Урфин 2. Новая власть

Не глядя ни на кого, он прошёл к своему месту.

– Что-то барбос тебя затаскал, – раздался над самым ухом, голос Шнура.

– Следственный эксперимент готовит, – пожал плечами Урфин.

Ему не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, однако уже завтра его повезут на эксперимент, а ещё ничего не готово.

– Мне нужно с Дизелем поговорить, – сообщил он Шнуру.

Шнур окинул его насмешливым взглядом:

– Не вопрос.

Он подошёл к Дизелю и что-то зашептал ему на ухо, Дизель, полулёжа на нарах, смерил взглядом Урфина, затем качнул головой, приглашая к себе.

Урфин поднялся и подошёл, Шнур подсунул ему табуретку, а сам почтительно отошёл к остальным уголовникам, камера гудела ровным гулом негромких разговоров, так что вряд ли остальные могли слышать их разговор.

– Присаживайся, – Дизель указал на табурет.

Урфин сел, и нервно оглянулся на остальных.

– Не кипишуй, всё в ажуре, чего хотел? – взгляд Дизеля цепкий, словно проникающий внутрь, Урфин размял губы, стиснул в замок пальцы и нахмурился. – Слышал тебя завтра, казаки уводят? Самое время дать винта, – продолжал Дизель.

Половину из того, что говорил Дизель, Урфин не понимал, лишь интуитивно он догадывался, о чём идёт речь.

– Да, завтра повезут на следственный эксперимент…потому, и хотел поговорить… – прошептал Урфин, оглядываясь на остальных сидельцев.

«Как ему сказать, или хотя бы начать, чтобы дошла вся серьёзность того, что мне надо? – размышлял Урфин».

Множество мыслей вертелось в голове, и там же, в голове, они складывались в убедительные аргументы, но стоило только открыть рот, как убедительность терялась, и выходил какой-то бред.

– Базарь, чем смогу… – Дизель скинул с нар ноги и сел.

– Вообщем для успеха мне нужен обряд, вернее жертва, – Урфин смотрел в пол.

– Не понял, что за пургу ты гонишь? – Дизель, видимо, от удивления даже повысил голос.

– Ты слышал о моих успехах, так вот, чтобы их иметь нужно, принести жертву, – Урфин поднял голову и встретился взглядом с Дизелем.

Несколько минут они смотрели друг на друга, словно обменивались мыслями.

– Жертву, в смысле грохнуть? – переспросил Дизель.

– Да, грохнуть! И это нужно сделать уже сегодня, завтра будет поздно, – сообщил Урфин, глядя прямо в глаза Дизелю.

– Да ты с дуба рухнул?! – воскликнул Дизель. – Знаешь, что за это бывает, такой душняк устроят мама не горюй, весь кислород перекроют, маски-шоу нагонят, братва не поймёт… не-е, это без меня, – Дизель замотал головой. – Даже не думай, парень.

Дизель лёг обратно и уставился в верхние нары.

Урфин ещё минуту посидел, потом поднялся и вернулся на своё место.

Дело принимало скверный оборот. Он надеялся, что Дизель поможет ему провернуть обряд, который не только вернёт силы, но и сделает возможным завтрашний побег. Однако надеяться на Дизеля, как видно, не приходится. Тогда как?

Урфин лёг и отвернулся к стене, будь, что будет.

Неизвестно сколько он так лежал, в сознании переплелись явь и дрёма, сквозь дремоту в сознание проникали внешние звуки: какие-то разговоры, скрипы нар, шлепки карт, запахи немытых тел и табачного дыма…

Вдруг дверь камеры ожила, замок лязгнул и петли скрипнули.

– Принимайте ещё одного! – сообщил голос охранника.

Дверь тут же захлопнулась с хищным железным лязгом.

Урфин повернулся и всмотрелся, – мужик на вид лет 37–40, вцепился в матрас и тревожно оглядывал камеру, его светло-каштановые волосы взъерошены, а лоб, казалось, увеличен за счёт глубокой залысины.

– Опаньки, кто тут у нас? – вертлявый Чика уже подскочил к новичку. – Чё зёнки вылупил? На чём завалился?

– Э-э…м-мм… – мужик смотрел непонимающе и мычал.

– Напряги кукундер, за что барбос забросил? – ощерился Чика.

– Какой статей у тэбя? – вмешался пожилой грузин по прозвищу Чечен.

– С-сто п-пят-а-я, г-говорят, пункт «к», – стук зубов мужика был слышен даже Урфину.

– Атас, братва! Мокрушника загасили! – крикнул Чика.

– Ты с ним осторожней, – подмигнул Чике Шнур.

Чика обернулся на Шнура и осклабился:

– Не меньжуй басота, я не зяблик, я блатной.

Он повернулся к мужику и оглядел хозяйским взглядом:

– Чё за работа?

– В-водитель, – мужик переступал с ноги на ногу, будто приплясывал.

– Какой водитель, ты чё динамо крутишь? – Чика упёр руки в бока. – Слушай, пряник, хорош горбатого лепить, сработал кого?

– Да это тот, девку который, медсеструху, замочил, – сообщил молодой урка, которого Урфин не знал.

– Насильник с больничного городка? – спросил кто-то.

– Да не, тот с бородой, говорят, был, – послышался чей-то голос.

– Он это, точно тебе говорю, нас вместе в аквариуме держали, – снова сообщил молодой урка. Камера заволновалась.

Чика обошёл мужика со спины:

– Верно братва гутарит, ты медсеструху завалил?

– Я не помню, – бормотал мужик, его руки так сдавили матрас, что тот стал похож на песочные часы.

Слова больничный городок и медсестра подхлестнули воспоминания Урфина, перед глазами всплыл образ Лены, тревожно забилось сердце.

Урфин сел на нарах и уставился на мужика.

Чика обошёл растерянного мужика кругом и остановился прямо перед ним.

Вероятно, он хотел что-то выкинуть, очередную свою штуку, но тут к нему подошёл Шнур и что-то прошептал на ухо.

– Ладно, пока устраивайся там, – Чика кивнул в сторону дальнего угла, – после базарить будем.

Мужик послушно забился в угол, а Чика и Шнур подсели к Дизелю.

Камера зажила привычной прежней жизнью, сопровождаемой гулом приглушённых разговоров и осторожных смешков.

Урфин пытался разглядеть, что делает мужик, но из-за перенаселённости камеры мужика не было видно, мелькали чьи-то головы, торсы, руки, потому он вновь откинулся на спину и принялся глядеть вверх. Перед глазами металлический низ верхних нар, который почему-то особенно угнетал, Урфин вспомнил, как он когда-то глядел на жёлтый прокуренный потолок своей съёмной квартиры и считал себя несчастным человеком. Интересно, что бы сказал теперь тот трусливый и слабый Демид, если бы знал, что окажется здесь, запертым в тесной камере с отпетыми уголовниками? Эта мысль почему-то его развеселила и Урфин улыбнулся.