Ужасы: Последний пир Арлекина (сборник)

В ресторане самообслуживания он с чашкой горячего чая сел на красный пластмассовый стул. Кроме него в ресторане была только хорошо одетая пара. Они с несчастным видом смотрели друг другу на плечи через засыпанный крошками стол.

Линден поднялся и посмотрел на телефоны. Напрасно они побоялись хлопот и пожалели денег на установку телефона в коттедже.

Шагая по крытому пешеходному мосту, он остановился посредине, глядя на машины, несущиеся внизу в обоих направлениях. Он чувствовал себя осью между двумя половинами шоссе, словно мог мысленно их переключать. Вспышка молнии оставила на сетчатке цветной негатив; по спине пробежала дрожь, а в желудке возник тяжелый холод. Со смутным предчувствием чего-то плохого он дошел до конца моста и спустился вниз по ступенькам. В холле вокруг видеоигры столпилось несколько человек. Он подошел к ним сзади; зрители вполголоса подбадривали игрока. Кто-то немного отодвинулся, чтобы Линдену было лучше видно. Он стоял за спиной у мужчины с крутыми белыми кучеряшками; его руки двигали джойстиком и нажимали кнопку «огонь».

С верхней части экрана вниз падали корабли и какие-то существа. У игрока имелся свой объект, который он оборонял и откуда мог атаковать корабли и существ; если бы они вошли в контакт с его объектом, просто уничтожили бы его. Вероятно, это была старая игра, но кучерявый мужчина играл исключительно хорошо, раз привлек столько зрителей.

Экран был ярко-зеленым.

Линден стоял, словно загипнотизированный. Он едва замечал, как игрок щелкает пальцами, отдыхая между атаками.

Экран, похоже, разгорался все ярче, как телевизор в темной комнате.

Линден придвинулся ближе и медленно стал поворачивать голову, чтобы увидеть лицо игрока. Но на полуобороте резко передумал, растолкал толпу и побежал к двери.

Чувствуя, как в голове пульсирует боль, Линден пошел на поиски своей машины. В дальнем конце парковочной площадки он увидел пикап механика, на котором все еще вращалась оранжевая мигалка. Механик склонился над его «мини» слева сзади, закрепляя на колесе последнюю гайку.

— Быстро, — прохрипел Линден. — Я должен ехать.

— Хорошо, хорошо, — ответил механик, пинком устанавливая на место колпак. — Только подпишите формуляры.

Он неторопливо подошел к кабине своего пикапа и перелистнул на планшете несколько бумаг. Линден нависал над его плечом.

— Вот тут. — Механик ткнул толстым коротким пальцем.

Линден наклонился. Бумага была красной. Он посмотрел на механика. Тот снова показал на бумагу и потер другой рукой уставший красный глаз. Линден нацарапал свою подпись.

— И здесь.

Линден снова вздохнул и бросил ручку на пол кабины, торопясь скорее отсюда уехать.

Он прыгнул в «мини», переключился на первую передачу, ткнул ключ в замок зажигания, завел двигатель, отпустил ручной тормоз и повернул руль. Нажал на газ, но тут же вдавил педаль тормоза — ему показалось, что сейчас он переедет механика. Однако тот находился сзади и был виден в зеркало заднего вида, размахивая руками и что-то крича. Линден не расслышал его слов. Он рванул прочь, набирая скорость и стремясь выехать на скользкую дорогу и дальше, на автостраду. Он проигнорировал незнакомый дорожный знак — плотный красный круг — и промчался между двумя столбиками ограждения. Встревоженное лицо механика мелькнуло в зеркале и превратилось в точку.

Шоссе было почти пустым, так что Линден, прибавив газу, выехал прямо на среднюю полосу и втопил педаль в пол. Скоро он догнал красные огоньки впереди. Собственно, слишком скоро. Внезапно на всех трех полосах появилось множество красных огоньков, несущихся в его сторону, будто они мчались задним ходом по шоссе со скоростью семьдесят миль в час.

Ошеломленный и испуганный, он повернулся к Мелани.

Но ее не было.

А через несколько секунд не стало и его.

ТОМАС ЛИГОТТИ Последний пир Арлекина (Пер. Е. Черниковой)

После долгих лет упорного тяжелого труда в малой прессе Томас Лиготти наконец-то создает себе имя своими уникальными причудливыми рассказами в таких антологиях, как «The Best Horror from Fantasy Tales», «Prime Evil», «Fine Frights», «The Year's Best Fantasy and Horror» и, разумеется, «Best New Horror».

Он родился в Детройте, а сейчас живет неподалеку от Мичигана. Ему довелось поработать продавцом бакалейного магазина, в отделе распространения местной газеты, телефонным интервьюером для фирмы, занимающейся маркетинговыми исследованиями, помощником учителя и на различных редакторских должностях, связанных с изданием книг.

Выход в издательстве «Robinson and Carroll & Graf» его сборника коротких рассказов «Песни мертвого мечтателя» («Songs of a Dead Dreamer») был с большим интересом встречен по обеим сторонам Атлантики, а следом за ним появилась не менее замечательная книга «Гримскрайб: его жизнь и творчество» («Grimscribe: His Lives and Works»).

«The Washington Post» охарактеризовала Лиготти как «наиболее поразительное и неожиданное литературное открытие после Клайва Баркера». Когда вы прочтете этот рассказ, поймете почему…

Памяти Г. П. Лавкрафта

I

Интерес к городу Мирокав появился, когда я услышал, что там проводится ежегодный фестиваль, в котором, помимо прочих, должны участвовать клоуны. Бывший коллега, сейчас работающий на факультете антропологии одного из далеких университетов, прочитал мою недавнюю статью «Фигура клоуна в американских средствах массовой информации», опубликованную на страницах «Журнала популярной культуры», и написал мне, что то ли читал, то ли слышал о городе, где каждый год проводится своеобразный «Пир дураков». Он решил, что меня это заинтересует. Информация оказалась намного актуальнее, чем он мог предположить. Причем как для моих академических, так и для личных целей.

Кроме преподавательской деятельности, я уже несколько лет принимал участие в различных антропологических проектах с честолюбивым намерением подчеркнуть важность фигуры клоуна в различных культурных контекстах. Последние двадцать лет я регулярно посещал фестивали и праздники, которые устраивали в южных штатах Америки перед началом поста. И каждый год узнавал что-нибудь новое о секретах празднеств. В своих исследованиях я был весьма активен — не только выполнял работу антрополога, но и надевал клоунскую маску. Я наслаждался этой ролью, как ничем другим в жизни. Звание клоуна всегда казалось мне благородным. Как ни странно, я был прекрасным шутом и гордился своим мастерством, которое усердно оттачивал.

Я написал в государственный департамент отдыха и развлечений, объяснив, в какой информации нуждаюсь, и продемонстрировав восторженное нетерпение, которое естественным образом возникало у меня в связи с этой темой. Много недель спустя я получил коричневый конверт с государственной символикой. В конверте лежал буклет с перечислением всех сезонных празднеств, о которых было известно правительству. Для себя я отметил, что поздней осенью и зимой представлений не меньше, чем в более теплое время года. В сопроводительном письме пояснялось, что согласно имеющимся сведениям в городе Мирокаве никакие фестивали официально не зарегистрированы. Однако, если в рамках какого-то проекта я пожелаю провести собственное расследование этого или других подобных вопросов, мне готовы предоставить необходимые документы. К тому времени, как ко мне поступило это предложение, я буквально изнемогал под грузом профессиональных и личных проблем, поэтому сунул конверт в ящик стола и напрочь о нем забыл.

Но несколько месяцев спустя я сделал импульсивный рывок в сторону от своих привычных обязанностей и все-таки взялся за проект в Мирокаве. Это произошло в конце лета, когда я поехал на север с намерением просмотреть кое-какие журналы в библиотеке тамошнего университета.

Стоило выехать из города, и пейзаж изменился. Кругом — залитые солнцем поля и фермы. Это отвлекало от дорожных знаков, но живущий в моем подсознании ученый все же внимательно за ними следил, поэтому название городка бросилось в глаза. Внутреннее ученое «я» мгновенно извлекло из памяти обрывки информации, и мне пришлось торопливо сделать кое-какие подсчеты, чтобы понять, хватит ли сил, времени и желания на непродолжительную исследовательскую экспедицию. Но указатель поворота возник еще быстрее, и очень скоро я обнаружил, что уже покинул автостраду и вспоминаю дорожный знак, обещавший город на расстоянии не более семи миль на восток.

Эти семь миль состояли из нескольких сбивающих с толку поворотов и вынужденного съезда на временную трассу. Пункт назначения не был виден до тех пор, пока я не поднялся на самую вершину крутого холма. На спуске еще один полезный знак сообщил о том, что я нахожусь в городской черте Мирокава. Сначала показалось несколько отдельно стоящих домов; за ними шоссе плавно перетекло в Таунсхенд-стрит — главную улицу города.

Мирокава впечатлил. Он оказался гораздо больше по размеру, чем я предполагал. Холмистость окрестностей была внутренней особенностью города, но внутри него эффект получался другим. Казалось, районы не очень хорошо соединены друг с другом. Должно быть, винить в этом следовало неравномерную топографию города.