Утраченные главы

– Да. Искать. Найти. Срочно. Сейчас. Поздно, - голем смотрел своими блестящими непрозрачными глазами на фиолетовую бороду Страдамуса. Цветов он не различал, так что он видел ее темно-серой.
– Труп. Ходить. Город. Паниковать. Сумасшедший. Ходить. Пугать. Люди. Сейчас. Нет. Вчера. Ходить.

– Интересно, а что это за сумасшедший с трупом-то ходил, - спросил Магнезинн.

Как показалось, Ксаль Таттун пожал механическими плечами.

– Псих. Старик. Прогнать. Псих. Маг. Приехать. Арена. Нерольд. Желтый. Прогнать. Старик. Труп. Гореть. Пепел. Нет. Псих. Унести.

– Да, - подхватил Болокомус, вроде как разобравший почти все.
– Вчера говорили, что какой-то псих чуть не пришиб Нерольда Желтого, когда тот раздавал автографы.

– Безумный фанат?

– Говорили про старика и дамочку какую-то. Она еще вурдалаком оказалась.

Страдамус нахмурил брови. Что-то непонятное происходило вокруг.

– Инквизиции сообщили?

– Нет, но они, наверное, сами все узнали. Народу было-то много, кто-то да проболтался.

– Интересно, очень интересно...
– на самом деле Страдамус понимал, что это не интересно, а очень даже прескверно. Зная, как Инквизиторы разбираются в подобных делах, Магнезинн уже представил себе весь город в дыму и пламени.
– Мастер Таттун, вы пойдете завтра на открытие Состязаний?

– Да. Идти. Всегда. Ходить.

– Тогда возьмите с собой зонтик. Серебряный. А лучше два.

XII

Скажите, сколько разных нелепых легенд Вы знаете. Трудно ответить сразу? Ладно, пока Вы будете вспоминать и подсчитывать их, мы позволим себе поразглагольствовать на тему мифов, присказок, поверий и поговорок. В особо далекие дебри уходить не бу­дем. Поплаваем, так сказать, на поверхности.

Легенд и баек, естественно, много. Так много, что если начать их рассказывать все подряд, то потребуется как минимум запас из трех жизней средней продолжительности в семьдесят лет. Истории бывают как хорошие, жизнеутверждающие и сулящие несметные сокровища, так и не очень. Древние проклятия, уверяющие, что всякий, кто откроет, пятую дверь в третьей гробнице Святого Равноапостольного Михлухо-Раздолбая, будет до скончания веков растирать свои колени выводящим соли бальзамом. Или сказания о страшных чудовищах, которые, если их разбудить, будут жрать всех и вся, пока боги не сойдут с небес и не накормят их Освященными Сосисками. Или о Дне Страшного суда, когда... Неважно!..

Наверное, достаточно известный и совершенно понятный на интуитивном уровне факт -- хорошие легенды о красавцах-героях, спасавших всех встречных и поперечных дам из лап драконов, завершающиеся пышными свадьбами (и не менее пышными похоронами обоих супругов в один день), а также россказни о пиратских кладах, которые можно найти по какой-то старой карте, намалеванной в алкогольном бреду каким-то типом, и которые может добыть любой желающий (заплатив двенадцать золотых за путеводную бумажку) совершенно без всякого риска для собственной жизни (плавный переход к "древнему проклятию" обычно умалчивается), в общем, являются куда более любимыми и почитаемыми среди населения. Факт. Другой факт -- такие легенды помнят дольше и рассказывают чаще. Третий факт -- запугивающим преданиям верят с большим трудом и часто пропускают мимо ушей. Они и понятно, большинство таких баек -- обычный бред, который сочиняют, сидя у тлеющего костра, заслуженные барды Фенрота. Однако, есть очень малая вероятность, что первая попавшаяся легенда о волосатом чудище, терроризировавшем племя пигмеев на островке посреди моря лет двести назад, может оказаться не выдумкой, а несколько прилизанной и преуменьшенной правдой. Монстр окажется дико зубастым, бесконечно голодным и мирно дремлющим, да не на каком-то богом забытом ошметке земли, а в ближайшем лесу, под вторым от дороги камнем, который вы случайно пнете сапогом...

Что, сосчитали? В этом не было никакого смысла, в общем-то. Ну и ладно...

Так к чему это все?.. Ах да!.. На Фенроте есть тоже одна забытая и никогда не воспринимавшаяся всерьез легенда. От нее так сильно несло религиозно-наставительным подтекстом, что всех тошнило. Что ж, надеюсь, наш внутренний мир не захочет выйти наружу, когда мы будем ее рассказывать... Как говориться, приступим, помолясь!

Это было давно. Никто не знал точно когда. Но это было однозначно после солнечного затмения и до десятой годовщины Веселого Дня Вознесения, когда праздновались установка Священного Креста на вершине Холма Шахун и вознесение сотни девственниц в жертву Богам-Близнецам (в общем, очень важный праздник, отмечаемый Церковью и Инквизицией и по сей день).

Это были страшные годы, которые, в последствие, историки окрестят Чумными.

Злобный Ахет, после каждого обеда клявшийся, что погубит людей на Фенроте, но систематически не успевавший это сделать до своего послеобеденного сна, все же наслал страшную болезнь на людские головы.

Из сырой земли сотворил он полчища крыс, которые понесли чуму по всем землям. Зараза свирепствовала и уносила сотни тысяч жизней, угрожая стереть людей с лика Фенрота.

Лишь один город не поразила чума (крыса-разносчица подавилась какой-то никчемной драгоценностью и издохла). Названия его история не сохранила.

В этом городе вместе с почти совершеннолетней дочерью вынуждена была дожить свой век некая Мариана Ливенлийская. Она была бы совершенно обыкновенной матерью-одиночкой, если бы не одно обстоятельство: за свои 49 лет жизни она успела побывать женой у каждого из четырнадцати герцогов, которые разделили между собой все земли Фенрота. А еще неизвестно было доподлинно никому, чьею наследницей была юная София, шестнадцатилетняя дочь Марианы (представьте себе, такое бывает иногда, обычно в легендах).

Узнав о страшной болезни, охватывающей города один за другим, и испугавшись за судьбы всех своих не сложившихся супругов, Мариана каждый день молилась Богам-Близнецам, чтобы они спасли этот мир. Взамен она была готова отдать все, что они попросят (хотя, наверное, глупо умолять о пощаде того, кто твердо решил всех добить и сейчас сидел, заткнув уши, и любовался своей работой). София, в принципе, тоже молилась и о том же самом, правда, вообще всем, о ком когда-либо слышала.

Обычно настоятели Церкви, в окружении рослых молотоносцев-инквизиторов в любом повествовании, когда дело доходило до воззвания к божествам, говорили так: "Боги милостивы, коли смиренные рабы их, принеся достойную жертву и придя в лоно Церкви, молят о пощаде для своих близких". После этих слов кому-нибудь выпускали кишки и затягивали заунывную песнь.

Мольбы таки были услышаны. Правда, не Боги ответили Мариане (у явившейся сущности, по его признанию, сломался органайзер -- он перепутал, кто именно его вызвал).

София звала лепреконов, зеленых драконов, ласточек-мутантов, крысиного короля, светлого бога Саара, темного бога Ахета, а также древних духов-хранителей, как Светлого, так и Темного. Из всех этих по-своему могущественных созданий откликнулось только последнее.

– Я в вашем полном распоряжении!
– отозвался преисполненный пафоса голос незнаком­ца.

Мариана, глядя в пол, твердившая "Создатели милосердные...", подняла глаза и ах­нула. На нее, опершись на черно-золотую трость, глядел человек в совершенно дурацком для того времени одеянии (строгий черный костюм и шляпа-котелок) с лицом Софии.

– Творцы всемилостивые!
– вскричала женщина, попятившись к стене.
– Защитите от беса проклятущего, что...

– Ну что ж ты будешь делать! Сперва зовут, а потом устраивают представление, - не­знакомец щелкнул пальцами, и у Марианы свело челюсть.
– Вот теперь хорошо.

Странный пришелец из неоткуда пододвинул себе стул и, усевшись поудобнее, впил­ся черными, как два уголька, глазами в испуганную, забившуюся в угол женщину. Несо­мненно, миловидные черты ее дочери ему совершенно не шли, а лишь предавали его роже большую чудовищность.

– Меня отрывают от заманчивой возможности надавать оплеух одному невероятному идиоту, проигравшемуся в карты, вызывают в эту поганую нору и тут же шарахаются. Ну что это такое?
– по-видимому, незнакомец пытался разрядить обстановку, но это ему плохо удавалось. От его речей кровь застывала в жилах, по всему телу начинали бешено носиться мурашки, и, вообще, самочувствие резко ухудшалось.