Утоли мою месть, пуля

«Проехали пока». Илья изучал расписание «скачек»: кросс, полоса препятствий, рукопашка, тир, проверка крепости нервов и последний этап – финальное собеседование. Если все проходит гладко, успешный кандидат пишет рапорт о приеме на службу и попадает в нежные объятия службы безопасности концерна. Из отрывочных сообщений и обмена мнениями на том же форуме стало понятно, что многие слетают именно в последний момент, поэтому Волков страхуется и смотрит всех подряд, и начинать можно с любого этапа. Понравишься в тире – прогонят по полосе препятствий и по лесу, выставят на ринг против обученного мордоворота или в морг среди ночи выдернут, на удавленника или жертву ДТП полюбоваться. Понравился Волкову – повезло, нет – проваливай. Поэтому все желающие охранять убийцу и извращенца Меркушева, а также его газовую империю приглашаются вчера, сегодня и завтра в тир, расположенный в районе Измайловского парка, при себе желательно иметь документ с фотографией. «Будто наемников вербуют…» Илья запомнил адрес и закрыл страницу форума. Вчера прошло, сегодня уже поздно, значит, надо завтра в Измайлово наведаться, на людей посмотреть, к разговорам их прислушаться, глядишь – и выплывет что-нибудь ценное и полезное. Волков этот особенно интересует, лет ему уже под шестьдесят должно быть, а Тынский им как близким родственником дорожит. Или они и есть родственники?

Желающих себя показать набралось немало, на КПП при подходе к учебному центру, где и располагался тир, образовалась небольшая очередь. Илья подошел последним, встал в хвост, предварительно осведомившись, туда ли он, собственно, попал.

– Туда, туда, – чуть повернув голову, подтвердил поджарый, как гончая, молодой человек в джинсе и темной удобной обуви. А сам нетерпеливо посматривал в сторону вертушки и двери за ней – именно оттуда появлялся представитель «покупателя», как в очереди кто-то назвал Волкова, и приглашал следующую тройку кандидатов.

– Почему трое? – поинтересовался Илья.

– Дорожек три. – На этот раз юноша обернулся, изучающе осмотрел Илью с ног до головы, и тот не остался в долгу. Ну да, они же здесь конкуренты, штатных единиц мало, желающих много, тем более еще двое подошли, но спрашивать ничего не стали. Стоят позади, молчат, на окружающие березки смотрят – сразу видно, что не первый раз замужем. – Был здесь раньше? – произнес молодой человек.

Илья чуть помотал головой:

– Нет, первый раз. А ты?

– В прошлом году, – нехотя отозвался тот. – Осенью. Грязи было по колено, кросс не сдал, ногу потянул. Вчера узнал и снова решил попробовать. Куришь?

– Нет, – ответил Илья.

– Это он любит, – с видом знатока сказал юноша. – А я курил, но пришлось бросить. Мне эта работа нужна, зря я, что ли, три года контрактником по горам шарился?

– Где именно? – степенно и глуховато проговорили из-за спины. Илья отошел, чтобы не мешать разговору случайно повстречавшихся «коллег», делал вид, что ему все равно, а сам ловил каждое слово. В это время вызвали еще троих, и несколько «отстрелявшихся» шли навстречу очереди, но по их лицам невозможно было понять, как все прошло. А трое за спиной активно перетирали свое прошлое, звучали имена, даты и названия населенных пунктов, и в разговоре Илья выхватил лишь одно нужное ему слово – Волков.

– Простите, мужики, что перебиваю, – вклинился он в разговор. – Волков – это не тот, который? – И качнул головой в сторону ворот.

Трое помолчали, переглянулись, и юноша в джинсе нехотя выдал:

– Он самый. А ты что, не в курсе?

– Нет. – Незамутненный взгляд и растерянная улыбка сделали свое дело, его перестали воспринимать как конкурента. И коренастый парень с растрепанными, цвета пшеницы, волосами снисходительно поведал Илье историю, которой от роду было полтора десятка лет. Как шла в Шатой колонна: техника, люди, бензовоз с соляркой, а где-то ближе к голове мотылялась в колеях «буханка» с «фэйсами». Рассказал, что маршрут был поделен на зоны ответственности мотострелковых подразделений и артиллерии, у которой каждая зона пристреляна до квадратного метра, плюс полагались «вертушки» над колонной. Но именно в тот день «крокодилов» прикрытия над «ниткой» не оказалось, и вообще есть мнение, что незадолго до этого одному командиру подразделения зоны ответственности забашляли чурки, тот приказал своим отвернуться и делать вид, что ничего не происходит. В общем, обстреляли колонну с двух концов сразу, технику подожгли, тех, кто выжил, боевики методично расстреливали из засады. «Буханка» сотрудников ФСБ подорвалась одной из первых, и к ней нападавшие проявили особое внимание. Кому повезло – тех убили в перестрелке, кому нет – нашли смерть прямо в колеях разбитой колесами и гусеницами дороги. Тынского контузило при разрыве, он толком ни понять ничего не успел, ни поучаствовать. В себя пришел уже в горящей машине, откуда его и выволок Волков. И потащил на себе в негустой придорожный лесок, где оба и просидели, огрызаясь из табельного оружия, пока не подоспела кавалерия из-за холмов. Подлетевшие «грачи» сровняли с землей транспорт боевиков и самих нападавших, сколько успели. А напоследок подожгли шедший в центре колонны бензовоз, полыхнуло так, что как выжили последние несколько человек вместе с Тынским и Волковым, для них самих до сих пор загадка. А когда все взорвалось и отгорело, выползли посмотреть на то, что осталось, и первым делом наткнулись на обезглавленные, изуродованные тела «фэйсов».

– Кто на дороге остался, кого в лесу потом нашли, по ДНК опознавали – от лица лохмотья остались. – Слова растрепанного веско падали в общую тишину, Илья с пониманием кивал, в темпе соображая, как вести себя дальше.

Тынский Волкову обязан жизнью – он выяснил самое главное, теперь надо подумать, как это знание использовать. Поэтому уже вполуха слушал, не забывая удивленно-проникновенно поднимать брови и делать соответствующее лицо, как оба выживших «фэйса» после обстрела угодили в госпиталь, как Тынский оклемался первым и дослуживал там, куда ворон костей не заносил, получил полковника, а Волкова, так и оставшегося майором, комиссовали по причине увечья.

– Гангрена, ампутация, протез, пенсия по инвалидности… Этапов было немного, но каждый из них приближал Волкова к его нынешнему положению. После дембеля Тынский слонялся без дела недолго, его пристроили на хорошую должность, где он быстро пошел вверх благодаря полученным навыкам, умению и особой психологической устойчивости, позволявшей выполнять некоторые специфические задания нового хозяина. «Гришина Наталья – его работа», – стукнуло в голове при словосочетании «психическая устойчивость». Ни разу это не устойчивость, а психопатия, одна из ее разновидностей, когда повидавший и кровь, и изуродованные трупы сослуживцев человек переходит, вернее, сносит с размаху хрупкую грань, почему-то решив, что так теперь будет всегда. Остается на войне, проще говоря, когда все остальные с нее давно вернулись. В общем, несмотря на некоторые особенности, про Волкова Тынский не забыл и, оказавшись на должности начальника службы безопасности «Трансгаза», вытащил своего бывшего командира из его однушки в Подмосковье сначала в отличную израильскую клинику, где того прооперировали, а потом предложил должность консультанта. Волков, разумеется, не отказался и уже лет пять или шесть отсматривает для Тынского новых бойцов, лично проверяя их физические и психологические кондиции.

– Понятно… – Что ему понятно, Илья пояснить не успел – возвращалась тройка прошедших (успешно или неуспешно – по лицам не понять) кандидатов, бандитского вида помощник Волкова выкрикнул следующих, Илья оказался третьим. Мордоворот внимательно смотрел на замешкавшегося соискателя, не успевшего решить, как быть дальше. По большому счету он сделал все, что хотел, – нашел людей, поговорил, узнал, а вот что потом… Но рассуждать было некогда, на него оборачивались, охранник пялился в открытую, приготовился открыть рот и поинтересоваться, в чем, собственно, дело, когда Илья решился. Пихнул в щель под стеклом окна на «вахте» свой старый, купленный еще зимой паспорт, от души надеясь, что по базам вот прямо сейчас его пробивать не будут. Выдохнул облегченно, узрев, что ФИО соискателя всего-навсего переписали в толстенный журнал и вытолкнули документ обратно. Риск бешеный, но хочется верить, что в Москве найдется с полмиллиона Андреевых и среди них непременно окажется Илья, а что касается фото… Так тут все одно камер по углам и стенам понатыкано, так что срисовали его давным-давно, если Тынский посмотрит – полкаша кондратий хватит и долго не отпустит…

В холле учебного центра они не задержались, мордоворот в сером костюме повел их прямиком в подвал мимо металлических дверей и решеток с замками, и уже на лестнице пованивало пороховой гарью. Дорожек действительно было три, на стойках лежали разноцветные наушники и, как Илья заметил издалека, черно-сизые «Викинги», еще не остывшие после стрельбы предшественников.

– Для пристрелки можно сделать три пробных выстрела.

Троица дружно обернулась на голос. В угловой каморке напротив монитора развалился на стуле крупный седой мужик в очках. Лицо широкое, скуластое, с трехдневной, не меньше, щетиной, серые глаза за стеклами в темпе «сканируют» каждого новичка.

– Он, – одними губами произнес оказавшийся поблизости парень в джинсе, но Илья и сам без подсказки уже узнал Волкова. Ехидный мужик на той фотографии и этот отъевшийся, с нагловатой рожей, – между ними было только одно общее: улыбка. Она не изменилась и послужила сейчас визиткой, по которой Илья и опознал человека, которому Тынский обязан жизнью. Интересно, на что пойдет полковник, узнав, что у Волкова большие проблемы и кое-кто собирается прострелить ему башку? Хочется верить, что на многое…

– Поехали!

Все шагнули к стойке, Илья едва успел надеть наушники, как рядом загрохотали выстрелы. Поднял свой «Викинг», обхватил рукоять обеими руками и выстрелил трижды по круглой мишени, положил пистолет обратно и оглянулся мельком. Отсюда видно, что в углу каморки отирается еще один шкафообразный субъект, с умным видом пялится на монитор и с нескрываемой ухмылкой – на кандидатов.

– Номер три! – Прошло несколько секунд, прежде чем Илья сообразил, что это относится к нему. Волков опирался локтями на стол и оценивающе осматривал «Андреева».