Ужас глубин

Но это было не важно. Они с Чо закончили обход своего участка, больше не обнаружив инди, и вернулись в крепость перед рассветом. Часовой, открывший им ворота, разглядывал их во все глаза.

— Ух ты! — произнес он. — В магазин ходили?

Чо выставил напоказ вражескую винтовку и миномет. Это оказалась снайперская винтовка, и часовых это впечатлило так сильно, что они сходили за Падом Салтоном. Через несколько минут у Чо и Бая были слушатели, а Пад с восхищением рассматривал оружие.

— Я ночью не слышал выстрелов, — подмигнул он Чо. — Патроны экономите?

— Это Бай его прикончил, — сообщил Чо. — Нет смысла шуметь, правда?

— А на вид вы такие добродушные парни!

Сейчас, после возвращения в крепость, когда уже не нужно было каждую минуту ждать выстрела или засады, Бая начало слегка трясти. Он смог лишь ухмыльнуться. Не потому, что он находил происшедшее смешным или воспринял его легкомысленно; он просто не знал, что отвечать этим иностранцам, и почти что смущался от этого. Однако, видимо, они ожидали от него подобного поведения и считали песангов милыми, дружелюбными людьми, которые за несколько секунд могли превратиться в невидимых бесшумных убийц, не знающих страха. Тот факт, что он был столь крохотного роста, казалось, производил на них сильное впечатление. Он уже представлял, какие истории они будут рассказывать своим товарищам.

«Но меня можно испугать, так же как и вас. Думаете, мы совсем другие?»

С другой стороны, ему нравиласьтакая жизнь, нравилось, что он наконец может обеспечить семью, нравилось, что он обезвредил сволочь-инди(Хоффман произносил это таким тоном, что сначала Бай решил, будто это одно слово) и не дал ему обстрелять из миномета город, полный мирных жителей. Он выполнил свою работу, он поддержал свою репутацию и при этом остался в живых. А сейчас ему хотелось присесть и как следует позавтракать. Ну как тут не радоваться жизни?

И если мысль о маленьком песанге, возникающем из темноты, чтобы отрезать тебе голову, заставит инди держаться подальше от базы — очень хорошо, он был этому тоже только рад.

База Кузнецкие Врата, двенадцатый день осады

Когда лишения стали ощутимыми, Хоффман решил, что управлять городом — гораздо более тяжелая работа, чем вести войну.

Бой — это было самое легкое. Основную часть времени у него отнимало предотвращение паники, волнений и прочих неприятностей со стороны гражданских. Он ходил по городу с олдерменом Байалом Касани — пешком, чтобы не тратить драгоценное горючее, — и видел, как разрушается общество.

«Если бы я не начал сразу распределять продовольствие, мы сейчас питались бы картоном».

Вода тоже выдавалась нормировано. На восходе у цистерн с водой на главных улицах выстраивались очереди из угрюмых людей с пластиковыми канистрами и ведрами. В день каждый житель получал пятнадцать литров воды для питья, мытья и приготовления пиши. Хоффман остановился на пятнадцати литрах после отчаянных переговоров с агентством по оказанию помощи беженцам в Нью-Темперансе. В Анвегаде не имелось плана распределения воды — никому не приходило в голову, что река может высохнуть.

Но она высохла. От нее почти ничего не осталось.

Приходилось отдать должное инди — они продумали все как следует. Они решили запастись терпением и, вместо того чтобы расходовать боеприпасы и бросать в бой солдат, отрезали пути снабжения. Если бы кто-нибудь сейчас попробовал сказать Хоффману, что Инженерные войска — второстепенное подразделение, то получил бы в зубы. Эти парни не только прокладывали дороги и расчищали минные поля. Они буквально могли выиграть битву, даже не взяв в руки винтовку.

«Очень умно придумано. Очень эффективно. Ублюдки!»

Главное в осаде города — это вызвать волнения среди гражданских.

Крепость обстреливали довольно редко, явно лишь для того, чтобы возбудить у защитников неуверенность в себе и напугать их, а не с целью разрушения форта. Хоффман перестал наблюдать за распределением воды. За наполнением канистр и занесением соответствующих отметок в личные карточки следили чиновники городского управления. Отсутствие карточки означало отсутствие воды, и дважды получить свою порцию было невозможно. Хоффману нравились кашкурцы, но люди оставались людьми, и он ждал, когда же олдермены обнаружат первую поддельную карточку. С местными примитивными технологиями изготовить фальшивое удостоверение было несложно.

Однако город был невелик. Большинство горожан знали друг друга в лицо, и, наверное, этого было достаточно, чтобы предотвратить мошенничество.

«Надеюсь на это».

— Очень плохо, что никто до сих пор не попытался расчистить перевал, — сказал Касани. Он нес две пятилитровые канистры, как обычный горожанин. — Я понимаю, что Коалиция ведет тяжелые бои в других местах, но у меня такое чувство, что нас бросили на произвол судьбы.

Хоффман не стал говорить о том, что осады, которые они изучали в военном училище, тянулись долгие годы. Анвегад же был отрезан всего двенадцать дней. Но в тех городах имелись входы и выходы, ворота и мосты, через которые могли проникать люди, и даже земля для того, чтобы выращивать овощи. Анвегад же представлял собой остров с запасом всего необходимого на две недели. Однако лишения начались гораздо раньше.

— Сэр, я все объяснил полковнику Чои, — сказал Хоффман. — Но мы не в состоянии расчистить дорогу, а он не может выделить ударную группу и отбросить СНР с равнины. Его больше волнуют инди, наступающие на восток по территории Кашкура. Если они пройдут через страну, будет уже не важно, откроем мы перевал или нет. Мы попадем в окружение.

Хоффман был уверен, что Чои вообще не хочет расчищать дорогу через перевал. Скорее всего, армии КОГ пока было нужно держать ее заблокированной не меньше, чем инди. Хоффман размышлял о том, когда будет правильнее попросить инди выпустить гражданских. Положение пока не настолько ухудшилось, но он знал, что подобные переговоры по нейтральным дипломатическим каналам занимают ужасно много времени. А потом еще нужно будет собрать достаточно транспорта, чтобы перевезти пять тысяч человек через пустынную равнину в ближайший город.

— Скоро люди начнут умирать, — предупредил Касани. — Болезни. Обезвоживание. Голод. Мы обеспечиваем существование вашей базы. Самое малое, что должна сделать для нас КОГ, — это не дать нам погибнуть.

— Вы собираетесь эвакуировать город? — спросил Хоффман. Он хотел проверить, насколько далеко заходит решимость этого человека. — Потому что, если вы об этом думаете, мне лучше подключить дипломатические каналы прямо сейчас.

— Нет, мы намерены остаться, — отрезал Касани. Он остановился и повернулся, чтобы посмотреть в лицо Хоффману. Сегодня на улице не пахло, как прежде, кофе и свежевыпеченным хлебом — только сточными водами. — Это не наблюдательный пост, который мы можем оставить в любой момент. Это наш дом. Неужели ваши хозяева не в состоянии доставить по воздуху немного продуктов?

— Я постоянно напоминаю им о себе. Но доставлять грузы придется на вертолетах, а дальность их полета невелика.

Это была правда, но Хоффман также понимал, что если бы в армии КОГ захотели как следует, то чертовы продукты были бы доставлены сюда через несколько часов. «Крачки» могли сесть и заправиться в нескольких сотнях километров к северу. Он просто старался оправдать Чои — или начальника Чои, или начальника этого начальника — и понимал это. Он балансировал на зыбкой границе между правдой и ложью — чего всегда старался избегать.