Утешительная партия игры в петанк
Шрифт:
А сейчас бы уже наверняка плескалась в воде…
– Мне бы к дереву прислониться, – признался он, положив руку на грудь и скривившись от боли.
– Конечно… Пойдемте туда… – По дороге захватила факел. – Вам плохо, да?
– Мне никогда не было так хорошо, Кейт.
– Но… Что же все-таки с вами произошло?
– Вчера утром я попал под машину. Ничего страшного.
Она показала ему пару удобных сидений, покрытых корой, и воткнула большой подсвечник под усеянным звездами небом.
– Почему?
– Что почему?
– Почему вы попали под машину?
– Потому что…
– Следующего раза не будет, и вы это прекрасно знаете…
Шарль повернулся к ней и…
– Ну же, давайте дальше, – просто сказал он, вместо признания в духе конфет Haribo.
Услышал, как она вздохнула:
– Я расскажу вам ее, потому что… Потому что я точно такой же, как вы. Я…
Черт, продолжение… продолжение было уж слишком приторным…
Ну не мог же он ей признаться, что уже и не надеялся. Она-то тогда сказала это просто так, между делом, курятник, конкистадоры и все такое… а вот для него… это было…
Это были не стеклянные побрякушки…
– Так что же вы?
– Ничего. Подожду своей очереди. Оба замолчали.
– Кейт…
– Да?
– Я очень счастлив, что встретил вас… Очень, очень счастлив…
– …
– А теперь расскажите мне, что произошло после того, как ваша мама впала в истерику, и вплоть до сегодняшнего школьного праздника.
– Ого… Эй, Ясин! Подойди сюда, дорогой! Принеси-ка нам, пожалуйста, бутылку и стаканы со стола. – Потом, обращаясь к Шарлю, – Главное не подумайте ничего такого, я ее послушалась.
– Кого?
– Банук. Я больше не пью одна. Просто, чтобы совершить вместе с вами такое путешествие, мне нужен мой «Порт Эллен»… Почему вы на меня так смотрите?
– Все в порядке… Вы, наверное, единственный человек на свете, кто ее послушался…
Ясин, запыхавшись, протянул им стаканы и вернулся обратно к костру.
– So… Back to Hell…[200] Родители приехали на следующий день. И если дети к тому времени еще не вполне осознали, что от их жизни остались одни обломки, то чудовищные гримасы бабули окончательно их просветили… Через подругу Эллен мне удалось найти им няню, и я уехала к себе в кампус, в Итаку.
– Вы были еще студенткой?
– Нет, я по специальности… вернее была когда-то, инженер-агроном. Яблоко от яблони… – пошутила она, – Мама научила меня садовничать, но я-то мечтала спасать человечество! Мне не нужна была медаль Chelsea Flower Show,[201] я хотела раз и навсегда решить проблему голода на планете. Ха, ха, – добавила она без улыбки. – Хороша, да? Я много работала с болезнями растений… Это я вам потом расскажу… А тогда я получила грант на изучение черных пятен на папайе.
– Правда? – развеселился Шарль.
– Правда. Ring Spot Virus[202]… Да ладно… Они и без меня справились… Хотя… Я вам не показала, но у меня и здесь есть маленькая лаборатория…
– Что?!
– Да, лаборатория… Мир я уже не спасаю, а колдую тут с растениями, чтобы продлить и украсить жизнь богатым людям… Скажем так: я занимаюсь фитофармацевтикой… Вот сейчас увлечена тисом… Слышали о применении тисового таксола в канцерологии? Нет? Well[203]… Это отдельная тема… Так о чем я? Да, и вот я в своей американской служебной квартирке с женихом,
и он меня спрашивает, приготовлю ли я салат с макаронами для барбекю у Миллеров.The situation was totally insane.[204] Ну что мне было делать у Миллеров, когда у меня две урны с прахом в шкафу, трое сирот на руках и безутешные родители? Следующая ночь оказалась очень долгой. Я все понимала, принимала его аргументы, но что толку, было слишком поздно… Это ведь я уговорила Эллен поехать развеяться и мне казалось, что… как сказать… в этой истории есть доля и моей вины…
Глоток торфяного виски, чтобы выговорить последнее слово.
– Самое печальное, что мы с этим Мэтью любили друг друга… И даже вроде собирались пожениться… Короче, бывают такие ночи, когда жизни ломаются в одночасье… Уж я-то это знала… На следующий день я обошла всю администрацию и старательно сама себя… deleted. Отменила себя, вычеркнула, ликвидировала в глазах стольких коллег и на всех документах, которые мне протягивали, глядя на меня с недоумением, словно я маленькая эгоистичная девчонка, которая ломает свои игрушки и не держит обещаний.
Я вкалывала не покладая рук, чтобы добиться всего этого, и вот теперь уходила, поджав хвост, по-моему, даже чувствовала себя виноватой… Мне даже пришлось просить прощения… За несколько часов я бросила все, что имела: мужчину, которого любила, десять лет исследовательской работы, друзей, приютившую меня страну, свои штаммы бактерий, молекулы ДНК, папайю и даже кошку…
Мэт проводил меня в аэропорт. Это было ужасно. Я сказала ему, знаешь, я уверена, в Европе тоже полно интересных проектов… Мы с ним работали в одной области… Он покачал головой и сказал мне то, что меня долго потом преследовало: «Ты думаешь только о себе».
Я плакала, входя в самолет. Я ведь весь мир объездила ради своих плантаций, а вот с тех пор больше ни разу никуда не летала…
Иногда я еще думаю о нем… Когда сижу вот здесь, в этой дыре, в сапогах, окоченевшая, и смотрю, как Сэм тренирует своего осла, с моими шелудивыми собаками, стариком Рене, который так выражается, что его не всегда и поймешь, а вся местная детвора висит на заборе в ожидании, когда же, наконец, испечется очередной торт, тогда я вспоминаю его слова, и замечательное Fuck you согревает меня лучше, чем моя толстуха Ага…[205]
– Это кто?
– Моя кухонная плита и печь… Первое, что я купила, приехав сюда… Конечно, это было полное безумие… Угрохала на нее все свои деньги… Но такая была у моей nanny в Англии, и я знала, что без нее не справлюсь… По-французски cubiniere – одновременно и печь и повариха, и эта лексическая неопределенность всегда казалась мне очень правильной. Для меня, для всех нас, Ага – живое существо. Что-то вроде доброй, теплой бабушки, милой, заботливой, и мы вечно прячемся в ее юбках. Нижняя духовка слева, например, очень удобная…
Когда дети ложатся спать, а я с ног валюсь от усталости, я сажусь перед ней и засовываю в нее ноги. Это… lovely[206]… Хорошо, по ночам к нам никто не заходит! Женщина с волком и ногами в печке – разговоров хватило бы на несколько лет вперед! Да, машина у нас тогда была совсем никудышная, зато за свою голубую Агу я заплатила, как за «Ягуар».
Ладно… вернемся к нашим баранам. Вернее, к ягнятам. Жертвенным ягнятам. Родители уехали, юная няня намекнула мне, что больше всего хлопот доставила ей моя мама и… Что еще?