Успеть. Поэма о живых душах

«ПУШКИНЪ»

Согдеев оказался не лысым и не с брюшком. Высокий, как и сам Антон, плотный, но без излишества, с густыми темно-русыми волосами, а лицо чистое, гладкое. И все равно видно, что ему за пятьдесят, не меньше. Наверняка подтяжки делал, подумал Антон, молодится старикан. Значит, главное Антон угадал — есть в Согдееве внешняя фальшь, наверняка полно фальши и внутренней. Согдеев сидел за столиком на двоих в углу, образованном стеной и книжным высоким шкафом, при появлении Антона встал, протянул руку.

— Извините, за руку не здороваюсь, эпидемия, — сказал Антон.

— Тоже верно, — не обиделся Согдеев и сел на место. — Я уже заказал, а ты посмотри, чего хочется.

Сразу на ты чешет. Как с подчиненным. Но, может, и как ровесник с ровесником, с человеком одного возраста, но возраста не своего, а Антона. Ну-ну.

Антон взял меню, открыл.

— Молочного поросенка рекомендую, — сказал Согдеев. — Все остальное тоже хорошо, но такого поросенка нигде не дадут.

Совет без подвоха, дельный. По крайней мере, понятно, что принесут. Это тебе не «портусъ изъ говяжiхъ ребер въ красномъ вине» и не «искусе изъ мяса ягненка въ рукописи пергаментной подъ печатью». Чья рукопись, интересно, Пушкина, что ли? Я памятник себе воздвиг нерукотворный для искусе из мяса под печать?

В любом случае Антон есть не собирался. Они пару часов назад заказали всем офисом пиццу, как часто делают, так что голода Антон не чувствует, а гурманить не собирается, особенно за такие деньги. Разве что кофе выпить. Антон открыл страницу, озаглавленную «Горячiя напитки». «Эспрессо иргашефъ», «эспрессо блю маунтинъ», «эспрессо лаго асуль». А на десерт что? «Касолетъ миндальной съ цитрономъ холодящимъ». 420 рубликов! — ешьте сами! «Мятная особа въ чиколадъ одетая съ хрустальнымъ вееромъ». Спасибо, не надо.

Подошел официант в красном жилете и с красной бабочкой, ему бы еще и маску красную с логотипом кафе, но нет, маска была обычная, голубоватая.

— Чего изволите? — спросил он.

— Американо?

— Извините, американо не подаем. Турецкий, классика, эспрессо.

— Эспрессо.

— Отлично. На десерт что желаем откушать?

— Ничего не желаем.

Официант сдержанно поклонился, взял меню и ушел.

— Зря, — огорчился Согдеев. — Или есть не хочешь?

— Послушайте, Дмитрий, извините, не знаю, как вас по отчеству…

— Да перестань, давай без этого. И не выкай, не настолько я старше, как тебе хочется. Понимаю твою агрессию, но общаться придется.

— Не уверен. А что я не заказываю, то ты сам прекрасно знаешь, какие у меня финансовые возможности. Я понимаю, тебе хочется понты кинуть, поэтому ты мне тут встречу назначил, хочется показать, какие у тебя возможности, верю на слово. Но я нарочно жрать твоего поросенка не собираюсь, чтобы показать, что тоже при деньгах. Да, с деньгами у меня плохо, что дальше?

— Ничего, — спокойно ответил Согдеев. — Никаких я понтов не кидаю, я просто тут часто ужинаю, близко от работы, кормят хорошо, и всю обслугу, что существенно, регулярно на вирус проверяют, я это точно знаю. У меня тоже, уж поверь, нет большого желания с тобой входить в отношения, но деваться некуда, таков расклад. Имеешь право все знать. Так что для начала давай расскажу, как все получилось, как мы с Настей…

— Зачем?

— Должен же ты понимать, какие у нас отношения.

— Не должен. Вы решили жить вместе, дело ваше, при чем тут отношения?

— Дело не только в нас с Настей. С нами Алиса будет жить.

Антона резануло, что Согдеев назвал Алису по имени. Будто он уже присвоил ее этим.

— Это мы еще посмотрим, — сказал он. — У отца и матери равные права. А учитывая, юридически говоря, факт измены, у меня прав больше, и суд это учтет.

— Ты в юридическую плоскость хочешь перевести? — с насмешливым удивлением осведомился Согдеев.

Вопрос оказался подсказкой: ни в какую юридическую плоскость Антон не собирался это переводить, он как-то сразу принял, что Алиса уйдет вместе с матерью. Но почему? Он ведь даже не обсудил с Алисой этот вопрос. Она может захотеть остаться с ним. А у него полное право и возможность за это бороться, в том числе через суд.

Вот почему, наверное, его размышления сводились к воспоминаниям о разговоре с Настей, а потом обрывались. Он знал, к чему все приведет: к решению действовать. Хочется ли действовать? Не очень — противоречит характеру и привычкам. Надо ли действовать? Надо.

— Можно в юридическую, — сказал Антон, — можно так договориться. Но будь готов, Дмитрий, так просто я вам Алису не отдам.

— Ну да, ну да, — отозвался Согдеев, думая о чем-то своем. — А скажи, пожалуйста, ты делаешь вид, что про меня ничего не знаешь, или в самом деле ничего не знаешь?

— Не знаю.

— И даже не посмотрел в интернете? Дмитриев Согдеевых там всего несколько человек, а я первым выскакиваю.

— Не смотрел. Это что, пошла тема, типа, с кем я связался?

— В каком-то смысле, — кивнул Согдеев и замолчал, потому что в это время подошел с подносом официант и начал все расставлять на столе.

— Благодарствую, — сказал ему Согдеев.

— Наиприятнейшего аппетита! — шаркнул официант и, мелко семеня, упорхнул.

ДОРОГА

Только сейчас Галатин заметил, что к приборной панели прикреплен небольшой иконостас. С одной стороны, ближе к рулю, три иконки в золотых пластиковых окладах, а с отступом от них, но такого же размера, Сталин.

Ох, не надо про это говорить, подумал Галатин. Ничего хорошего не выйдет, вместо спокойной дороги получится дискуссионный клуб на двоих, бессмысленный нервный спор с заведомым проигрышем Галатина: сталинистов переубедить невозможно, он давно это знает.

Но слишком часто Галатин поступал во вред себе, когда его что-то сильно задевало, не удержался и сейчас.

— Раньше, я помню, шофера Сталина на лобовые стекла вешали, что же ты постеснялся? — спросил он, нечувствительно перейдя на ты, хотел исправиться, но не успел, потому что Виталий ответил тем же.

— Прямо ты меня уел, Василь Русланыч! Думаешь, стесняюсь? Вешал я на лобовое стекло, только какой-то пидор мне камнем запустил. Подло, ночью, машина на стоянке была, прихожу утром, а там… Что, не нравится?

— Нравится, не нравится, каждый имеет право на свое мнение, — уклонился Галатин. — Просто интересно, чем он тебе угодил?

— Мне ничем, а страну построил.

— На костях.

— А ни на чем другом и не строится. И Петр Великий на костях Петербург построил, а не построил бы, что бы там было? Финны или шведы. И Грозный на костях Русь создал. Зато втрое увеличил территорию.