Утешительная партия игры в петанк
Шрифт:
– Кто там?
– Я с Шарлем, мы можем зайти? Им открыла Недра.
Если Шарль думал, что удивить его больше уже невозможно, то он ошибался.
Некоторое время стоял молча.
– Это мастерская Алис, – шепнула Кейт. Все еще не мог вымолвить ни слова.
Тут было на что посмотреть…Картины, рисунки, фрески, маски, куклы из перьев и коры, самодельная деревянная мебель, гирлянды из листьев, макеты и куча потрясающих зверей…
– Так в доме, на каминной полке, это ее работы?
– Ее.
Алис, сидевшая к ним спиной за столом у
– Смотрите, какие пуговицы я нашла у старьевщика! Посмотрите… Вот эта… Правда, прелесть?.. Настоящая мозаика… А с этой перламутровой рыбкой я сделаю ожерелье… В подарок Недре… Чтобы отпраздновать приезд мсье Блопа.
– Можно узнать, кто такой мсье Блоп?
Шарль был доволен, что не он один задает идиотские вопросы.
Недра указала на другой конец стола.
– Но… – возмутилась Кейт, – зачем вы выпустили рыбку в красивую бабушкину вазу?!
– Нуда… Мы как раз хотели тебе сказать… Мы аквариум не нашли…
– Значит, плохо искали… Вы уже десяток рыбок выиграли, и замечу вам, ни одна из них не прожила у вас дольше лета, так вы за ними ухаживаете, и я вам накупила уже кучу сосудин…
– Сосудов, – поправил ее архитектор
– Да, спасибо, bowls. So, разбирайтесь сами.
– Но они все маленькие…
– Значит, соорудите ей что-нибудь сами! Как Гастон![166]
Закрыла дверь и повернулась к Шарлю со стоном:
– Ох, зря я им это сказала, последствия могут быть непредсказуемыми… Ладно… Завершаю экскурсию показом конюшен, надеюсь, вы будете мне благодарны. Идите за мной.
Направились к другому двору.
– Кейт, можно задать вам последний вопрос?
– Слушаю вас.
– Кто такой Гастон?
– Как? Вы не знаете Гастона Лагаффа? – расстроилась она, – Гастона и его рыбку Бюбюль?
– Ну да, конечно…
– Я-то как раз из-за Гастона всерьез взялась за французский, мне тогда было лет десять. Ох и намучилась же я… Особенно с произношением…
– А вообще-то… Сколько вам лет? Простите за нескромный вопрос… И не волнуйтесь, я подтвердил Ясину, что вам двадцать пять…
– А я думала, тот вопрос был действительно последним, – улыбнулась она.
– Я ошибся. Последнего вопроса не будет никогда. И это не моя вина, дело в вас…
– То есть?
– Наверно, я очень примитивен, но мне все кажется, будто я открываю… Новый Свет… так что ничего не поделаешь, у меня много вопросов…
– Да ладно… Вы никогда не бывали в деревне?
– Дело не в деревне, а в том, что вы из нее сделали…
– Да? И что же такого я, по-вашему, сделала?
– Не знаю… Что-то вроде рая, разве не так?
– Нуда, на дворе ведь лето, солнце, каникулы…
– Нет, просто я вижу забавных, умных и счастливых детей.
Она замерла.
– Вы… Вы правда так думаете? Ее голос стал очень серьезным.
– Я не думаю, я в этом уверен.
Она оперлась на его руку, чтобы вытряхнуть камешек из сапога.
– Спасибо, – прошептала она, и лицо ее исказилось, – я… Так пошли?
Примитивный – мягко сказано, Шарль чувствовал себя полным идиотом, да…
Ведь это из-за него заплакала такая замечательная девушка?
Пройдя
несколько шагов, она немножко повеселела:– Ну да… почти двадцать пять. Не совсем, конечно!.. Тридцать шесть, если быть точной…
Как вы, я думаю, и сами догадались, дубовая аллея изначально вела, конечно же, не к этой скромной ферме, а к замку, принадлежавшему двум братьям… Так вот, представьте себе, во времена Террора они сами же его и спалили… Он тогда был только что отстроен, они вложили в него всю свою душу и все свои сбережения… хм, свои… ну в смысле, все сбережения их предков… а когда сюда докатились слухи о виселицах (это легенда, но мне она нравится), они старательно опустошили свой винный погреб, а потом подожгли замок и повесились сами.
Все это мне рассказал один совершенно чокнутый тип, который тут у нас однажды появился, потому что искал… Нет, это долгая история. Я расскажу вам ее в другой раз… Ну, а что касается братьев… Это были старые холостяки, и главным в их жизни была охота… А раз охота, значит, лошади, и значит, все лучшее – лошадям. Судите сами…
Они как раз завернули за угол последнего сарая:
– Смотрите, какое чудо…
– Вы что-то сказали?
– Ничего. Я ругался, потому что не взял с собой блокнот
Для зарисовок.
– Подумаешь… Приедете снова… По утрам здесь еще красивее…
– Вам бы следовало сюда переселиться…
– Летом дети здесь и живут… Тут масса комнатушек для конюхов, сейчас увидите…
Подбоченившись и затаив дыхание, Шарль любовался работой своего далекого коллеги.
Прямоугольное здание, желтая осыпающаяся штукатурка, сквозь нее проступали лишь угловые связки и окаймления проемов из тесаного камня, мансардная крыша, крытая тонкой плоской черепицей, строгое чередование люкарн с волютами и круглых окошек, большая сводчатая дверь, по обеим сторонам которой – длинные поилки…
Эта конюшня, такая простая и изысканная, построенная на краю света исключительно ради забавы двух аристократов, которые даже не удосужились дождаться трибунала, прекрасно передавала дух Восемнадцатого столетия.
– У братьев видно была мания величия…
– Да вроде нет. Опять же, как говорил мне тот чудак, судя по чертежам, замок был не слишком впечатляющим… Просто они бредили лошадьми… А теперь, – она смеялась, – это владения нашего толстяка Рамона… Посмотрите на пол – речная галька…
– Как на мосту…
– Да… чтобы сабо не скользили…
Внутри темно. Все балки и перекладины оккупировали ласточки: их гнезд тут было еще больше, чем везде. В помещении, примерно десять на тридцать метров, располагалось шесть стойл, разделенных перегородками из очень темного дерева, которые крепились к столбам с латунными шарами наверху.
Пегас, Храбрец, Венгерка… Два века истории, три войны и пять республик не смогли их стереть…
Прохлада камней, затканные паутиной многочисленные оленьи рога, свет, прорывающийся в круглые окошки широкими пучками фосфоресцирующей пыли, и эта тишина, нарушаемая лишь эхом их осторожных шагов по мощеному полу… Шарль, всегда панически боявшийся лошадей, чувствовал себя здесь, словно в храме, и не осмеливался пройти дальше центрального нефа.