Уроки, Которые не Выучивают Никогда

Тамура безошибочно вел вверх и наружу. Старый Аспект обладал странными способностями, когда нужно было выбирать направление. Много раз я полагалась на него, и он никогда не сбивался с пути. Время от времени он хихикал про себя, а в какой-то момент даже заявил, что стены движутся. В то время я решила, что он сумасшедший. Что ж, я всегда знала, что Тамура безумнее клыкастого слизняка, но тогда я подумала, что он просто бредит. Теперь я в этом не уверена. Я думаю, что, возможно, стены действительно двигались. Я думаю, Джинн ускорял наш путь.

Мы мало разговаривали. Я хотела поговорить с Сильвой, но не могла придумать, что сказать. Я чувствовала и утешение, и страх. Страх, что нам больше нечего сказать друг другу, что нашим отношениям больше некуда развиваться. Утешало то, что, несмотря на молчание и секреты между нами, мы оставались вместе. Объединенные. Сильные. Любовь, настоящая любовь, — это не широкие жесты, не напыщенные знаки внимания. Настоящая любовь проявляется в мелочах. В уютном молчании и долгих взглядах. Обнимать своего партнера в конце долгого рабочего дня только потому, что ему кажется, что он в этом нуждается. В пожилой женщине, стоящей на четвереньках и старательно срезающей каждую травинку на могиле своего партнера даже спустя десять лет после его смерти. Любовь, настоящая любовь, проявляется бесчисленным числом разных незаметных способов. Знаки есть, но они не грандиозны. Они просты, часто неизящны. И все же я предпочла бы простой знак внимания широкому жесту в любой день. Я всегда предпочла бы настоящую любовь страстному влечению. Потому что я знаю, какое из них длится вечно, а какое сгорает, оставляя лишь мимолетные воспоминания и забытые обещания.

Я обдумывала все, что узнала, пока мы проходили через эти мрачные залы, и кое-что поняла: я разгадала не всю загадку, а только ее часть. Слова Сссеракиса все еще терзали меня. Ранд придали ужасу форму, но создала его я сама. В этом не было никакого смысла. По собственному признанию древнего ужаса, он существовал тысячи лет. Я, с другой стороны, существовала всего восемнадцать. Как я могла создать что-то за тысячелетия до своего рождения? Ужас никак не помог мне ответить на этот вопрос, но я почувствовала его веселье, когда потянулась за ответами.

Имико забавляла меня ироничными замечаниями, время от времени шепотом произносила оскорбления, и даже ринглет, который ехал у нее на плече, притянул несколько лиц. Ее страх почти прошел, по крайней мере меня она больше не боялась. Лучше бы она вообще не приходила. Именно ее преданность мне и желание быть полезной заставили ее последовать за мной, но здесь она была в опасности, и чувствовала себя не в своей тарелке. Более того, это была бессмысленная опасность. Имико могла подраться с лучшими из них — я до сих пор помнила, как она меня избила во время нашей первой встречи, — но она не была воином. У нее не было собственной магии, и она избегала драк. Я не могла отделаться от ощущения, что она погибнет, если пойдет со мной. Мысль о том, что моя младшая сестра может превратиться в призрака, приводила меня в ужас. Она ненавидела призраков.

К тому времени, как мы выбрались из глубин До'шана, солнце уже клонилось к закату. Последние яркие красные лучи уходящего дня сияли над западным горизонтом, придавая городу угрожающий вид. Семейство Диких зашипело на нас, когда мы выбрались из люка в то, что было их домом, насколько я могла судить. Сильва прорычала им несколько слов — по крайней мере, я думаю, что это были слова, — существа попятились, а мы поспешили наружу. Возможно, чувство направления у Тамуры было даже лучше, чем я могла себе представить, или, возможно, Джинн действительно изменил наш путь, но мы оказались у подножия гигантской черной сферы, возвышавшейся над центром города. Хардт, Иштар и Хорралейн уже ждали нас там.

Наверное, мне следовало бы радоваться, что Хардт не довершил то, что начали Дикие, своим объятием; оно определенно было достаточно сильным, чтобы сломать кости. Вместо того, чтобы разозлиться из-за того, что я убежала и бросила их, на его лице не было ничего, кроме облегчения, когда он заключил меня в крепкие объятия. Я бы солгала, если бы сказала, что не пискнула от тревоги, но я все равно была ему благодарна. Приятно осознавать, что большой терреланец всегда будет рядом со мной, через что бы я ни прошла и что бы я ни сделала. Когда Хардт отстранился от меня, он посмотрел мне в глаза, и я увидела, как вытянулось его лицо. Улыбка сменилась чем-то похожим на жалость.

— Что ты наделала, Эска? Клянусь Лурсой, во что ты себя превратила?

Он, должно быть, увидел это в моих глазах. Узнал боль, отразившуюся в них. Мы оба были виновны в зверствах, в том, что теряли себя в битве. В том, что убивали без оглядки. Мы оба были запятнаны кровью, которая проникала глубже, чем кожа. Мне не нужно было отвечать ему, а Хардту не нужно было знать подробности. Он снова крепко обнял меня, и я беззвучно заплакала, уткнувшись ему в плечо. Если интересно, всегда можно определить, когда кто-то беззвучно плачет; он неудержимо дрожит от усилий сдержать слезы.

Есть более неотложные дела, чем потакание своим саморазрушительным прихотям, Эскара. Мы должны найти способ проникнуть внутрь сферы.

Я отстранилась от Хардта, и он отпустил меня. Сфера была позади Хардта, и она заслоняла мне обзор. Она была огромной, настолько большой, что заняла бы половину огромной пещеры внизу. Казалось, она была встроена в скалу вокруг себя, и город неестественно изгибался, когда приближался, как будто улицы и здания медленно затягивало во тьму. Хорралейн был неподалеку, роясь в обломках, как будто что-то искал.

— Вы уже пытались войти? — спросила я.

Хардт кивнул:

— Эта штука очень прочная. Хорралейн даже сломал свой топор, пытаясь проникнуть внутрь. Где-то здесь может быть дверь, но потребуется некоторое время, чтобы ее найти. И обойти ее не так-то просто. Какая-то сила притягивает тебя к ней. Притяжение, тяга. Что-то… Я не знаю, но это определенно кажется магическим.

— Сто? — Голос Иштар, громкий и отчетливый, обращенный ко мне. — Ты действительно убила сотню этих диких зверей собственной рукой? — Йемин была неподалеку и, очевидно, рассказала о моей бойне внизу.

Я печально потрясла головой:

— Я думаю, их было чуть больше пятидесяти.

Могла бы быть и тысяча, если бы ты перестала сопротивляться мне.

— Нет, — сказала Йемин. — Было ближе к сотне.

Иштар пожала плечами. «Возможно, в конце концов, ты не такая уж ужасная ученица. Иди сюда. Смотри. Смотри. У нас новая проблема». Ее голос звучал слишком жизнерадостно для того, кто нашел проблему.

Земля вокруг сферы неестественно возвышалась, и это создавало возвышенность, с которой открывался вид на остальную часть города. Иштар указала на южную окраину и протянула мне подзорную трубу. Я прищурилась и смогла разглядеть фигуры, приближающиеся к городу. Пока я смотрела, открылся портал, и из него вышли еще несколько фигур.

— Прибыла терреланская армия, — сказала Иштар, оскалив зубы.

— Ты уверена, что это терреланцы? — спросил Хардт.

— Нет, — вздохнула Иштар. — Я ужасная наемница, которая не умеет распознавать флаги и форму.

Хардт присоединился к нам, и я почувствовала, как чья-то большая рука легла мне на плечо. Это меня совершенно успокоило.

— Никогда больше не оставляй меня наедине с этой женщиной, Эска. Она невыносима.

— Ты был не один, — сказала Иштар, снова обнажая зубы в своей обычной улыбке. — С тобой был еще один крупный мужчина из Террелана. — Она взглянула на меня, сверкнув глазами. — Они оба слегка меня испугались.