Уроки переносятся на завтра

– Открывать?
– шёпотом спросил он.

– А какие ещё варианты?

На пороге за дверью стоял приземистый паренёк с раскосыми глазами — вылитый Дерсу Узала, только намного младше. Он попытался проскочить внутрь, наклонив голову и сгруппировавшись, как перед прыжком в печку.

– Ты к кому?
– спросил Толян, преградив дорогу незнакомцу.

– Да это же Атхуяк!
– почти обрадовался Серега.

– Кто?!!

– Потом расскажу. Что-то давненько тебя не видел, - обратился он к монголу.
– Какими судьбами?

– Кровать моя!
– запричитал тот, поскольку имел законное право на одну четвёртую площади 226-ой.

– Выгнали?

– Брат приехал. Сестра приехал. Папа приехал.

– Что, сразу все вместе?

– Да. Совсем вместе. Ночевать буду.

– Конечно, ложись. Только не пугайся, когда Атилла вернётся. Ладно?

– Ладно. Не пугаться Атилла.

Понял ли он, кто такой, этот страшный зверь Атилла, Серегу не волновало. Здоровяк сам сумеет с ним договориться, если что. Они с Толяном ещё немного посекретничали, но теперь на отвлечённые темы, а потом тоже легли спать.

Однако сон не шёл. Какие-то спутанные, разрозненные мысли клубились в головах обоих друзей. Опасения, сомнения, догадки.

– Ты не спишь?

– Нет.

– Домой мне ехать нужно.

– Давно пора.

– Только ты не подумай, что я струсил или что-то такое. Действительно пора.

– Не подумаю.

Утром Толян подскочил непривычно рано и сразу стал собираться, чтобы лишними душевными переживаниями не навредить принятому накануне решению. Гости до сих пор не вернулись, что тоже играло ему на руку. Атхуяк и Лёха мирно спали.

– Куда поедем?
– уточнил Серега.

– На вокзал.

– А чего не в аэропорт?

– Дешевле на поезде.

Они, как полагается, присели на дорожку, выждали традиционную минутную паузу, а потом поплелись на трамвайную остановку.

Толян сразу сунулся в воинскую кассу, где не было ни очередей, ни обязанности доказывать необходимость срочной поездки. Он только просунул в окошечко военный билет и назвал пункт назначения.

– Есть пассажирский в девять двадцать, - сказала женщина.
– Но он прибывает на два часа позже, чем скорый на одиннадцать сорок. Какой берёте?

– Пассажирский.

– Плацкарту?

– Спасибо, общим обойдусь.

Глава 34. Формула

Всё. Оставалось что-то около часа. Потом они разбегутся в разные стороны, и никому не известно, пересекутся ли их пути-дороги когда-либо снова. Многое изменилось, многое забылось. Их будущее теперь больше не зависело от прошлого.

Они взяли в буфете десяток бутылок «Бархатного», которое называлось так, видимо, из-за нежной пены, которая рвалась из бутылки. И парочку «наборов в дорогу».

* «Набор в дорогу» — варёное яйцо, два ломтя чёрного хлеба, кусок жареного минтая, кружок варёной колбасы, огурец. По отдельности не продавалось.

– Что делать собираешься?
– спросил Серега, стараясь быть серьёным, но Толян лишь усмехнулся.

– В милицию пойду, - сказал он, непонятно, в шутку ли.

– Зов предков?
– поддержал наметившийся тон разговора Серега.

– Лучше на эту тему не начинай.

– Не буду. Вариант со студенчеством, значит, ты категорически отвергаешь.

– Пока да.

– Зря. Без образования ты и в ментовке выше сержанта не прыгнешь.

– Ладно. Видели, каким образованием вы здесь занимаетесь.

– А где по-другому? До диплома дожить, а там — все двери раскрыты перед тобой.

Они механически клацнули стаканами и сделали по глотку, соображая, что ещё нужно успеть сказать в отведённый им срок. Однако от мучительных поисков темы их спас какой-то гражданин, одетый в сомнительной свежести пальтишко, и лыжную шапочку времен войны 1812-го года.

– Прошу прощения, - сказал он.
– Не могли бы вы выделить мне четверть стакана вашей жидкости? Запить таблетку.

Он и в самом деле держал наготове белое колёсико в давно немытых пальцах.

– Это пиво, - разочаровал его Толян, мимолетно отметив про себя, что им везёт на всякую рвань в последнее время.

– Не побрезгую ничем, - не смутился человек, подставляя пустой стакан.

Серега щедро плеснул ему из бутылки вдвое больше запрошенного и с интересом понаблюдал, как тот справился с задачей.

– От печени?
– пошутил Толян.

– Что вы! Это обычный анальгин. Прошлой ночью у меня, ни с того ни с сего, разболелся зуб...

Он сделал паузу, разглядывая собеседников и читая на их лицах одно лишь неудовольствие от его присутствия. Судя по всему, к такому отношению он привык, и оно его ничуть не смущало.

– Краем уха услышал ваш разговор. Вы уж извините. С вашего позволения готов внести свои пять копеек, как говорится.

Друзья переглянулись, и Толян неожиданно благодушно махнул рукой.

– Пусть треплется. Но следующую порцию пива тебе придется заслужить, - предупредил он бомжа.

– Вижу, вы неправильно истолковали мои намерения, - улыбнулся тот.
– Но я не в обиде.

Он стащил с головы шапочку, под которой оказалась буйная растительность, слегка тронутая сединой.

– Меня зовут Бич, - отрекомендовался он.

– Это заметно, - пошутил Серега.

– И опять вы ошибаетесь. Эту кличку я получил от друзей за хлёсткость и прямоту выражений. Хочу поведать вам одну поучительную историю.
– Он торжественно поднял вверх указательный палец.
– Когда мне исполнилось десять лет, отец подарил мне на день рождения луноход на батарейках. Стоило его включить и положить на пол, как он принимался самостоятельно кататься по комнатам. Наткнувшись на какое-нибудь препятствие, он давал задний ход и двигался в противоположную сторону.

– Помню, - подтвердил Толян.
– У меня тоже был такой.

– Конечно, - согласился Бич.
– Наша промышленность штамповала его в таких количествах, будто от него зависело здоровье нации. Мне нравилось наблюдать за игрушкой. Я поражался её упорству и оптимизму. Конечно, тогда я ещё был далек от каких-либо выводов, но картинка глубоко врезалась мне в память. Потом в моей жизни произошли многочисленные неинтересные события, о которых и сказать-то особо нечего. Закончил школу, поступил на физмат, потом в аспирантуру, рано обзавелся семьёй... Много всякого повидал. Среди моих планов были, смешно сказать, научные открытия и академическая карьера. Я даже успел вступить в Партию, - шёпотом признался Бич.