Увидеть море

Я приводил доводы один за другим, но в глубине души стало нарастать какое-то неприятное чувство. Вслушавшись, я обнаружил в нём ревность, тоску и, как ни странно…страх.

С тех пор, куда бы я ни шел, что бы ни делал, страх не покидал меня. Я в два раза чаще стал посещать спортзал, полностью перешёл на здоровую еду, сон. Исключил из своей жизни алкоголь, с яростью вгрызся в новую работу, радуя новых начальников высокой активностью и работоспособностью. Дома царил идеальный порядок: я повесил новые занавески и постелил скатерти, выбил половики и помыл окна. В общем, делал всё то, что человек делает после развода. Но страх не уходил.

Я боялся, что теперь никому не нужен, боялся, что навсегда останусь один, и пытался доказать себе и всем, что это не так.

Но главной причиной страха было то, что я, наконец, начал осознавать, что могу потерять жену по-настоящему. Оказалось, что какая-то часть меня, где-то в подсознании, продолжала верить, что стоит мне поманить рукой и она в очередной раз вернётся, и мы заживем как прежде, но только лучше: она станет понимать меня, разделять мои интересы и образ жизни.

Однажды во время обеда я получил смску со Светкиного телефона.

– Паша, я хочу от тебя ребёнка, — писала она.

Признание было неожиданным, но приятным.

– Я тоже соскучился, — написал я. — Может, попьём кофе сегодня вечером где-нибудь в центре?

– Давай! — был ответ.

Ещё издали при взгляде на знакомую походку и черты, меня захлестнула теплота. Вот она идёт — родной человек, и никаким расставаниям не изменить это.

– Привет, — Света не могла сдержать улыбки, и было видно, что она испытывает то же самое.

Всё было так, как на первом свидании. Только лучше. Цветы и свечи, уютный полумрак ресторана, взгляды и улыбки.

После ресторана, держась за руки, мы гуляли по набережной и говорили без умолку.

– Ты знаешь, — признался я. — Я всё ещё люблю тебя.

– Я тебя тоже, — послышался ответ, и мир взорвался яркими красками. Больше для меня не существовало тревог и потерь, я был счастлив.

В этот вечер я проводил её домой и остался на ночь. Простым смертным не бывает так хорошо, как хорошо было нам в эту ночь. До утра я не мог заснуть, не сводя глаз с нежных черт моей спящей любимой. Беспредельная нежность и отголосок страха от мысли, что я мог потерять её.

Небритый в помятой одежде я вприпрыжку бежал на работу, улыбаясь во всё лицо, как ненормальный.

– Ты что, Паш, миллион выиграл? — шутливо спросила финансовый директор фирмы Юля.

– Больше Юля, — засмеялся я, — гораздо больше!

Всё утро прошло в совещаниях, в течение которых я сидел, как на иголках. На обеденном перерыве я выскочил на улицу и тут же позвонил Свете.

– Привет, любимая! Какие планы на вечер? Может, встретимся там же? — с нежностью в голосе произнёс я.

– Паш, тут такое дело… Я сегодня не смогу, — ответила жена каким-то странным голосом.

– Работой завалили? — участливо поинтересовался я. — Ну может я тебя встречу у твоей работы, просто пройдемся?

– Ты понимаешь, — Света замялась. — Мы просто сегодня договаривались с Сергеем… ну это парень, с которым я встречаюсь… он меня пригласил в пансионат на неделю с его друзьями. Он через час за мной заедет… так что…вот…

В груди перехватило дыхание, как от удара под дых. Улица медленно поплыла перед глазами.

Еле шевеля губами, я шептал что-то невразумительное.

– А… как же… я? А как… же вчера? Мы же… ты же… говорила, что любишь…

Постепенно заслоняя солнце на небе, с высоты стоэтажного дома на меня падала огромная волна цунами, а я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.

…Паш, я люблю, тебя, но это всё так ненадёжно…

В мире умерли все звуки, кроме звука её голоса в телефонной трубке.

…я устала. Давай созвонимся, когда я вернусь…

Тонны холодной воды падали стремительно и беззвучно на одинокую фигуру, посреди залитого солнцем кусочка улицы.

…Прости, Паш.

Волна обрушилась на меня.

И тут я сломался и заплакал.

Я полностью потерял самообладание и человеческий облик. Рыдая в голос, не стесняясь толпы прохожих вокруг, я умолял не уезжать, дать мне последний шанс. В истерике я кричал, что если она уедет, никогда не перезвоню ей больше, и тут же просил не бросать трубку. Глотая слёзы, я называл её ласковыми словами, нёс какую-то чушь про то, что у меня скоро будет много денег, и я повезу её, куда она захочет, и просил, просил… пока она не бросила трубку.

Я понял, что потерял её окончательно. Я был раздавлен.

Пытался вернуться в офис, но не мог разобрать дорогу сквозь едкие слёзы, заливавшие глаза. Бродил по улицам, казалось, вечность, но как показали часы, всего сорок минут. Вернулся на работу, пошёл в туалет, умылся и сел за компьютер. Люди что-то спрашивали меня, но я не мог разобрать и по нескольку раз переспрашивал их, а потом забывал ответить. А когда хотел ответить, не мог ничего сказать из-за комка рыданий, стоявшего у меня в горле, и просто молчал.

Страдание настолько измотало меня, что, добравшись вечером домой, я рухнул на кровать и провалился в глубокий тяжёлый, как могильный камень, сон.

Я спал.

* * *

До этого была пятница, а сегодня наступила суббота. Я проснулся в обед, как ни странно, полный сил и энергии. Действительно хорошо выспался.

Соседи за стеной начинали день с пьяной разборки, Светка развлекалась в пансионате со своим новым парнем, а я лежал на кровати и разглядывал свою комнату.

Послеобеденное солнце играло на сверкающих идеальной чистотой поверхностях, ветерок игриво развевал новые подобранные со вкусом занавески, на кухне молодой соседский таракан недоверчиво пробовал белёсыми усиками новую поливинилхлоридовую скатерть.

Миру было плевать на мою хандру, он жаждал жить, двигаться и использовать каждую отпущенную минуту этой жизни для чистого, незамутнённого никакими душевными метаниями, и, желательно, плотского наслаждения.

На тумбочке вздрогнул и дробно загрохотал телефон, поставленный на вибрацию.