Узел вечности

— Я подумала, ты, наверное, голоден и хочешь пить, — быстро объяснила она и начала наливать эль в чашу. Она протянула ее мне и сказала: — Извини, это все, что удалось спасти. Больше нет.

— Спасибо, — поблагодарил я. Взяв чашу, я задержал пальцы на ее руке. Гэвин улыбнулась, и я понял, что не смогу уйти, не рассказав ей, что у меня на сердце.

— Гэвин, я должен тебе сказать… — начал я. Но прежде чем я успел закончить, на нас набежала толпа ликующих воинов, требуя, чтобы я немедленно присоединился к ним на праздновании. Гэвин и служанку просто не заметили и смели в сторону.

— Ллев! Ллев! — скандировали воины. — Славься, Серебряная Рука! — Один из них сунул мне кусок мяса и не хотел убирать, пока я не откусил от него большой кусок. Другой увидел чашу у меня в руке и тут же налил из своей.

— Slainte, Серебряная Рука! — кричали они и пили.

Они уже совсем было собрались уволочь меня к костру, но вмешался Тегид, объяснив, что я хочу побыть среди людей и порадоваться вместе с ними. Он замысловато попросил их охранять покой короля, убирая с дороги всех, кто может потревожить королевскую особу, начиная с них самих.

Воины покрутили головами и шумно разошлись. На их месте тут же возник Кинан.

— Ллев! — воскликнул он, хлопая меня по плечу здоровенной лапищей. — Наконец-то! Я искал тебя, брат. Выпей со мной! — Он высоко поднял чашу: — Пьем за твое царствование. Пусть твое правление будет долгим и славным! — С этими словами он попытался налить эль из своей чаши в мою и без того уже полную.

— И пусть наши чаши всегда будут полными! — добавил я, поскольку в этот момент эль перелился через край и плеснул мне на руку. Кинан рассмеялся. Мы выпили и, прежде чем он успел наполнить мою чашку, я передал ее Тегиду.

— Честно говоря, я думал, что эль у нас давно кончился, — сказал я. — Оказывается, кое-что еще осталось.

— Это последний, — заметил Кинан, заглядывая в свою чашу. — А когда этот кончится, придется подождать, пока распашут поля и вызреет зерно. Но в этот день, — он снова засмеялся, — в этот день у нас есть все, что нам нужно! — Кинан с его огненно-рыжими волосами и голубыми глазами, сияющими от восторга и выпитого, был настолько полон жизни — и так счастлив после ужасных событий последних дней — что я громко смеялся вместе с ним, хотя на сердце у меня лежал камень.

— Я тебе больше скажу, брат, мы свободны и живы!

— Вот за это и выпьем! — вскричал Кинан. Он обнял меня и стиснул в потных объятиях. Мы постояли, прижавшись друг к другу, и я про себя попрощался со своим братом по мечу.

К нам подошли Бран и несколько Воронов; они приветствовали меня как короля, поклявшись в своей вечной преданности. И пока они были заняты этим, подошли два вождя, Калбха и Кинфарх.

— Привет тебе, — сказал Калбха. — Пусть твое правление продолжится так, как началось.

— Да преуспеваешь ты во всем, — добавил Кинфарх, — и пусть победа увенчает каждую твою битву.

Я поблагодарил их и, извинившись, посмотрел вслед уходящей Гэвин.

Калбха перехватил мой взгляд и сказал:

— Иди к ней, Лью. Она ждет тебя. Иди.

Я быстро отошел.

— Тегид, ты с Неттлсом готовите лодку. Я сейчас подойду.

Профессор Нетлтон взглянул на темнеющее небо и сказал:

— Иди, если нужно, только поторопись, Лью! Время-между-временами ждать не будет.

Гэвин я перехватил уже между домами.

— Идем со мной, — быстро сказал я. — Нам надо поговорить.

Она ничего не ответила, но поставила кувшин и подала руку. Я повел ее между скоплением хижин к периметру краннога. Мы прошли в тени вдоль деревянной стены крепости и вышли к берегу.

Гэвин молчала, пока я пытался найти нужные слова. Теперь, когда я добился ее внимания, оказалось, что я не знаю, как начать разговор. Она смотрела на меня большими темными глазами, в угасающем свете ее льняные волосы мерцали серебряной паутиной, кожа цветом напоминала слоновую кость. Тонкий торк сиял на шее, словно круг света. Воистину, она была самой прекрасной женщиной, которую я когда-либо знал.

— Что случилось? — спросила она через мгновение. — Если тебя что-то гнетет, просто измени обстоятельства. Ты ведь теперь король. Тебе решать, как оно будет.

— Знаешь, — грустно сказал я, — есть на свете кое-что, чего даже король не в силах изменить.

— В чем дело, Лью? — спросила уже с тревогой.

Я колебался. Она шагнула ко мне, ожидая ответа. Я смотрел на нее, такую прекрасную в угасающем свете.

— Я люблю тебя, Гэвин, — сказал я.

Она улыбнулась, глаза смеялись.

— Ты поэтому такой несчастный? — легко сказала она и обняла меня. — Я тоже тебя люблю. Теперь можем побыть несчастными вместе.

Я почувствовал ее дыхание на лице. Больше всего мне хотелось взять ее на руки и поцеловать. Я просто сгорал от желания. Вместо этого я отвернулся.

— Гэвин, я прошу тебя стать моей королевой.

— Сколько бы раз ты не просил, я неизменно отвечу «да», как уже тысячу раз отвечала в сердце.

Ее голос… В этом голосе я мог бы жить. Я готов был полностью потерять себя в нем, и всю оставшуюся жизнь наслаждаться лишь красотой этого голоса. Во рту у меня пересохло, и я изо всех сил пытался проглотить комок, внезапно возникший у меня в горле.

— Гэвин… Я…

— Лью? — Она услышала отчаяние в моем тоне и забеспокоилась.

— Гэвин, я не могу… не могу быть королем. Я не могу просить тебя стать моей королевой.

Она отступила на шаг.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что не могу оставаться в Альбионе. Мне надо идти. Я должен вернуться в свой мир.

— Не понимаю…

— Мне здесь не место, — начал я, тоже плохо понимая, но, начав, уже боялся остановиться.

— Это не мой мир, Гэвин. Я плохо поступил, когда пришел сюда; у меня нет права быть здесь. Собственно, я и пришел сюда только из-за Саймона. Он…

— Саймон? — спросила она, с трудом произнося непривычное имя.

— Сион Хай, — объяснил я. — В нашем мире его зовут Саймон. Он пришел сюда, а я пошел за ним, чтобы забрать его обратно. Теперь я сделал все, что должен был сделать, и мне пора уходить. Сейчас, сегодня вечером. Я больше не увижу тебя…

Гэвин молчала; но я видел, что она не поняла ни слова из того, что я говорил. Я глубоко вздохнул и продолжал.

— Все беды, случившиеся здесь, в Альбионе, — все смерти и разрушения, гибель бардов, войны, разруха в Придейне… в общем, весь тот ужас, который мы видели, — во всем виноват Саймон.