Услышать тебя...

Сергей не мог вот так встать и уйти и больше никогда не увидеть Лену. Когда он переступил порог ее квартиры и сразу все понял, много разноречивых чувств охватило его: и растерянность, и отчаяние, и обида на свою неза­видную судьбу, и гнев... И не поймешь, на кого: на себя, ка Лену или на этого ученого, который, в общем-то, был ни при чем.

— Я звонила тебе на работу, сказали, что...

Он не слушал ее. Да и слова были пустые, незначи­тельные. Он мучительно морщил лоб, не зная, как ему быть. Наверное, все, что он чувствовал, отражалось на его лице, потому что они оба старались не смотреть на него, а если и бросали короткий взгляд, то тут же отво­дили его.

— Значит, уезжаешь... — наконец разжал он будто заржавевшие челюсти. — То есть уезжаете... Совсем...

— Я уволилась. — взглянув на Владислава, ответила она, а он промолчал. Спокойно курил и смотрел на окно.

— Понятно, — не глядя на нее, выдавил из себя Сер­гей.

Повисла тяжелая тишина. На полу светился зеленый глазок магнитофона. Забыли выключить. Владислав по­ставил рюмку и зашуршал пустой смятой пачкой.

— Схожу за сигаретами,— после невыносимой паузы сказал он. Поднялся и вышел из комнаты.

Из полураскрытого чемодана, лежавшего на тахте, предательски выглядывал блок заграничных сигарет.

Когда в прихожей щелкнула дверь, Лена с невеселой усмешкой взглянула на Сергея. И в глазах — обречен­ность. Весьма несвойственное ей выражение...

— Не правда ли, тактичный мужчина?

— Просто мужчина или муж?

Лена смотрела ему в глаза, как всегда, прямо и не мигая, и Сергей не выдержал, опустил голову.

— Я ни в чем перед тобой не виновата, Сережа. Ни в чем. Помнишь, я тебя предупреждала? Не надо, навер­ное, нам было начинать… Я хотела его забыть ради тебя. Очень хотела, но... Он хороший человек и любит меня… Причем гораздо больше, чем ты. А для женщины это, на­верное, главное.

— Больше, чем я... Откуда ты знаешь?

— Я чувствую, Сережа.

— Да, ты же кибернетик... И у тебя внутри вместо сердца счетчик Гейгера, который улавливает радиацию любви...

— В другое время я по достоинству оценила бы твой юмор, — без улыбки сказала она. — А сейчас у нас мало времени осталось на шутки.

— Ты мне никогда о нем не говорила, — после паузы сказал он.

— А зачем? Наверное, и ты мне многое не рассказал. Да и нужно ли это? Все друг другу рассказывать? Сна­чала такая откровенность расценивается как большое до­верие, а потом, как правило, оборачивается против того, кто рассказал.

— Я так ждал тебя, — сказал он.

— Поверь, мне очень тяжело... До встречи с ним мне казалось, что я тебя полюбила...

— Казалось... — с горечью повторил он. — Отврати­тельное слово!

— Мы, наверное, видимся в последний раз... Прошу тебя, будь мужчиной.

— Рвать на себе волосы и биться головой о стену я не стану, — криво усмехнулся Сергей.

— Я знаю, ты сильный человек.

— А он?

— Он собраннее тебя и...

— Умнее?

— Я не то хотела сказать, — досадливо поморщилась Лена. — Он будет гораздо лучше ко мне относиться.. И мне с ним будет легче, чем с тобой... Видишь ли, Се­режа, я тебе всегда была нужнее, чем ты мне. Ты гово­рил, что тебе хорошо со мной, легче дышится, чем дома, лучше работается, интереснее, чем с женой... Ты все вре­мя меня с кем-то и с чем-то сравнивал! Наверное, ты прав. Но мне не хотелось бы вечно быть удобной для тебя ... Ведь ты никогда не задумывался, а чем я дышу? Что мне в жизни надо? И так ли мне хорошо с тобой, как тебе со мной? Или это никогда у женщин не спра­шивают? Вот почему я не захотела за тебя замуж выхо­дить, дорогой Сережа! Ты требовал от меня всего, а мне не собирался отдать ничего, потому что ты все отдал своей жене, которую, видимо, по-настоящему любил, да, пожалуй, и сейчас еще любишь.

— А он тебе все отдал? — спросил Сергей и сам почувствовал, какой у него хриплый голос.

— Да, — просто ответила она. — Он глубже понимает меня. И думает не о том, как ему будет хорошо со мной, а как хорошо должно быть мне с ним... И он все сде­лает, чтобы это было так, хотя и очень увлечен, так же как и ты, своей работой…

— Убедительно, — сказал он.

— Что? — не поняла она.

— Давай выпьем? — предложил он. — Вдвоем. Без него, твоего Владислава.,.

Расплескивая на стол, с верхом наполнил рюмки, зал­пом выпил. Выпила и она. Всю рюмку до дна.

— Ты хоть понимаешь, как ты мне сейчас необхо­дима?

Глаза ее немного расширились и снова сузились. Две миндалевидные амбразуры, заполненные холодной синью. Он так и не понял, улыбнулась ока про себя или, наоборот, нахмурилась.

— Весь ты в этом, Сережа, — вздохнула она. — Опять я тебе необходима... Может быть, я ему еще больше не­обходима, чем тебе? А он — мне.

— Ну его к черту! — сказал Сергей.

— Это, конечно, проще.

— Я, может быть, из-за тебя и развелся…

— Ты все равно бы развелся. Сейчас или позже.

— А ты, Ленка, жестокая!

— Не я, Сережа... Жизнь.

— Не хитри, ты не умеешь, — сказал он. — Ты уже все решила.

— Думай, как хочешь.

У него на душе было так скверно, что хотелось кри­чать. Пока был Владислав, Сергей еще держался, не по­давал виду, как он подавлен и убит. Не хотелось этого показывать и перед Леной. Он знал, что потом, когда останется один, будет по-настоящему плохо. И одному ему сейчас не хотелось оставаться. Не верилось, что вот в этой комнате, где провел столько счастливых часов, он сидит в последний раз и, возможно, больше никогда ке увидит эту женщину с редкостными глазами..,

Он схватил бутылку и выплеснул в чашку из-под кофе остатки. Не глядя на Лену, выпил. Лена молча смо­трела на него, и в глазах ее боль и сострадание. Она ви­дела, как Сергей похудел, загорел и обветрился. Что-то новое и отнюдь не доброе появилось в его глазах.

— Ты еще любишь свою жену, и она к тебе вернется, иначе бы… —Лена взяла сумочку и достала сложенный пополам конверт. Брезгливо пододвинула к Сергею.— Я получила эту анонимку от секретаря нашей партийной организации. Перед командировкой в Новосибирск. Только, ради бога, не подумай, что это повлияло на мое решение уехать...

Буквы расплывались перед глазами, но Сергей сразу же узнал характерный почерк своего тестя, Земельского. Он обстоятельно писал о том, как гражданка (почему гражданка? Ах, он ведь сидел в тюрьме!) Звездочкина Елена разрушила молодую советскую семью и оставила сына без отца... Читать эту гнусную бумагу было про­тивно, и Сергей, скомкав пять исписанных мелким почер­ком листков, швырнул их на пол.

— Он мне и на том свете будет пакостить… — про­бормотал он. Длинные волосатые руки венеролога опять дотянулись до него. — И ты поверила всей этой мерзо­сти? — спросил он.