Увечный бог. Том 1

– Полный порядок, – прошептал он в сумраке палатки. – Нужно было рассеяться по ветру. Искать свой путь домой. К цивилизации. К здравому рассудку.

Пот высыхал или впитывался в шкуру. Ему все еще было холодно, и живот свело от страха. Что случилось со мной? Они глядят. Из тьмы. Глядят. Колтейн. Дукер. Тысячи за стенами Арэна. Они смотрят на меня сверху вниз, как мученики. А теперь Кенеб, на своем коне. Рутан Гудд. Быстрый Бен. Мертвые ждут меня. И не понимают, почему меня еще нет. Я должен быть с ними.

Они знают, что я уже не здешний.

Когда-то он был отличным солдатом. Достойным командиром. Достаточно умным, чтобы сохранить жизнь солдатам гарнизона; герой, спасший Арэн от Вихря. Но потом появилась адъюнкт и все пошло кувырком. Она призвала его, оторвала от Арэна – а его могли сделать Первым Кулаком, Защитником Города. Он получил бы дворец.

Она украла мое будущее. Мою жизнь.

Малаз оказался еще хуже. Там он повидал гнилую сердцевину империи. Маллик Рэл, предатель Арэнского легиона, убийца Колтейна, и Дукера, и остальных – в этом нет ни малейшего сомнения. И этот жрец-джистал нашептывал на ухо императрице, и его месть виканцам еще не закончена. И нам тоже. Ты привела нас в то гнездо, Тавор, и большинство из нас мертвы. За все, что ты сотворила, я никогда тебя не прощу.

Стоя перед ней, он чувствовал поднимающуюся тошноту. Каждый раз ему до дрожи хотелось ухватить ее за горло и придушить, рассказать, что она с ним сделала, пока свет будет гаснуть в этих мертвых, пустых глазах.

Я был когда-то хорошим офицером. И честным солдатом.

А теперь живу в ужасе. Что она сделает с нами еще? И’Гхатана мало. Малаза мало. И Летера тоже мало. На’руки? Мало. Будь проклята, Тавор, я готов умереть за правое дело. Но это?

Никогда прежде он не испытывал такой ненависти. Она наполняла его своим ядом, а мертвые смотрели на него со своих мест на пустошах царства Худа. Мне убить ее? Этого вы все хотите? Скажите!

Стенки палатки посветлели. Переговоры сегодня. Адъюнкт, и вокруг нее Кулаки – новые и один выживший старый. Но кто на меня посмотрит? Кто пойдет рядом со мной? Не Сорт. Не Добряк. Даже не Рабанд или Сканароу. Нет, а новые Кулаки и их старшие офицеры смотрят сквозь меня. Я уже призрак, уже из забытых. И чем же я заслужил это?

Кенеба нет. А с самого Летераса Кенеб во всех отношениях командовал Охотниками за костями. Управлял передвижениями, занимался снабжением, следил за дисциплиной и организацией. Коротко говоря, делал все. Есть у некоторых такие умения. Управлять гарнизоном достаточно просто. У нас был толстый квартирмейстер, сующий руку во все карманы, улыбчивый болван с острым взглядом, под рукой были поставщики – только и нужно было написать требование. А порой достаточно было подмигнуть или кивнуть.

Патрули уходили и приходили. Часовые менялись, стражники на воротах хранили бдительность. Мы хранили мир, а мир делал нас счастливыми.

А вот армия на марше – совсем другое дело. Вопросы снабжения мучили его, выедали мозг. Слишком о многом нужно думать, слишком о многом беспокоиться. Ну, сейчас мы стали стройнее… ха, миленько сказал. Наша армия – пехота и горстка тяжей с морпехами. Так что провизии более чем достаточно, если так бывает.

И это ненадолго. Она хочет, чтобы мы пересекли Пустошь… а что ждет нас там? Пустыня. Пустота. Нет, нас ждет голод, пусть наши фургоны набиты провизией. Голод и жажда.

И я не буду терпеть. Не буду. Не просите.

И они ведь не будут. Потому что он не Кенеб. И у меня нет причин выпендриваться. Я в этой компании хуже Банашара. У того хоть хватает наглости являться пьяным и смеяться над негодованием адъюнкта. Своего рода мужество.

Близился рассвет, и лагерь оживал. Слышны тихие разговоры, оцепенелые пробуждаются к суровой правде, глаза промаргиваются, души съеживаются. Мы – ходячие мертвецы. Чего еще ты хочешь от нас, Тавор?

Много чего. Он знал это, чувствовал, как впившиеся в грудь клыки. Негромко зарычав, он отпихнул шкуру и сел. Палатка Кулака. Столько места – а для чего? Для сырого воздуха, который дожидается его героического возвышения, его богами данного блеска. Он натянул одежду, поднял холодные кожаные сапоги и потряс – не завелись ли там скорпионы и пауки. Потом натянул сапоги. Надо отлить. Я был когда-то хорошим офицером.

Кулак Блистиг откинул полог и вышел из палатки.

Добряк огляделся.

– Капитан Рабанд!

– Слушаю, Кулак!

– Найди Пореса.

– Мастер-сержанта Пореса, сэр?

– Да какой бы чин он ни выбрал с утра. Его. Узнаешь по черным глазам. – Добряк задумался и добавил: – Интересно, кто сломал ему нос. Я бы медаль дал.

– Слушаю, сэр. Уже бегу.

Добряк, услышав приближающийся топот сапог, повернулся. К нему шла Кулак Фарадан Сорт, а следом за ней держалась капитан Сканароу. Обе выглядели несчастными. Добряк нахмурился.

– И с такими лицами вы намерены показаться перед своими солдатами?

Сканароу виновато отвела взгляд, но Сорт упорно смотрела на него.

– Твои собственные солдаты, Добряк, готовы взбунтоваться… поверить не могу, что ты приказал…

– Провести полный личный досмотр? А почему нет? Хотя бы выскребут дерьмо из штанов, генеральную уборку долго откладывали.

Фарадан Сорт пристально смотрела на него.

– Это все не притворство?

– Дам совет, – сказал Добряк. – Крепость в огне, черная желудочная чума косит поваров, ужин и крысы есть не хотят. А услышав, что во дворе балаган, жена смазывает петли на двери спальни. И вот я вхожу и начинаю втирать по поводу твоих стоптанных сапог. Что будешь думать, когда я уйду?

Сканароу сказала:

– Буду думать, как половчее вас убить, сэр.

Добряк поправил пояс с оружием.

– Солнце залило небосклон, милые. Мне пора на утренний моцион.

– Хотите нескольких сопровождающих, сэр?

– Щедрое предложение, капитан, но со мной ничего не случится. Да, если вдруг вскоре объявится Рабанд с Поресом, повысьте доброго капитана. Думаю, подойдет звание Всемогущего смотрителя Вселенной. Дамы…

Глядя ему вслед, Фарадан Сорт вздохнула и потерла лицо.