Услышать тебя...

— Ты думаешь, это они? — шепотом спросил Слон.

Сергей не ответил. Он хотел так думать. Конечно, это могла быть колхозная машина или полуторка с рыбзавода.

В просвете деревьев показался грузовик с брезенто­вым навесом. У него еще были включены подфарники. Машина прошла мимо куста, за которым они спрятались. Ветви хлестали по бортам, брезенту, громко треснул сук, попавший под колесо. Фургон двигался осторожно, то проваливаясь в глубокую колею, то подпрыгивая на об­наженных корнях, то и дело пересекавших проселок.

В кабине сидели двое. Во рту шофера мерцала папи­роса. В кузове тоже сидели люди, но сколько их, они не разглядели. Грузовик остановился на берегу, заглох мо­тор. Из кузова выпрыгнул человек. Второй стал подавать ему мешки, весла и еще какие-то предметы. Издалека трудно было все отчетливо разглядеть.

Когда все было выгружено на берег, мотор зафырчал и грузовик медленно поехал вдоль берега. Вот он повер­нул прямо на кусты, за которыми стоял газик. Сергей схватил Мальчишкина за плечо. Если они сейчас напо­рются на газик, все пропало... Но грузовик остановил­ся—на пути оказался пень, — дал задний ход и проехал дальше. Свернул он в лес на порядочном расстоянии от газика.

В это время три человека торопливо надували боль­шую резиновую лодку. Работали слаженно, сразу видно, что это дело им привычно. Изредка перебрасывались короткими репликами, но слов было не разобрать.

К ним подошел шофер — во рту его все еще дымилась папироса — и пощупал лодку, которая уже приняла округлые очертания, выставив по бокам черные рези­новые «плавники» с отверстиями для весел. Накачивали лодку автомобильным насосом. Тот, кто качал, ино­гда выпрямлялся и ребром ладони стряхивал пот со лба.

Лодка раздулась, задрав вверх нос и корму, они по­бросали в нее мешки, весла и втроем понесли к воде. Вот они пропали из глаз, спустившись с берега вниз, а немного погодя послышался звучный шлепок — лодка была на воде. Скоро она снова показалась уже на поря­дочном расстоянии от берега. Один греб длинными голу­быми веслами, двое других неподвижно сидели на носу и корме. Лодка держала курс на остров.

На берегу остался шофер. Он послонялся вдоль об­рыва, задрав голову, долго смотрел на одинокую березу, в ветвях которой голосили пробудившиеся с восходом птахи, а потом, постелив на мокрую траву ватник, улегся на него и стал смотреть на еще белесое, со следами ноч­ной хмури небо.

А день занимался, бор звенел от птичьих голосов, над лужайками запорхали бабочки-лимонницы, загудели пер­вые пчелы-разведчицы. Они еще не садились на усыпан­ные росой цветы, по-видимому боясь замочить легкие прозрачные крылья, а останавливались над цветком и жужжали на одной ноте, исполняя какой-то свой пчели­ный ритуал.

Мальчишкин сидел на поваленном полусгнившем де­реве и, хмуря лоб, двигал белыми бровями. Сергей курил рядом. Чтобы выпустить дым из ноздрей, он всякий раз нагибался. Морщины на лице Мальчишкина разглади­лись, он улыбнулся и поднялся со ствола.

— Я сейчас, — сказал он и осторожно зашагал в глубь леса.

Вернулся он минут через пятнадцать, негромко посвистывая.

— Куда ты ходил? — спросил Сергей.

— На разведку, — коротко ответил Слон.

Часа два прошло, прежде чем лодка повернула к берегу. В бинокль Сергей видел, как они выбрали перемет с крупной, серебристо сверкающей рыбой, потом второй, видел, как извлекли из мешков сети и поставили в полукилометре от острова. И вот теперь приближались к берегу.

Шофера там уже не было. Не было его ватника, на котором он так удобно устроился. Когда до них донеслось отчетливое посапывание, Женя Мальчишкин подкрался к шоферу, и… наверное, пробуждение его было ужасным. Он даже не пытался крикнуть, когда на него, навалилась стодесятикилограммовая туша, сплошь со­стоящая из натренированных мышц. Связанного по ру­кам и ногам шофера, с носовым платком во рту, Слон бережно принес на руках, как ребенка, и положил на лужайку. Подумав, великодушно подсунул под голову связанному человеку с выпученными глазами и напря­женным лицом его собственный зеленый ватник.

— Отдыхай, дорогой, — успокоил его Мальчишкин. — Мне тоже сегодня зот этот товарищ не дал досмотреть исключительный сон...

Шофер замычал, пытаясь вытолкнуть изо рта кляп, и перевернулся лицом вниз. Это ему не понравилось, и он заколотил по земле связанными ногами. Слон снова по­вернул его на спину и строго сказал:

— Не балуй, дорогой, а то положу на муравейник. Шофер затих и стал смотреть на вершины сосен.

Глаза у него от ярости покраснели, а твердые скулы ста­ли белыми.

Сначала все шло по плану: как только лодка с шоро­хом наехала на прибрежный песок, перед браконьерами выросли Сергей и Мальчишкин.

— Я инспектор рыбоохраны, — сказал Сергей.— Прошу назвать ваши фамилии для составления акта.

Дальше все произошло мгновенно и совсем не по пла­ну. Никто больше и слова не произнес. Двое — они уже ступили на влажный песок — молча шагнули Сергею на­встречу, а третий — он еще сидел в лодке — быстро на­гнулся и вскинул к плечу ружье. Две яркие вспышки, свист дроби и оглушительный грохот. С такого расстояния невозможно было промахнуться, потом, на суде, преступник утверждал, что он просто хотел попугать, на самом деле он взял выше потому, что боялся попасть в приятелей, которые не успели бы отклониться в сто­рону, чтобы открыть ему мишень.

Сергей почувствовал плечом несколько уколов, в нос ударил вонючий запах бездымного пороха, в воде, рядом с лодкой, дымился пыж. Видя, что человек в лодке пере­ломил ружье и закладывает в стволы патроны, Сергей огромными прыжками бросился к лодке и навалился на стрелявшего. Человек закричал — мякоть ладони его прищемило между стволами и спусковым механизмом, — в следующее мгновенье ружье шлепнулось в воду, а Сер­гей изо всей силы ударил браконьера в лицо. Тот откинулся навзничь и сполз с лодки в мелкую воду. Сергей бросился к нему, но поскользнулся о наваленную на дне крупную рыбу и тоже полетел в воду. Вскочив, отшвыр­нул ружье подальше и оседлал пытавшегося вскочить на ноги человека.

За его спиной раздавалось сопение, сочные удары во что-то мягкое, вскрики, стоны, падение одного тела, за­тем, немного погодя, второго.

Человек под Сергеем извивался, царапался, наконец впился зубами в икру. Взвыв от боли, Сергей на миг отпустил его, и человек вскочил на ноги. Лицо перекоше­но от злобы, глаза — две щелки. Он совал окровавленную руку в карман штанов, но сгоряча не мог попасть. Сергей снова бросился на него, и они опять сцепились. Это был ловкий и изворотливый противник, ни за что не желав­ший сдаваться. У Сергея брызнули искры из глаз, стало горячо во рту. А его противник, видя, что Сергей на се­кунду замешкался, левой рукой наносил удары, а правой снова потянулся к карману.