Ущербная луна

— Сыновья?

— Адама подозревали в смерти отца, а того — в смерти деда Адама.

— Почему?

— Полиция считала, что там были замешаны деньги.

— Но это не так?

— Проклятие семьи Рюэллей — это не только безумие и отсутствие дочерей. Все, к чему бы они ни прикасались… — миссис Бизли развела руками.

— Превращается в дерьмо, — пробормотала я.

— Грубо выражаясь. — Она снова поджала губы.

Ну, по-другому и не скажешь.

— У них мало земли, — продолжила миссис Бизли. — Особняк, болото. Чтобы сохранить это в семье, надо много денег.

— А почему они вообще построили особняк на болоте? — спросила я. Меня всегда интересовал этот вопрос.

— Первый Рюэлль приехал в Луизиану из Франции через Канаду.

Из Акадии. Так я и думала.

— Каджуны всегда держались обособленно, а Рюэлли — так вообще. Они купили тот кусок земли за гроши, и столетиями отказываются ее покинуть, несмотря на сплошное невезение.

Никогда не понимала людской одержимости землей, но именно из-за нее велись войны и гибло множество людей.

— Так выяснили или нет, почему оба старших Рюэлля покончили с собой? — продолжила я. — Может, они оставили записки?

— Ничего.

— Мне хотелось бы почитать статьи о том, как они умерли, но...

Я глянула на наручные часы. Сначала нужно забрать пленку из проявки.

— Я поищу, — сказала миссис Бизли. — И могу сделать копии — доллар за страничку.

— Было бы замечательно. — Я вручила ей десять долларов.

— Оставлю копии на столе. Если не я, то кто-то другой здесь будет. Как вас зовут?

— Диана Мэлоун.

Она глянула на меня строгим взглядом учительницы.

— Никогда не слышала, что у Рюэллей есть ирландские корни.

— Побочная ветвь, — пояснила я. — Только тсс.

На секунду мне показалось, что миссис Бизли откажется мне помочь. И почему, спрашивается? Она библиотекарь, ей платят за предоставление информации. Какая ей разница, кто я?

Думаю, никакой, потому что она сунула деньги в карман и попрощалась.

Я поспешила наружу, удивленная тем, что узнала. Однако настоящий сюрприз ждал меня в фотоателье.

Я заплатила за фотографии, лихорадочно вытащила их из конверта, потом схватила продавца за руку и сунула ему под нос один из снимков.

— Что случилось?

Он был лет на десять моложе и сантиметров на десять ниже, да еще и килограммов на десять легче меня, и поэтому его лицо стало затравленным и начал дергаться кадык.

— Э-э-э... что?

— Здесь ничего нет.

— Ну почему… — Он всмотрелся в изображение. — Есть.

— Я не имею в виду болото, траву и деревья. Там было кое-что еще.

— Что?

— Не знаю! — Я практически кричала. — Поэтому и сфотографировала!

Казалось, паренек был смущен как никогда.

— Вы что-то сфотографировали, и этого нет на распечатанной фотографии?

— Да.

— Мэм, но это невозможно. Если бы там что-то было, мы бы увидели это на снимке… — Он указал на красивую картинку ночного болота. — Если только это не вампир. — Парень фыркнул, развеселившись от собственной шутки. — Нет, погодите, вампиры не отражаются в зеркалах. А на фотографиях не видны оборотни.

Я нахмурилась, обвиняя слишком холодный для жаркого осеннего дня воздух из кондиционера во внезапно пронявшей меня дрожи.

— Что вы сказали?

Наверное, мой тон насторожил паренька и дал понять, что мне не смешно, потому что он перестал хихикать и отступил за прилавок. Как будто это мне помешает, если я захочу пойти за ним.

— Оборотни не видны на фотопленке, — повторил он.

— И откуда такая информация?

— Я живу в Новом Орлеане всю свою жизнь, — ответил он. Как будто это все объясняло.

— Вампиров и оборотней не существует.

— Разве? — пробормотал он со слабым французским акцентом. — Может, вам стоит наведаться в Квартал одной после полуночи или в полнолуние пройтись по болоту. Знаете, почему нет вечерних экскурсий на кладбище?

— Из-за ограблений.

— Не только. Еще мертвые встают из могил.

Я уставилась на молодого человека, которого поначалу сочла таким безобидным, почти застенчивым. Теперь он казался просто чокнутым.

— Хорошо, хорошо. — Я отступила к двери.

— Волка от оборотня можно отличить только одним способом — выстрелив в него серебром.

— Логично, — ответила я. — Спасибо за подсказку.

Он что, серьезно?

Я повозилась с дверью, открыла ее и выбежала на жару.

— Больше туда ни за какие коврижки, — пробормотала я. Даже если в этом ателье не портили фотографий.

То, что на снимках пропечаталась только трава, а оборотни не видны на фотопленке — просто совпадение. Потому что оборотней не существует, не существует, не существует.

И, может, если я трижды щелкну каблуками, то окажусь в Канзасе, а не посреди этого бардака. Очень хотелось попробовать, но вот незадача — серебряных башмачков у меня не было.

Вместо этого я купила новую пленку, убеждая себя, что рентгеновские аппараты для осмотра багажа в аэропорту испортили мою, и отправилась к болоту. Только припарковавшись перед особняком, я вспомнила, что собиралась забрать статьи из библиотеки.

Отдаленные раскаты грома заставили глянуть на запад. На горизонте сгущались огромные черные тучи. Похоже, на нас надвигалась гроза. Так как я привыкла к слабым грозам Среднего Запада, а не к ураганным ветрам юга, вернуться в город завтра показалось неплохой идеей.

Кроме того, если я найду мыло, то смогу принять душ прямо в палисаднике. Учитывая, что последние несколько дней термометр зашкаливал от жары, этот замысел казался слишком соблазнительным, чтобы от него отказаться.

Закрыв багажник с камерой, фотографиями и оружием, я поспешила внутрь и захватила все необходимое для принятия душа. И еще взяла с собой гри-гри.

— С волками жить… — пробормотала я и запихнула оберег в карман джинсов. Порошок, изобличающий зомби, брать не стала — побоялась, что, намокнув, он может раствориться или еще что похуже.