Уже мертва

— М-да, похоже, он и впрямь сексуальный садист. Неизвестно только, возбуждался ли он, мучая женщин. А это очень важно знать.

— Спермы на местах преступлений обнаружено не было.

— Полезная информация, хотя и не определяющая. Один раз мне довелось столкнуться с типом, который кончал на руку жертвы, потом эту руку отрезал и измельчал в миксере. Его спермы на местах преступления тоже не находили.

— Каким же образом вы его выловили?

— Однажды он повел себя не слишком аккуратно.

— Три из пяти женщин были расчленены. Это мы знаем наверняка.

— Но это не подтверждает того, что преступник сексуальный садист. Если, конечно, он не расчленил их до наступления смерти. Все серийные убийцы очень хитроумны. Они планируют каждое последующее убийство с особой тщательностью. Но разрезание мертвого тела не говорит о садизме или сексуальном извращении. Трупы часто разделяют на части просто для того, чтобы от них было легче избавиться.

— А отсечение кистей ни о чем не свидетельствует?

— Присутствие фактора сексуального расстройства это тоже не подтверждает. Иногда преступники проделывают подобные вещи из чистого желания показать жертве, что она абсолютно беспомощна. Но кое-какие выводы из твоего рассказа я сделать рискну. Итак, все убитые не были, скорее всего, знакомы с преступником. Трех из них он избил. Трем ввел во влагалище какие-то предметы. Предположительно, до наступления смерти. Характерная комбинация.

Я быстро записывала все, что говорил Джей Эс.

— Тебе следует проверить, откуда брал убийца введенные в жертв предметы. Возможно, именно это и есть составная часть той самой росписи.

Эти его слова я отметила на бумаге звездочкой.

— Какие характеристики сексуального садизма считаются основными?

— Повторяющаяся модель поведения. Использование какого-нибудь предлога для вступления в контакт. Жажда унизить жертву, заставить ее подчиниться. Проявление чрезвычайной жестокости. Возбуждение при виде страха и страданий жертвы. Сохранение каких-то ее вещей.

— Сохранение чего?

Я писала так быстро, что уже заболела рука.

— Каких-нибудь вещей жертвы в качестве сувениров.

— Сувениров?

— Сексуальные садисты часто что-нибудь берут себе на память с места преступления. Какой-то предмет одежды жертвы, украшение или что-нибудь подобное.

— А если они сохраняют вырезки из газет?

— Нередкий случай.

— А какие-нибудь записи они могут вести?

— Могут. Им нравится делать отметки на картах, в календарях, вести дневники, иногда даже записывать что-нибудь на магнитофон. Они фантазируют далеко не только непосредственно об убийстве, но также и о выслеживании жертвы, а еще перебирают в памяти свои предыдущие геройства.

— Ты сказал, что они очень хитроумные. Зачем же тогда хранят карты, календари и записи? Ведь это для них небезопасно.

— Чаще всего они считают себя гораздо выше и умнее копов. И уверены, что тем их никогда не поймать.

— А части тела?

— Что «части тела»?

— Какие-нибудь части тела жертвы они оставляют на память?

Пауза.

— Иногда. Не слишком распространенное явление.

— А о моих мыслях по поводу метро и объявлений что ты думаешь?

— Фантазии, которыми эти люди живут, порой весьма запутанны и специфичны. Некоторые из них мечтают об определенных территориальных пространствах, другие — о какой-то конкретной последовательности событий. Третьи ждут от жертвы особой реакции, поэтому вынуждают ее говорить те или иные фразы, надевать на себя ту или иную одежду. Но, Темпе, данные поведенческие модели характерны не только для сексуальных садистов, но также и для людей, страдающих другими психическими расстройствами. Не зацикливайся на сексуальном садизме, лучше обрати особое внимание на распознавание росписи, то есть «визитной карточки», которую оставляет, совершая преступление, только данный конкретный убийца. Вот самый верный путь его поиска, будь он сексуальным извращенцем или нет. Определенные станции метро и объявления в газетах, — возможно, это составляющие фантазий вашего ненормального.

— Каков твой общий вывод, Джей Эс?

— Мне кажется, вы столкнулись с поистине серьезным случаем, Темпе. С непомерным гневом. С ужасающей жаждой насилия. Если этот тип и есть тот самый Сен-Жак, то меня сильно смущает его поступок с кредитной карточкой. Либо он тупой, что вряд ли, либо по каким-то причинам был вынужден отважиться на столь небрежный шаг. Может, сильно нуждался в деньгах. Или же настолько уверился в собственном превосходстве над всем и вся. Череп в твоем саду — это знак. Либо насмешка. Либо — что тоже не исключено — в какой-то мере он желает, чтобы его наконец поймали. Мне очень не нравится, что ты так серьезно ввязалась в это дело. Череп. Твоя фотография. Судя по тому, что ты мне рассказала, этот тип тебя дразнит.

Я поведала ему историю о своей ночной поездке в монастырь и о машине, которая однажды меня преследовала.

— Темпе, этот парень крайне опасен!

— Если он приходил тогда в лес у монастыря, почему же просто не убил меня?

— Потому что ты застала его врасплох. Убийство не по плану не доставило бы ему должного удовольствия. По всей вероятности, у него даже не было с собой необходимых инструментов. Видеть тебя в бессознательном состоянии, а не парализованную от страха тоже не особенно ему понравилось, вот ты и осталась жива.

— У него не было возможности осуществить ритуал.

— Вот именно.

Мы поболтали о других вещах: об общих друзьях, о прошлом, о тех временах, когда смерть еще не стала неотъемлемой частью наших жизней. Положив трубку, я взглянула на часы: начало девятого.

Я потянулась, разминая затекшие мышцы, и ушла в воспоминания о прошлом. Отвлекло меня от них усиливавшееся чувство голода. Я разогрела замороженную лазанью и заставила себя ее съесть. Потом целый час приводила в порядок записи беседы с Джеем Эс.

В голове назойливо крутились его фразы о том, что преступник становится все более и более уверенным в себе, что он крайне опасен для меня. Я знала об этом и до нашего разговора.

В десять я отправилась в кровать. Лежа в темноте и таращась в потолок, я чувствовала себя одинокой и несчастной. Почему я взвалила на себя груз смертей всех этих женщин? Неужели какой-то психопат живет сейчас фантазиями о моем убийстве? Отчего никто не воспринимает мои тревоги всерьез? Почему я старею и вынуждена есть наспех приготовленные полуфабрикаты перед телевизором, который не смотрю?

Когда Берди свернулся у моего колена и я почувствовала его тепло, слезы, стремившиеся прорваться наружу еще во время нашей с Джеем Эс беседы, хлынули у меня из глаз. Я уткнулась в подушку, которую мы вместе с Питом покупали в Шарлотте. Вернее, это я ее покупала, а Пит стоял рядом, сгорая от нетерпения.

Почему наш брак развалился? Почему я сплю одна? Почему Кэти так недовольна жизнью? Почему моя лучшая подруга в который раз наплевала мне в душу? Где она? Нет, об этом думать не следует. Не знаю, как долго я пролежала с открытыми глазами, остро ощущая пустоту своей жизни и ожидая Гэбби.