отметки и линии, ограничивающие поля от поселений.

Кажется, каждый присутствующий задерживает дыхание, словно от слов боярыни зависит нечто гораздо большее, чем слова выражают.

На самом деле, мужчины вежливы по другой причине.

Алиса — боярская дочь, другие здесь не учатся, и тоже имеет за своей душой гордость и предубеждение… к таким выскочкам-князьям старшекурсникам, как Ваня.

А с собой заставляет считаться, потому что у ее отца много денег.

Какие выдающиеся таланты есть у Лисы пока никто не в курсе.

Поход покажет!