Уютная, родная, сводная

не сходится по срокам, и Людочка всегда говорила, что нет... Но ты видел

Катюшку... и... я просто всегда считал её своей, вот и всё. - Есть же генетическая экспертиза.
– Мне не нужно было, я просто считал и считаю Катюшку своей дочерью, - отец отвёл глаза, потом схватил какую-то папку на столе и стал с деланным интересом перебирать документы. «Считал своей». «По срокам не сходится». Выходит, что вероятность такая всё же есть... не на год же не сходится,

иначе бы отец не сомневался. Углы кабинета кружились, как на аттракционе,

сливались в один цилиндр, в центре которого находился Марк, его тошнило, он ощущал странную слабость в руках, ногах, пока она не поднялась к грудной клетке и не лопнула где-то там, в недрах лёгких, разнося по телу боль. И он ясно вспомнил эту боль. Он знал её. Был уверен, что забыл, но человеческая память - сука - в самый неподходящий момент выныривает со своими «подарками», и не отмахнёшься, как от назойливой мухи. Марик ощущал такую же боль, будучи ребёнком, ночью, лёжа в тишине своей комнаты, когда понимание того, что мама умерла, пришло к нему. Боль от той безнадёжности была сравнима с сегодняшней болью. Он научился с ней справляться тогда, самостоятельно, скорей интуитивно, как зверёк, попавший ловушку. Без сомнений, он сделает это и сейчас... Вся эта история походила на протухший кусок мяса, и лучше ему провалиться, чем оставить всё как есть. Его не устраивает считать Катерину своей сестрой, он, чёрт возьми, спал с ней, занимался любовью, он трахал её столькими способами и в таких позициях, что рискует не попасть даже в ад за инцест, черти изгонят его за греховное поведение, и будут правы. И не только его, но и Катюшку тоже. Хотя,

уверен, она извернётся, чтобы напоследок пнуть рогатого под хвост.
– Почему ты не сказал, что Катерина моя сестра? Окей, ты решил принять ситуацию такой, какая она есть, я понимаю, но мне-то ты мог сказать?!
– Я сказал, - Бронислав посмотрел на Марка, - сказал в первый день, когда она с матерью появилась в нашем доме.

Марк моргнул несколько раз, действительно же сказал. Он сказал: «Теперь она твоя сестра, не обижай Катюшку». Конечно, именно эти слова должны были сразу прояснить ситуацию!
– Да что ты говоришь!
– Марк подскочил на месте.
– «Теперь она твоя сестра»? Это ты сказал? Если мне не изменяет память, до этого у меня уже была пара сестрёнок, братик, хомяк. Хомяк, кстати, продержался дольше! Ты должен был сказать яснее! - Не мог я...
– и он снова занялся изучением документов в той же папке. Вот только держал он её перевёрнутой. - Что? - Марк помолчал,

подождал, обошёл стол, снова сел, ещё раз встал, пока не заорал на отца.
– Что значит «не мог»? Ты в своём уме? Ты... Не мог он, а я, значит, могу теперь расхлёбывать это дерьмо?! И мог тогда?!
– Тебя никто не заставлял лезть на неё.

Она была ребёнком, чёрт побери, мне в голову не могло прийти, мать твою!
– теперь по кабинету нарезал круги Бронислав, по пути скидывая папки со стола и стеллажей, наступая на них, как на первый снег, некоторые издавали жалобный хруст под модельными ботинками из натуральной кожи.
– Почему ты не сказал мне?

– ещё раз повторил свой вопрос Марк. Сухо. Чертовски хотелось съездить прямо по лицу человеку, который ходит по своему кабинету и топчет документацию, а завтра кто-то будет её восстанавливать. Марк сжал кулаки. Драться с отцом? Нет!
– Самто, как думаешь? - наконец ответил Бронислав. - Твоя мать... у вас с Катей разница около четырёх лет. - Что? - пока Марк ментально подбирал свою челюсть и выпавшие глаза, он искал слова или воздух, или и то, и другое. - Ты не сказал,

потому что Катерина... - искал слово, вернее, знал, но к Катюшке оно не имело никакого отношения, - внебрачный ребёнок? - наконец нашёл, как сказать, чтобы самого не вывернуло от формулировки. Кто угодно мог быть незаконным,

нагулянным, ублюдком, но не Катерина. Да это бред какой-то! - Из-за того, что

Катеринино существование подтверждает, что ты изменял своей жене? - Твоей матери. - Да, моей матери. Блядь, мне было почти семнадцать, у меня отсосала одна из твоих очередных жён, я не был восторженным романтичным подростком, я бы пережил! Это в любом случае лучше, чем всё, что случилось потом!
– У тебя никогда не было нормальной семьи, я думал, пусть хоть память...
– Я не помню. -

Марк помолчал. - Я ничего не помню из того времени, я не помню маму, не помню,

как мы жили. Из-за твоего дерьмового молчания я переспал, возможно, со своей сестрой тогда, и сделал это снова сейчас. Я. Спал. С. Сестрой. С сестрой, твою мать! Ты понимаешь это? - На хрена ты снова полез к ней?! - отец повысил голос и снова таращился во все глаза, обвиняя его. - Да иди ты, мне тридцать лет! И тогда было не пятнадцать! Я хочу знать ответ на простой вопрос, сестра мне Катерина или нет. Я должен разобраться в этом, и ей хотелось бы знать ответ на этот вопрос. -

Она знает? - Пока нет, но уверен, тот факт, что я улизнул из её постели почти в одних трусах, вызовет у неё вопросы, и я хочу найти на них ответы до того, как она найдёт меня и оторвёт мне яйца.
– Ну, и где я найду эти ответы, - Бронислав моргнул. - Не говори про ДНК, не вариант, хотя... - Спроси у Людмилы.
– Потвоему, я не спрашивал?! - Нормально спроси! Давай, я спрошу, да что за детский сад, в самом деле! Есть у тебя её телефон? - Нет, уже нет... сейчас у бюджетников каникулы, она должна быть дома.
– Катерина сказала, она в больнице сейчас, дома её точно нет.
– Ясно, - отец застыл на какое-то время, смотря в одну точку, комкая лист бумаги, пока от того не остались жалкие мятые клочки, - нам надо домой.

Глава 12. Часть 2. Настоящее

Марк решил не уточнять - зачем, надо, значит надо. Они молча сели в машину

Марка, он даже не понял, почему именно в его, и двинулись в сторону дома. В

голове было тесно от вопросов, они стали сыпаться, как из рога изобилия, фонтан красноречивых и не очень вопросов Марка было не заткнуть. В тесном пространстве машины отцу не оставалось ничего другого, как отвечать на вопросы сына, и, судя по ответам, он не юлил и не изворачивался. Может быть, устал за столько лет держать всё в себе, или видел что-то в лице Марка, не дающее соскочить с темы, а может, просто хотел быть откровенным с сыном. - Слушай,

положим, ты считаешь её дочерью, тогда почему она в таком дерьме сейчас? -

Каком? Она работает, замужем... хотя, если ты... что-то произошло? - Ничего нового для этих широт, развелась, муж пил и бил её, ипотека, которую она со своей зарплаты молодого специалиста не тянет, спит с мужиком из-за бабок, ты его знаешь, кстати, Владлен. - Что? - глаза Бронислава стали огромными, от лица отлила кровь, резкие морщины прорезали лицо, как никогда стала заметна седина.
–

Какая часть тебя особо порадовала? - зло усмехнулся Марк. - Владлен...
– это отец пробурчал себе под нос, словно пробуя правду, на вкус она была, как протухшая квашеная капуста, и смердела.
– Девонька, - напомнил Марк и нажал на педаль,

выдавливая из машины почти максимум мощности, а из своего кошелька - деньги на штрафы от вновь родного ГИБДД. Как же он ненавидел Владюшку-переростка,

его поганый рот, тот факт, что этот рот прикасался к Катерине, ещё больше то, что рот Катерины прикасался к нему, что сам Марк говорил сейчас об этом с отцом. Но с какого перепуга он должен молчать? Жизнь Катерины была не сахар практически всё её существование, а человек, считавший себя её отцом, тратил деньги на проституток, которых зачем-то, явно развлекаясь, тащил в дом и называл жёнами. И

этот недомерок Владюша - только первая часть марлезонского балета. Есть ещё вторая - Витя-моль, который распускает не только руки, но и сплетни. Есть безумная карга-свекровь, есть тридцать метров квартирки, за которые платить ещё семнадцать лет, и ещё неизвестно, как потом делить это недвижимое имущество,

приобретённое в законном браке. - Я убью его, - услышал произнесённое сквозь зубы, - тварюга похотливый. Марк ничего не ответил, он сам бы придушил

Владлена, если бы был хоть один шанс, что это решит что-нибудь. Катеринин выбор... Тухловатый, но её. Никто не смеет судить её. И Марк не хотел. Не мог. Кто без греха? Точно не он... Хорошо, что в любом случае, всё в прошлом. Сестра она или нет - Владюша идёт в жопу. Больше у Катюшки не будет причин спать с ним,