Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Глафира Сергеевна крепко задумалась.

И приняла твердое решение – Петя и дети важнее всего! Вернее, по приоритетам чуть по-другому: Петя первым и самым главным пунктом, а дети уже после мужа.

Она позвонила человеку из Комитета госбезопасности, который курировал ученых Петиной лаборатории, и попросила его о разговоре.

Товарищ приехал сразу же после звонка, и она за чашкой чая, который предложила гостю, высказала ему все свои опасения по поводу здоровья мужа и того, что он отказывается обследоваться, а она подозревает у него начало тяжелой болезни. А еще сообщила, что намерена уволиться с работы и вплотную заниматься мужем, его здоровьем и устройством его быта таким образом, чтобы он мог полноценно отдыхать и трудиться. Ну и детьми, само собой.

Петра Акимовича в тот же день приказным порядком

положили в ведомственную клинику на обследование, Глафире помогли уволиться за два дня с грамотами, поощрениями и в полном почете.

У Петра Акимовича нашли переутомление, небольшое истощение и гастрит.

Прочитанный на истории болезни диагноз послужил объявлением священного похода Глафиры Сергеевны за счастье и здоровье своего мужа. Набатом, можно сказать!

И на-ча-лось!

Теперь Петр питался исключительно правильно, а водителю, что его возил, вручался набор термосков с обедом и полдником для Петра Акимовича. В обязанности секретаря входил подогрев обеда и отслеживание, чтобы начальник обязательно вовремя поел. Если тот отнекивался или обещал, что поест потом, в ход шли угрозы пожаловаться Глафире Сергеевне.

Разумеется, в институте имелась прекрасная столовая, но, проверив ее меню, опять-таки через секретаря Вершинина, Глафира категорически решила, что ее муж будет есть только домашнее.

Петр Акимович подтрунивал над женой, над этим ее энтузиазмом и чрезмерной, хлопотливой заботой, но в глубине души был доволен и просто таял, как масло на солнце, от ее опеки и любви.

Его великий наставник и учитель профессор Полянский сказал как-то Петру в доверительной беседе:

– Запомните, Петя, чтобы ученый мог долго и плодотворно работать, помимо таланта, гениальности, трудолюбия, бесконечной работоспособности и упорства, ему прямо-таки жизненно необходимы две вещи. Первое – это обязательно заниматься каким-нибудь спортом, хотя бы зарядкой по утрам и ходьбой при любой возможности. Любыми активными нагрузками в свободное время. Потому как, увы, «чугунную поясницу» в науке никто не отменял и ученому приходится штудировать массу научной литературы, а нам с вами еще и часами стоять у кульмана, разбираясь в чертежах, или у стенда, тестируя модели. Поэтому движение для ученого чрезвычайно важно! И второе, – тут он поднял вверх указательный палец левой руки, подчеркивая особенный статус момента, – может, и самое важное из всего перечисленного: надо иметь правильную жену! У ученого должна наличествовать жена определенного склада характера, в полном понимании этого определения: настоящая жена ученого, которая возьмет на себя всю вашу жизнь и при этом будет неукоснительно следить за вашим здоровьем, вашим отдыхом и распорядком, и устроит вашу жизнь таким образом, чтобы вы как можно больше могли отдаваться своей работе.

– Дак такая жена каждому нужна, – посмеялся тогда Петя.

– Не каждому, – возразил мудро профессор.

А сейчас, много лет спустя, Петр Акимович частенько вспоминал тот давний разговор, глядя на свою Глашеньку, любовался ею и отмечал все, что она делает для него, для детей, и чувствовал устойчивую радость и тепло от той домашней устроенности, уюта, которым она окутала его и семью. И улыбался, думая, что он-то как раз нашел настоящую жену ученого. В полном смысле этого слова.

Дом блестел от чердака до подвала, дети присмотрены, заняты развивающими интеллектуальными играми, обихожены и постоянно под зорким оком матери. Петр Акимович одет с иголочки у лучших портных Москвы и носит обувь, сшитую на заказ, белоснежные рубашки ручной работы стопками, в том числе и в шкафу его рабочего кабинета, как и носки, галстуки и накрахмаленные носовые платки на всякий случай.

Мама Петра Акимовича Полина Георгиевна на пенсию не вышла, а так и продолжала работать в Центральном архиве, а все хозяйство и быт семьи взяла на себя Глафира Сергеевна и вела его с таким блеском и так тонко, талантливо, но твердой уверенной рукой, что очень скоро их дом стал центром притяжения всех друзей, коллег и учеников Петра Акимовича, а иже с ними и их семей.

Да, про дом надо рассказать отдельно.

Еще в тридцатых годах научным работникам университета, в котором учился Петр Акимович, правительство выделило в поселке земли для дачного строительства. Профессор Полянский также имел в том поселке дачу, на которую не раз

приезжал Петя, еще будучи студентом.

Вот как-то они прогуливались по поселку – профессор и приехавшие к нему студенты, и проходили мимо большого участка, окруженного покосившимся забором, за которым сиротливо торчал небольшой и явно нежилой, тихо ветшающий и разваливающийся домик.

Петя поинтересовался, кто здесь живет, и профессор поведал, что участок достался одному доценту, но не понравился ему. Кое-как выстроив временное строение, доцент побывал здесь пару раз, да так и забросил дачу, посчитав себя обиженным коллегами, обделившими его в раздаче участков.

– А что в нем не так, в этом участке? – полюбопытствовал Петя Вершинин.

– Он крайний на этой линии и, видите, заканчивается неким клином, за которым сразу начинается лес, – принялся охотно пояснять профессор. – И поэтому оказался очень большим, аж двадцать пять соток. Разделить его на два стандартных нареза не получается. Один кусок остается слишком малым. Да и то, что он крайний, у самого леса, не всем нравится.

– А мне вот нравится, – заглядывая через забор, заметил Петр. – Я бы хотел, чтобы у меня был такой участок, и дом бы на нем построил, – мечтательно размышлял он.

– А знаете, Петя, – задумчиво протянул профессор, – мы ведь вполне можем это устроить.

– Как это? – растерялся Вершинин. – Я ж не научный работник института.

– Ну, во-первых, вы обязательно им станете в скором времени, а во-вторых, я являюсь одним из членов правления этого поселка, почетным гусем, так сказать, а вы вполне официально работаете в научной лаборатории. Можно попробовать, – и тут же резко спросил: – Или это так, мечты пустые вы высказали?

– Конкретные мечты, – улыбнулся Петя.

И таки стал владельцем этого участка.

Правда, ему пришлось заплатить некоторые деньги, поскольку он все же еще не являлся научным работником университета. Но деньги остались от отца, а в документе они их с мамой указали как накопленную пенсию за Акима Лукича, что они получали все эти годы.

Они приезжали в поселок на свой участок сначала с мамой и Петиными друзьями, потом и с Глафирой – места тут дивные: небольшой подлесок сразу за участком постепенно переходит в хвойный густой лес, грибной да ягодный, а справа за холмами течет речка, небольшая, но глубокая и очень быстрая, с омутами и замечательным клевом, с карасями, щуками и плотвой. А за поселком луга и далекое село.

Красота, что ни говори.

Да вот только дома на участке у них долгие годы не было – учеба, война. А в сорок шестом году на одной научной конференции Петр Акимович познакомился с интереснейшим человеком, молодым талантливым архитектором Наумом Викторовичем Ахтарцевым. И так они понравились друг другу, что Петр тут же пригласил Ахтарцева в гости, познакомил с мамой и женой, и вскоре они по-настоящему сдружились.

Как-то в разговоре Петр вспомнил, к слову, про свой участок, Наум Викторович живо им заинтересовался и потребовал показать. А посмотрев, предложил спроектировать и выстроить здесь дом. Вершинины замялись – средства на дом требуются особые, это ж понятно. Что-то, конечно, осталось, но хватит ли на строительство? И к тому же… как бы это потоньше объяснить? Петя все же еще не профессор, а только кандидат наук, и таких денег на возведение дома у него по определению не может еще быть, а откуда они вдруг взялись у молодого ученого, вполне могут заинтересоваться определенные товарищи.

– А мы не будем спешить, – улыбнулся озорной и очень светлой улыбкой Наум Викторович.

Когда Петя с Глашей и Полиной Георгиевной увидели проект дома, то ахнули от восторга, настолько он совпадал с их видением домашности, уюта и родного гнезда, что только диву даваться. А Наум посмеивался, глядя, как горят их глаза.

Так начал строиться дом. Первым делом после закладки фундамента рабочие возвели большую центральную комнату – будущую основную гостиную. А еще сделали летнюю кухню с настоящей печью под капитальным навесом, врыли рядом большой деревянный стол с лавками и в дальнем углу сада поставили туалет конструкции «дырка». Несколько лет Вершинины и их друзья приезжали на этот участок и пользовались домом как дачей по выходным и праздникам, всей компанией укладываясь спать в гостиной, кто на раскладушках, а кто и прямо на полу, а кто и вовсе со своими палатками на участке располагался.

Поделиться с друзьями: