Уязвимость
Шрифт:
Но я не сожалею. Это ужасно, но я не сожалею о том, что выбила его из равновесия. Я тоже, наверное, чудовище.
Но вот о том, что у него теперь такие раны, я сожалею очень.
В комнате сумрачно. Не могу понять сколько времени. На соседней подушке телефон и ключи от их квартиры. Пятый час вечера. Растерянно встаю.
Моего белого лохматого прикроватного коврика нет. Стекла все убраны. И стакана тоже нет. Дверь в комнату закрыта.
Распахиваю…
Овальный ковер из зала тоже исчез. Прибрано.
Как я не слышала всего этого?
На
Кручу в руках телефон. Открываю его аккаунт. На звонок смелости не хватает. Не хватает не только смелости. Ощущение близости вернулось не до конца. И доверия — тоже. Я всё еще раздвоена. Хотя и понимаю головой, что равнодушный мужчина не сорвется так, как сорвался он. Но все пережитое тоже оставило во мне свой след. И эти эмоциональные реальности борются еще. Я знаю, какая победит в итоге. Пока этого еще не произошло.
Но мне очень больно от воспоминания его распоротых рук.
И я пишу.
“Привет… Как твои руки?”
Прочитано. Не отвечает. Нервно жду почти час его ответа. Но его нет.
И я опять начинаю злиться на него. Почему он требует от меня то, что не готов давать сам?
“Откуда мне знать, что все в порядке, если ты не отвечаешь?” — немного переформулирую я слова Арины.
“Мои руки — это последнее, что меня сейчас волнует, Саша. Я завтра позвоню. Будь дома, чтобы я тебя видел”
Ну что за человек?… Только в одну сторону его правила работают?
Вздыхаю.
В книге контактов этого телефона мало номеров. Добавился Аринин, исчез — Вадима. Набираю Арину.
— Привет.
— Привет, Арина. Как Кирилл?
Я слышу как он эмоционально ругается на заднем фоне, но слов разобрать не могу.
— Живой… — в ее голосе чувствуется нерв и напряжение.
— Почему вы так всегда отвечаете?! — начинаю сердиться и на Арину тоже. — Я слышу, что он живой. Я же спрашиваю о другом.
— Другое поправимо.
— Он мне не отвечает…
— Завтра. Не сегодня, ладно?
Скидывает вызов.
Внутри тревожно. Просто ты привыкла, Александра, что они оба с тобой нянчатся. Но не могут это они делать это постоянно. У них же тоже могут быть проблемы.
Сообщение от Арины.
“Я тебя очень прошу, побудь сегодня дома и не звони ему”.
Почему?..
Внутри начинает болезненно колотиться. Вспоминаю его вчерашнее состояние. Он не остановился в своем саморазрушении?
Смотрю на себя в “его” зеркало, за которым камера.
Преодолевая недоверие стягиваю с себя одежду. Мне нужно это недоверие преодолеть. Потому что, если я оставлю в себе хоть толику сомнений, это меня разрушит, и его. И “нас”.
Достаю красивое серебристое белье, в цвет моих глаз. Надеваю стринги. Колготки с полосой сзади… Бюстгалтер надевать не спешу. Расчесываю волосы и плету французскую косу перед зеркалом.
Посмотри на меня… Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня и успокоился. Я знаю, что эта камера выводит изображение на твой телефон. Я снова
перед тобой обнажаюсь, я доверяю тебе опять.Мои соски тут же твердеют от этой мысли.
Надеваю тоненькие длинные серьги-цепочки. Вспоминаю о его подвеске, что он дарил. Тоже надеваю. Медальон ложиться в выемку груди. Пусть ему будет приятно, что я ношу его подарок. Пусть он успокоится.
Крашу губы, глаза, обостряю скулы…
Закрывая от удовольствия глаза, брызгаю на шею его духами.
Сообщение: "Очень красивая…"
Прячу свой топлесс, сначала в серебро атласа, а потом надеваю белую тончайшую блузку на шнуровке. Длинную обтягивающую юбку с разрезом. Полусапожки на стальной шпильке.
Мне нравится отражение.
Мой телефон вздрагивает.
Сообщение: “Куда?…”
Отвечаю: “К тебе”.
Сообщение: “Сашенька… НЕ сегодня. Пожалуйста.”
В этот раз моя дверь не заперта. Быть может он не успевает это сделать, надеясь на то, что я беспрекословно послушаюсь его. Быть может он слишком занят, чтобы отреагировать быстро. Быть может он просто отреагировал на мою просьбу не делать так. Я не знаю.
Да, я опять его не слушаюсь. Но ему придется это принять. Что я буду не всегда его слушаться. Потому что может я и оленёнок из заповедника, но я живой оленёнок. И я буду иногда делать спонтанные вещи, которые хочу сделать.
Сажусь в такси, сжимая в руке ключ от его квартиры.
Такси останавливается у пропускного пункта. Охранник меня пропускает. Окно на лоджию закрыто, но я вижу, что горит свет.
Открываю дверь своим ключом. Ты же мне для этого его оставил? Для чего же еще оставлять ключ?
Дверь между прихожей и гостиной закрыта, я слышу голоса. Скидываю пальто, приоткрываю дверь.
— Отдай мой ствол.
— Нет.
— Да не пойду я стрелять ни в кого. Я что — идиот?
— Да! И ты никуда не поедешь в таком виде.
В его руках хрустальный граненый стакан с коньяком или виски, судя по всему. руки все перемотаны бинтами. И он пьян, да.
— Твой пропуск тоже отменен? — язык прилично заплетается.
— Кир, пятый раз говорю тебе — да.
Стучусь в косяк.
— Добрый вечер.
— О! — отыскивает он меня пьяным взглядом. — Мой палач. Ну проходи…
— Блять… - устало закатывает глаза Арина.
— Ну вот! — демонстрирует он мне свой стакан. — Я еще и бухаю время от времени. Еще один зачетный повод сбежать, Сашенька. Я же просил тебя… НЕ сегодня.
Его ноздри агрессивно вздрагивают.
Закусываю губу.
— Не нравится тебе?
Отрицательно качаю головой, разглядывая его.
— Не нравится.
— Понимаю тебя, — пьяно и цинично. — Но обнадежить нечем. А завтра я буду еще весьма стеснен в средствах. Еще один повод… мхм… Миллион поводов… всегда будет!
— Кир, иди спать, а? — цедит Арина гневно на нас посматривая.
Он допивает до дна. Отворачивается, наливая еще.
Делаю несколько шагов к нему, обнимаю сзади за талию.