Утраченные главы

IX

– Где я?
– в принципе, вопрос вполне логичный. Нет, конечно, я относительно понимал, что оказался под землей. Об этом говорила резкая смена окружения. Во-пер­вых, тут было темно, а во-вторых -- безветренно. Однако, я совершенно не знал, где именно.

– Господин волшебник!
– Саммерс зажег факел. В мерцающем свете огня я с трудом разглядел его улыбающееся лицо (во время полета я потерял очки, а еще шляпу -- я только сейчас это заметил).
– Мы вас поймали, и теперь вы тут!

Тут -- это, конечно, хорошее определение. Да, само-собой, я был тут. Это тут в свете факела было все таким же непонятным, как и без него. Я коснулся стены -- земля, даже немного влажная... А еще какие-то большие палки торчали снизу вверх... Нет, если без шляпы прожить можно, но стыдно, то очки надо вернуть! Беда в том, что магия принесет не обязательно мои... Ну и ладно... Так лучше... А что это? О! Они розовые...

Да, теперь все ясно -- подземелье. Мистер Уиллс, вроде, говорил, что Ольвинды роют туннель куда-то. Судя по всему, это он самый.

– Оскар сказал, что вы ушли куда-то, - Саммерс вел меня за собой.
– Мы вас очень ждали -- Ротгерса сегодня утром в южном туннеле укусил Философский Червь, кто ж знал, что эти твари тут водятся... В полпервого вас все не было, а Ротгерс, рассуждая о смысле бытия, сказал, что вы вчера в замок хотели попасть. Ну, мы и побежали вас ис­кать. Мистер Уиллс вас с Смотровой Вышки высматривал, когда Борей проснулся, а потом через дальнофон сказал, где ловить. Ну, я и поймал.

– Дальнофон? Откуда? Их же Инквизиция запретила...

– Не знаю, он у Оскара в подвале был... Мы им уже давно пользуемся.

– А что за Вышка? Я не видел никаких вышек, когда меня понес ветер.

– Не могу ничего сказать, Оскар показывал ее один раз. Она, как бы есть, но ее, как бы и нет. Она появляется и исчезает, когда надо.

– Очень интересно...
– действительно, что-то слишком много странного есть у мистера Уиллса, может быть, в этом причина его нежелания покидать Ветроград.
– И что там с Червем и Ротгерсом?

– О-о... Сейчас сами увидите.

Мы были у выдавленных в земле ступенек, ведущих наверх, к закрытому люку. Саммерс воткнул факел в стену, рядом с деревянной распоркой, и, поднявшись по ступенькам, выдавил крышку наружу.

Мы очутились в большом зале гостиницы. Собственно, наверное, то и был загадочный подвал мистера Уиллса.

Второй из Ольвиндов лежал на столе в традиционной позе философа: поджав ноги и уткнув кулак в подбородок. Почему-то все, кого кусает Философский Червь, принимают такую позу. Я видел змею и хомячка, покусанных Червем: первая свернулась бубликом и подперла голову хвостом, а второй лег так же, как и сейчас Ротгерс (только, конечно, надо сделать скидку на более короткие лапки). Наверное, кого-то из друзей крупного философа Фенрота укусила эта пакость, а этому философу эта поза очень понравилась, потому она стала традиционной (да, на Фенроте у нас всякий философствующий делает это, лежа именно так). Но сам Червь таковым назван был из-за другого. Его яд, совершенно безвредный сам по себе, заставляет жертву размышлять о смысле бытия, устройстве вселенной и первичности духовного над материальным. Причем вслух. Если быстро не нейтрализовать действие яда, то пострадавший вскоре начнет делать выводы, оформляя Теорию. Теория тоже не самое страшное (хотя один из покусанных решил, что человек должен питаться только энергией солнца -- через неделю он помер от обезвоживания.) А потом эту Теорию кто-то может услышать (теорию солнцеедения, благо, не услышали) и поддержать -- есть мнение, что именно так и появилась Церковь (одного покусал Философский Червь, а все остальные поверили в генерируемую ахинею).

– Страданиями полнится наш мир. Когда-нибудь количество страданий перейдет в новое качество, и мы будем страдать еще больше, хотя страданий будет меньше, - Ротгерс, как и все пострадавшие от Червя, нес чушь с умным выражением лица.

– Можно с ним что-нибудь сделать, господин волшебник?
– Саммерс помахал рукой перед глазами брата -- тот не отреагировал и продолжал смотреть стеклянным взглядом куда-то вверх.

Я никогда не занимался врачеванием. Как эффективно и безопасно исцелить Ротгерса, я не знал. Зато у меня было Универсальное Противоядие. Это снадобье нейтрализует действие любого яда, правда, только на пару часов. Да, как и все волшебные средства, оно имеет свои недостатки. Если кто-то хочет с его помощью исцелиться, то придется регулярно пить снадобье до тех пор, пока токсины не рассосутся естественным путем (к сожалению, такое бывает крайне редко, а про яд Философского Червя вообще ничего по этому поводу сказать нельзя). В общем, я дал ему Противоядие. - Пить каждые два часа по чайной ложке на стакан воды, пока яд весь не выйдет.

– А когда он выйдет?
– спросил Ротгерс, вернувшийся из своих философских изысканий.

– Возможно, никогда, - я мог только разводить руками.

– Ничего!
– Саммерс хлопнул брата по спине.
– На этом можно неплохо зарабатывать. Переедем, будешь только утром лекарство пить, а весь день, где-нибудь в центре -- чушь всякую нести и всех веселить.

Ротгерс умоляюще посмотрел на меня. А что я мог? Только кисло улыбнуться и покачать головой. Иногда волшебники не могут сделать то, чего от них просят нуждающиеся. Тогда волшебникам, становится очень плохо, поскольку Боги требуют от них всегда помогать всем. Таковы условия договора Первого Волшебника с Богами. Таковы условия предоставления магии людям.

– И на сколько его хватит?
– страдальчески спросил Ротгерс, держа пузатый сосуд с зеленоватой жижей.

– На месяц... возможно, меньше...

Нет, больше находиться здесь нельзя было. Ротгерс был прав в своем бреду. Их мир наполнялся все новыми страданиями, а я никак не мог помочь. Есть две страшных участи для волшебника: первая -- быть ненужным, вторая -- оказаться беспомощным. Если первая их сводит с ума, то вторая убивает. Страдания окружающих слишком плохо сказываются на волшебниках, пребывающих в более или менее здравом рассудке. Нужно разобраться здесь и сейчас, и уйти... Кто-то был в замке, и этот кто-то наверняка знает, в чем дело... Но чтобы к нему подобраться нужно время. Безветренное время... Ночи в Ветрограде спокойные... Значит решено -- сегодня ночью на все вопросы должны быть найдены ответы! Другой возможности не будет. Я слишком задержался в этом городе...

X

Мистер Уиллс вернулся спустя пару часов. Вид у него был такой, как будто бы ни­чего и не происходило. Странный он какой-то этот Оскар. Может быть, потому что он привык ко всему этому кошмару. И все-таки... А как он вошел через входную дверь?! Ведь на улице же бушует Борей. Нет, определенно в нем было что-то странное, хотя я этого не видел. Волшебники способны видеть магию и аномальную природу явлений. Но здесь вроде бы все было естественно. Но как?!

– Мистер Уиллс, позвольте полюбопытствовать, - я направился наперерез Оскару, шагавшему к лестнице наверх.

– Да...
– хозяин вопросительно изогнул левую бровь.

– Это у вас случайно не Геомагнитные Сапоги?
– я ткнул посохом (да, пора было уже достать традиционный атрибут волшебника) в огромные башмаки, болтающиеся на ногах мистера Уиллса.

– Да, именно они, а что?

– Ничего особенного, теперь понятно, как вы смогли зайти с улицы. Но откуда они у вас?

Оскар задумчиво огляделся вокруг, бочком двигаясь к лестнице (я преградил ему путь посохом). Наверное, я поймал его на чем-то, так что ему нужно было придумывать новую легенду.

– Со мною ими расплатились, так же как и вы, господин волшебник, своим камуш­ком.

– Дальнофон тоже?

– Именно.

– А откуда вам известны принципы работы этих вещей?

– А к чему этот допрос, господин волшебник? Я сейчас крайне спешу. Через пару ча­сов поднимется гипер-Борей, и никакие сапоги уже не помогут. А мне нужно на другой конец города.

– В Смотровую Вышку?
– по-моему, я нащупал что-то.

– Какую Вышку? О чем вы?
– невероятно, но он делал такой правдоподобный вид полнейшей неосведомленности.
– Господин волшебник, по-моему, вы слишком сильно ударились о волшебную льдину, пока летели над городом.