Ушли, чтобы остаться
Шрифт:
После аплодисментов Будушевская грациозно раскланивалась на четыре стороны, покидала с собачками манеж и в который раз переживала, что дирекция посмела включить в представление большой аттракцион белых медведей.
«Конечно, публика приходит в первую очередь поглазеть на северных великанов, а не на собачек, но два звериных номера в одной программе нонсенс! На утренниках еще срываю аплодисменты, вечерами же полный провал: взрослых моя лающая группа интересует мало».
Отработав вечернее представление, сняв грим, переодевшись, Будушевская под руку с клоуном возвращалась в гостиницу, где Малышев готовил на тщательно скрываемой
После ужина Будушевская не забывала похвалить клоуна:
– Из тебя вышел бы преотличный повар и муж – напрасно зарываешь талант. Умеешь угодить любой женщине, о таких, как ты, мечтает любая. Без твоих забот ложилась бы спать голодной, что, впрочем, необходимо в моем возрасте. Не будь тебя, собачки вышли бы из повиновения, к моему стыду, вытворяли в манеже черт знает что, и я стала бы работать гардеробщицей или кассиршей.
– Нельзя разуверяться в себе.
– Ho бывают обстоятельства.
– Не путай человеческую слабость с обстоятельствами, артист должен оставаться сильнее всяких обстоятельств.
– Не сравнивай меня с собой. Ты сильный, а я, как положено женщине, слабое существо. Всякие невзгоды выбивают из колеи, как всадника из седла. – Ирина Казимиров-на убрала со стола посуду, развязала на голове ленточку, и волосы рассыпались на плечи.
Виталий Сергеевич пожелал спокойной ночи и ушел в свою комнату. Будушевская подумала: «Если бы сбросить четверть века, вернуть молодость, построила личную жизнь по-иному, рядом был бы вечный влюбленный Виталик, повзрослевшие дети с внуками…»
Она сознавала, что частенько бывала легкомысленной, влюбчивой, скоропалительно принимала важные решения. «Это сейчас я стала мудрее, терпеливее, лучше разбираюсь в людях, не совершаю ошибок. Нужна ли Виталику, имею ли право перекладывать на него свои одиночество, тоску?.. Поздно что-либо менять, пусть все остается как есть…»
Присаживалась к зеркалу, накладывала на лицо крем, накручивала на бигуди волосы, завязывала косынку и укладывалась в постель. И под утро видела себя во сне под куполом цирка на трапеции, чувствовала неповторимость полета под куполом и, разжимая пальцы, ныряла в пустоту, которая не имела дна…
Электрик Петя выключил на время антракта на щите рубильник, погасил софиты, прожектора, арена со зрительным залом поблекли.
– Понравилось? Дальше будет еще интереснее – медведи да не простые, а белые, с далекого севера, точнее, Ледовитого океана.
Новая знакомая закивала.
Петя хмыкнул и принялся хвастаться, как сделал почти ручными семейство аллигаторов из реки Нил, выступал с крокодилами и однажды самый кровожадный чуть не откусил у дрессировщика руку.
Девушка широко распахнула глаза, сдержала дыхание. Довольный вниманием, Петя продолжал врать как по писаному:
– Другой на моем месте, слабак, бросил бы работать с опасными зверями, но меня крокодилами не испугать. Понятно, имеется риск, но без него в нашем деле никак нельзя.
– А где… эти… – залепетала очередная знакомая.
– Имеешь в виду того аллигатора? Пришлось
списать – коль взбесился, толка уже нет. Сейчас временно командую светом, ожидаю поступления львов, чтоб обучить всяким трюкам.– Но львы, слышала, тоже очень опасны.
– Придется рисковать собственной жизнью, или сделаю хищников послушными или слопают меня.
Врать Петя мог долго и красиво, но следовало на время отложить очаровывать девушку, заменить в двух софитах лампы накаливания…
Письмо из далекой от волжского города Сибири поступило на адрес цирка. Юрий Николаевич получил конверт от секретарши директора. Не стал читать при посторонних, ушел в свою гримерную, благо шел антракт.
Писал сын Виктор, его почерк на конверте Лосев узнал бы среди сотни других. Письмо шло довольно долго из Тувы, точнее, поселка Тоджа Тара-Хемского района, о чем извещал обратный адрес.
«Здравствуй, папа!
Пишу из центра Азии, где стоит подобный памятник, точнее, из Саянской тайги. Ближайший от нас поселок далеко – добираться около десяти часов, Экспедиция завершится осенью, когда похолодает. Вернемся в цивилизацию вначале по Енисею, затем самолетом в Красноярск, далее в Питер, чтобы сдать отчет, карты, пробы. К тебе приеду в начале зимы – только куда? Где к тому времени станешь выступать? За меня не беспокойся – не кашляю, не температурю, руки-ноги целы…»
Улыбка разгладила морщины на лице инспектора манежа.
«…Одно время заменял начальника экспедиции, но руководить не по мне. Питаемся дичью – тут ее много, муку, рис, крупы, сахар, батареи для рации доставляет вертолет. Вчера к палаткам вышел красавец марал с ветвистыми рогами, поглядел, как мы живем, и ушел. Дружу с проводником, внуком местного шамана. Заимел личную собаку.
Товарищи по партии удивляются, когда жонглирую тремя предметами, показываю нехитрую манипуляцию [11] , чему научился у тебя. Еще раз прости, что не стал акробатом, гимнастом, не унаследовал твою профессию, но лучше быть хорошим геологом, нежели средненьким артистом…»
11
Манипуляция – демонстрация фокусов с помощью одних рук, умение отвлекать внимание зрителей.
Лосев открыл на гримерном столике ящик, достал прибереженные для минут волнения сигареты, закурил и стал перечитывать письмо, которое, казалось, пахло дымом костра…
Алла наступала на администратора, и тот пятился от девушки, пока не уперся спиной в стену.
– Тоже мне тайны мадридского двора! Все наши говорят об иностранце в директорской ложе, гадают, кого выберет, а вы не желаете раскрыть рот, утолить любопытство! Кто понравился антрепренеру, кого купит?
– Я не в курсе… Не имею ни малейшего понятия, – лепетал администратор. – Встретил, как было приказано, принес в ложу бутерброды, сельтерскую, спросил, не желают ли кофе…
Алла задумалась:
«Если важный гость явился на начало представления, а не на второе отделение, значит, нужен не только Свободин с медведями. Вопрос: кто?..»
Администратор дождался, когда молодая актриса потеряла бдительность, нырнул под руку Аллы, но гимнастка не позволила улизнуть, схватила за полы пиджака.