Урок женам

Это было два дня тому назад… Однако я ни в чем его не упрекнула. После нашего тягостного объяснения я молча во всем с ним соглашаюсь. Я презираю не столько его поведение, сколько приводимые им доводы для оправдания. Возможно, он прочитал это презрение в моем взгляде. Он тут же насторожился. Полученная награда избавляет его от сомнений в истинности своих добродетелей и в то же самое время освобождает его от их доказательства. Я же, не имея Военного креста, нуждаюсь в мужестве ради самого мужества, а не ради наград, которые мы за него получаем. Такая «фантазерка», как я, нуждается в реальности… Робер, наивно порадовавшись, что он довольно легко выходит из войны — при этом я не смогла скрыть улыбке, — внезапно воскликнул:

— Такого тебе никогда не удалось бы добиться!

Нет, Робер, я запрещаю тебе это говорить. Более того, я запрещаю тебе так думать. Я ничего ему не ответила, но мое решение было принято сразу. В тот же вечер мне удалось встретиться с Маршаном и обо всем с ним договориться. Он любезно согласился похлопотать за меня. Завтра я потихоньку уеду в госпиталь в Шательро. Все будут думать, что в этом тыловом госпитале я буду в полной безопасности. Пусть думают. Только одна Женевьева знает, что меня может ожидать. Как она смогла догадаться о том, каких больных там лечат? Я не знаю… Она умоляла разрешить ей поехать со мной, чтобы мы могли работать вместе. Но я не могу согласиться с тем, чтобы в ее возрасте она так рисковала собой, ведь перед ней еще вся жизнь. «Нет, Женевьева, ты не можешь и не должна ехать со мной туда», — сказала я, нежно поцеловав ее, как будто мы прощались навсегда. Моя родная Женевьева так же не может больше довольствоваться видимостью. Я очень люблю ее. Именно ради нее я пишу эти строки. Именно ей я оставляю эту тетрадь на тот случай, если мне не суждено вернуться…