Ужас победы
Шрифт:
Мистер Дутс. Нафталахов. Цвиримба! Все тут! Бжхва. Ущельев.
Хватит ли до рассвета?
Узеев, Пужной, Мхбрах! Граф Поскотини. Ресничко… Гниюшкин…
Все, боль распугала всех! Разбежались.
Зато главный друг тут.
– Ну как ты чувствуешь себя? – заботливый вопрос Геры.
– Ничего. Нормально.
– Если что будет нужно – ты скажи.
– Обязательно.
Маша Котофеева пришла, своею лаской обдала. Ротмистр Полотенцев,
Кьерк-Егоров. Успрыгин. Вольноплясов. Сферидзе.
– Выходи.
– Минутку…
Успрау, Закивак, Иван Мертвецовский (чуть-чур-чур),
Леня Швах и Максим Свинк (эти у меня математики), Двусмертян,
Клеенкина…
– Выходишь или нет?
– Иду. Извините… не вижу ничего.
– Пора уж знать на ощупь! – реплика Сержа.
И – запах моря! И резкий, я бы сказал, показательный срыв
“лицевой обмотки” с хари… могли бы помедленнее, помягчей – но не так эффектно!
С “портянкой” в откинутой руке, немного напоминая фокусника, стоял прогрессивный генерал, тот же, что и десятилетие назад, но теперь уже – министр! Снова “кстати” тут оказался! Яростный взгляд на Сержа:
– Вы позорите звание чекиста! Сейчас не прежние времена!
Интересная у нас жизнь! Все время говорят, что не прежние времена, а потом они опять оказываются прежними! Петр, приоткрыв дверцу машины, приглашает к сотрудничеству. Нет!
МБЧ, как шарик ртути, не мог стоять на месте. Бегал туда-сюда, нетерпеливо взглядывал на небо.
– Ну? – пробормотал МБЧ.
Я поднял свое воспаленное, растерзанное лицо… Прохладная капля на лоб! Потом – на щеку! Заплакал Он! Все-таки довели!
Ясно, понял я. Он дает все. Значит, наша задача – ограничивать себя! Но никак сейчас было не ограничить. Каждая холодная капля была блаженством. Вот сюда, пожалуйста… чуть поворачивал свою личность. Спасибо!
– Опять он думает только о себе! – голос Кира.
Я открыл глаза. Дождь рухнул стеной. Пожалуйста. Мне не жалко.
– По машинам! – разнеслось.
Министр и МБЧ уехали. Сварганили дело!
– Надо бы во Храм войти… на всякий случай. Поблагодарить все-таки! – укоризненный голос Кира.
– Нет! – грубо ответил я.
– Но хоть что-то святое есть у тебя? – вздохнул Кир.
– Все тебе отдал!
– Нет… зайти надо! – произнес Петр уверенно.
Не отстанет! Теперь тем более!
С ними – в Храм? Ну разве что по-быстрому.
Храм изнутри медленно реставрировался… но очень уж медленно. Да я и сам не ахти!
– Смотри-ка – он не крестится! – язвил Кир. – Рука не поднимается?
– Видно, камень в ней держит! – кротко произнес Петр.
– Ну, – произнес я.
– …Выходим?
– Не нравится ему.
Дождь разошелся, летел какими-то порывами – словно это Он Сам рыдал.
– Ладно… садись. – Петр отомкнул машину. – Отвезу давай… Надо тебе отдохнуть! Завтра будет круто.
В этом я не уверен.
Мы с трудом ехали по серпантину – вода шла вниз метровым слоем вперемешку с грязью.
– Видно, склон, бля, размыло! – яростно двигая рычагами, бормотал Петро. – Ну удружил! – Не меня ли он имел в виду? Было не ясно.
Парк Переходного Периода смыло начисто!
С трудом доплыли, как подводная лодка, до родной базы. Ворота с трудом открылись: вода вся ушла, грязь густела. Все Духовное
Возрождение
залило грязью, даже наш офис: компьютеры и телефоны– словно из глиняного века. Ретранслятор на склоне сдуло, он валялся, как опрокинутый треножник, тарелушки с него раскатились. Видимо, это означало: хватит!
Радостный МБЧ бегал по офису, голый, покрытый засыхающей глиной.
– Во, в жилу! – радостно вопил он, шлепая себя по голому пузику.
– Грязь-то лечебная! Во сила! – Шлепок, брызги во все стороны.
–
Мы тут такое устроим! – Он обмазывал себя всего грязью, даже из остатков волос соорудил рожки. – Ты с нами, надеюсь?
– …Не знаю.
– Ты молоток! – пихнул меня грязной ладошкой. – Так и держи!
Никому не подавайся!
– Я, наоборот, вроде бы всем поддался.
– Вот за это мы и любим тебя! – произнес он строго и стал звонить кому-то по глиняному телефону: – Приезжай, быстро!.. Ты понял? Не пожалеешь, говорю!
Я тоже почувствовал себя гордым. Как правильно говорил великий
Мичурин: “Мы не можем ждать милости от природы. Взять их у нее – наша задача”. Взяли! Вот он, ужас победы!
Петро убыл на глиняной машине, и я поспешил воспользоваться неожиданной свободой, подошел к своему окну… Светелка занята, вероятно?
– Эй! – крикнул я неуверенно.
Выглянул голый (по крайней мере по пояс – точно!) Жоз.
– А…
– Чего там делаете?
– А… – ответил Жоз вяло. – Половой акт ведем.
– А. Ну тогда хорошо.
– Чего хорошего-то? – Жоз зевнул. – Сейчас спустимся.
Они с Соней, оба явно чем-то недовольные, спустились.
– Ну, – сказал я.
– …Может быть, больше не увидимся!
– Ушел-таки, сволочь! – улыбнулась Соня.
– Иди отсюда! – сурово рявкнул Жоз.
– Нет, это ты иди! – пихнула его Соня. – Мне еще все это безобразие, – обвела все взглядом, – надо расписать!
– Ну… будь здоров! – Она неожиданно щелкнула меня по совершенно неожиданному месту и, улыбнувшись, ушла наверх.
– Тоже мне… пиардесса! – Жоз страстно глядел ей вслед.
–
…Вчера об нее зуб сломал! – вдруг поделился он.
– Замечательно!
– Ладно…
Мы обнялись.
– Погоди! – Вдруг Жоз спохватился: – У меня для тебя подарочек!
Сквозь бои пронес!
Неужто?
Есть Бог! Жоз появился в окне с рулоном в руках.
– Надоел уже мне. Но в степи – им укрывался. Этот продать просил! Вот хрен ему!
Кто “этот”, я не стал уточнять. Поймал рулон.
– Сейчас спущусь к тебе! – пообещал Жоз, но так и не спустился.
Вот и слава богу! Я взял рулон под мышку, сел на мокрую глину и покатил. Глиняный бобслей. Во как кидает!
Навстречу, екая селезенкой, все более покрываясь грязью, скакала
Буква с телемагнатом на спине. Телемагнат кричал по телефону:
– Ну!.. Ну!
Жива Буква, значит! Так я и знал! Обрадовался. Но в ногах телемагната долго она не протянет. Скинет его?!
Скрылись за поворотом – то ли я, то ли она.
Разогнавшись, чуть-чуть только подруливая, въехал на ракетную базу, никто не остановил. Тут тоже все залито – не до меня.