Уроки, Которые не Выучивают Никогда

— Мне жаль. — Пустые слова, но я все равно их произнесла. И я не шутила.

Сссеракис снова рассмеялся. Ты извиняешься перед мертвыми, но не перед живыми. Они твои. Ты убила их, ты ими владеешь. Используй их, Эскара.

— Как? Они призраки. Как я могу их использовать? Как они могут мне помочь?

Тогда Ген посмотрел на меня, но, в отличие от Изена, в его глазах не было обвинения. Он обнажил зубы в улыбке, которую я так хорошо у него знала. Затем он указал на соседнее здание.

— Что там внутри? — спросила я. Конечно, я не получила ответа. За годы учения я узнала о призраках одно: они не могут говорить. Большинство из них едва ли обладают разумом.

Вероятно, это ловушка. Твои призраки стремятся заманить тебя в опасную ситуацию.

— В один момент ты говоришь мне использовать их, а в следующий, что они замышляют что-то против меня. — Сссеракис сделал то, что делал всегда, сея сомнения и страх в моем сознании.

Я сформировала источникоклинок в руке и подошла к дверному проему, Ген последовал за мной. Дверь была заперта, но запертые двери мало что могут сделать против обученного взломщика. Возможно, я могла бы действовать мягче, используя кинемантию, чтобы открыть замок, но хитрость никогда не была моей сильной стороной. Я ударила по двери взрывом кинемантической энергии, который отбросил ее в комнату за ней. Дикие позади меня начали переговариваться, как я предполагаю, взволнованными голосами.

— Ты можешь прикрыть мне спину? — спросила я Сссеракиса. По правде говоря, я понятия не имела, как ужас смотрит на мир. Мог ли он видеть только то, что видела я, или он существовал в моей тени? Раньше это не казалось мне уместным, но теперь, когда я была почти одна, я поняла, насколько полезно было бы знать ограничения ужаса. К сожалению, в ответ на свой вопрос я получила только угрожающий смешок.

Большинству людей требуется время, чтобы глаза привыкли к тусклому освещению, но благодаря моей связи с Сссеракисом я отлично видела даже в самых темных местах. В тот день это спасло мне жизнь. Не успела я переступить порог, как на меня набросился Дикий в потрепанной одежде и с грубым ножом в руках. Было тесно, и я выбрала короткий источникоклинок. Я отвела удар в сторону, а затем проделала зияющую дыру в груди нападавшего. На Диком не было доспехов, клинок глубоко вонзился в тело, и дикарь упал на пол, скуля и испуская последние вздохи. Другой Дикий бросился на меня с другого конца комнаты, и я подняла руку, вызывая выброс огня. Дикий вылетел из здания, крича от боли, пока сгорал заживо. Не самый приятный способ умереть. В тот момент я не чувствовала вины. Это пришло позже.

Для полуразрушенных зданий на почти брошенных улицах, и населения, которое, казалось, состояло из одичавших пахтов, мало чем отличавшихся от зверей, внутри здания было на удивление чисто. Там была мебель, хотя и незнакомого мне типа, и стопка горшков в одном углу. Даже когда ветер задувал в дверь, пыль не поднималась. Думаю, тогда я поняла, что До'шан — вовсе не руины. Это был живой город, совершенно непохожий на Ро'шан, почти за пределами узнавания родства, но все же это был город.

Ген вплыл в здание, не обращая внимания на окровавленного Дикого на полу, и остановился в центре комнаты. Затем призрак посмотрел прямо вниз, на маленький деревянный люк. Я поняла намек. В скалу под зданием были встроены каменные ступени, которые вели вниз, в темноту, так далеко, что даже мое ночное зрение не могло проникнуть сквозь нее. Я заколебалась.

Нечего бояться темноты.

— Меня пугает то, что может скрываться в темноте.

Сссеракис усмехнулся. Мы скрываемся в темноту, Эскара. Они должны бояться нас.

С этим чувством в голове я начала спускаться в глубины До'шана.

Глава 44

Истина легко приходит в темноте. Я думаю, возможно, это потому, что нас почти ничто не отвлекает.

Что-то не давало мне покоя, когда я спускалась по лестнице. Это был вопрос, который я игнорировала с тех пор, как мы спустились по лестнице. Теперь я знала, что у Сссеракиса есть ответ на этот вопрос.

— Ты сказал, что Джинны были архитекторами вашего мира. Что они построили в нем все.

Да. Они придают всему форму, соответствующую их замыслу. Даже здесь, на лестнице, ведущей в темноту, видна эстетика Джиннов. Сссеракис был прав насчет этого. Стены были выгнуты наружу, а затем снова внутрь — отличительная черта дизайна Джиннов, хотя я не могла понять его предназначения.

— А это означает, что они посетили твой мир и изменили его по своему замыслу, точно так же, как и мой. Но это не вся правда, так? Они не просто построили ваши города и придали форму вашим ландшафтам. Джинны создали Другой Мир, так?

Сссеракис некоторое время молчал. Достаточно долго, чтобы лестница закончилась, и я оказалась в коридоре, похожем на те, по которым я спускалась в разрушенном городе Джиннов. Я задействовала свой Источник пиромантии и зажгла в левой руке яркое желтое пламя, и драгоценные камни на стенах начали светиться изнутри. Это было знакомо и мне, и Сссеракису.

Джинны хотели создать что-то, что они могли бы полностью контролировать. Несмотря на всю свою мощь и целеустремленность, они обнаружили, что все еще связаны законами этого мира. Поэтому они стремились создать нечто, неподвластное никаким законам, кроме их собственных. Они построили мой дом. Реальность, которая могла подчиняться их воле. И в этой реальности они создали мир, такой же большой, как этот, но без законов, управляющих его существованием. Солнца нет, но есть тепло и свет, и все вокруг продолжает расти. Погоды нет, но ветер все еще воет, а вода все еще течет.

Объединив свои силы и создав мир, который подчинялся их воле, Джинны воздвигли города, гораздо более величественные, чем те, что они могли бы построить здесь. Они играли с силами природы, такими как гравитация, и заставляли свой новый мир создавать странности и чудеса. Они создали целый мир и превратили его в свою личную игровую площадку. Сссеракис на некоторое время замолчал. По крайней мере, так нам сказали.

— Потому что тебя там не было. — Я продолжала следовать за призраком Гена, пока он плыл по коридору. В отличие от разрушенного города Джиннов, этот не был пустынным. Я заглядывала в комнаты, мимо которых проходила, и видела, как изнутри на меня смотрят глаза Диких, изучая меня. От запаха готовящегося мяса у меня защипало в носу. — Вас не существовало. Ужасов не существовало. Другой Мир был пуст.

Тебе потребовалось достаточно много времени, чтобы понять это.

— Джинны создали ваш мир, но вас создали Ранд.

Сссеракис издевательски рассмеялся. Ты так близка к истине, Эскара.

— Тогда скажи мне.

Ранды придали нам форму, но создали нас не они, а вы.

— Что? — Справедливости ради стоит сказать, что это было ошеломляющее откровение. Хотя и правдивое, по-своему.

Возможно, ты заметила, что и Ранд, и Джиннам не хватает воображения? Сила у них есть. И желание ее использовать. И все же все они только имитируют то, что было раньше. Джинны создали целую реальность и сделали ее настолько похожей на эту, насколько смогли, изменив лишь мелкие детали здесь и там. Ранд могут создавать детей в любой форме, какую пожелают, но все их Аспекты принимают форму землян, пахтов или таренов. Даже формы, которые они принимают. Мезула выглядит так, словно все народы вашего мира объединились в одно целое. Вейнфолд принимает форму огня.

— Джагран принял форму молнии. Но какое это имеет отношение к тому, кто вас создал?

Это имеет отношение к причине, по которой началась война между Ранд и Джиннами, Эскара.

— Почему? Из-за чего началась война?

Моя тень шевельнулась у меня под ногами, и на мгновение передо мной возник Сссеракис, сочащийся чернильной тьмой. Ужас смеялся надо мной, как в моем сознании, так и из моей тени. Перестань спрашивать у меня ответы на все вопросы и найди их сама.

— Но ты же знаешь ответы, так почему бы просто не сказать мне?

Потому что так веселее.

Разочарование редко приводит к ясности мысли. Сссеракис дал мне достаточно информации, чтобы заставить меня усомниться во всем, что я знала о Ранд, Джиннах и войне между ними. Войне, которая во всех отношениях сформировала Оваэрис. Войне, в результате которой были уничтожены оба народа. Я пыталась разобраться в этом, основываясь на всем, что я узнала, но нашла только разочарование, и, судя по издевательскому смеху Сссеракиса, ему это нравилось. Сейчас я оглядываюсь назад и думаю, что вижу в этом другую правду. Сссеракис отвлекал меня, заставляя задуматься о последствиях его разоблачения, а не воображать смерть моих друзей. Честно говоря, ужас знал меня слишком хорошо.