Узкие врата

Но ничего подобного Фил, конечно же, не сказал. Хотя бы потому, что у него очень болело горло.

— Так веришь?.. Или нет?..

Вот ведь липучка. Догадливый, как Умная Герта.

— Сам не знаю, — искренне ответил Фил и откинул голову на спинку кресла, закрыл глаза, показывая, что разговор закончен. Алан подождал еще немного — не будет ли более подробного ответа; не дождался, тихонько вздохнул и пошел бродить по залу в поисках иного развлечения. Спать сидя он не умел. То есть пока еще не дошел до такой степени усталости, когда спишь в любом положении.

Фил, упокоив кое-как стриженую голову, сквозь опущенные ресницы видел, как тот приседает на корточки в центре зала, чтобы пообщаться с местной рыжей кошкой, и та благосклонно трется о его ноги в грязноватых джинсах, подставляет ухо для чесания… Алан чего-то ей тихонько рассказывал, («Кошка, кошенька, кошатина…») — пока той не надоело, и она направилась, гордо задрав хвост, проверить, хорошо ли спится в углу дедушке-бродяжке. Эрих пожал плечами и побрел искать себе новое занятие — читать у стены расписание электричек. Должно быть, в надежде, что сейчас объявится случайно не замеченная, самая что ни на есть подходящая — отправление через пять минут… Фил пару раз кашлянул, сдерживаясь — иначе потом не остановишься — и прикрыл глаза.

…Сдавленный Аланов вопль подбросил его на месте, как звук выстрела. Тот уже манил его — «Фил! Смотри сюда!» — от стены, энергично маша рукой. Видя, что вроде бы никто подопечного Эриха пока не убивает, Фил направился к нему нарочито медленно, стараясь не раскашляться вновь. И все-таки раскашлялся, похрипел, втягивая воздух, замерев под часами — «00. 30.», гласили оные часы, просто насмешка, еще и часа не прошло…

Кошка и старичок, одинаково недовольные шумом, завозились в углу, глянули недовольными глазами. Но Алан не заметил. Он был впервые за последнюю неделю сильно возбужден — не болезненно, а как-то иначе, по-хорошему; это Фил заметил, когда еще не мог разглядеть близорукими глазами черной строчки в расписании, в которую его товарищ энергично тыкал рукой.

— Здесь, смотри… Вот ведь. Я и не знал, что такой город есть.

Фил, недовольно, а может, просто близоруко морщась, несколько секунд созерцал пластмассовую плашку с черной мелковатой надписью, в самом низу здоровенного табло:

«Файт, 1. 05. Ежедн.»

Еще пара секунд потребовалась, чтобы понять — это название пункта назначения. И время отправления электрички. Ежедневно. Файт, Вера. Наверное, жуткая дыра.

— Видишь?..

— Вижу, — меланхолично согласился Фил, продолжая созерцать расписание. — И что из этого? Где причина прыгать до потолка?

— Он же сказал — a center di fait, в центре веры. В центре Файт, Фил, — растолковывал Алан, чьи зеленоватые при ламповом свете щеки зацветали алыми пятнами. — Ведь может же быть, что мы все время искали неправильно? Что нам все сказали прямым текстом, только у нас не хватило ума об этом подумать?

— Наверняка, — медленно выговорил Фил, не отрывая взгляда от расписания, — провинциальный городишка. Две электрички в сутки, утренняя и ночная. Дыра дырой. Никогда про него не слышал.

— Я тоже, — Алан привалился к расписанию спиной, потирая виски. — У меня есть тетушка, которая живет в городе Голубь. Так и называется — Голубь, это на севере, рядом с тевтонской границей, — доверительно сообщил он неизвестно зачем.

— Очень интересно, — согласился Фил с ледяной учтивостью. — Мне лично известны города с названиями Козел, Длинная Губа и Лев. А так же селение по имени Нижние Грязи.

— Фил, — беловолосый инфант поднял умоляющий взгляд. Глаза у него были точно такого цвета, как у Рика. — Фил, электричка через полчаса. Ну, чуть-чуть побольше.

— Через тридцать пять минут, — согласился Фил сдавленным голосом — он старался задушить в зародыше новый приступ кашля. — И что из этого следует? Что мы собираемся в нее сесть и отправиться в славный город Вера?

— А вдруг это оно и есть? — Алан смотрел на него просительно и одновременно настойчиво, словно требуя согласия. — Вдруг нам надо было сразу туда ехать?

— Алан, — Фил и сам не заметил, что в своей усталой речи едва ли не впервые назвал спутника по имени. — Знаешь что? Я сейчас хочу одного. Добраться до Стефана и сказать ему, что мы ничего не нашли. А потом поехать домой. И по приезде позвонить в деканат и узнать, не выгнали ли меня еще из колледжа. Я не верю в этот дурацкий Файт, Ал. Ты уж извини, но это было бы слишком просто. И слишком глупо.

Брат Рика продолжал смотреть ему в переносицу, сразу в оба глаза — есть такой способ смотреть в глаза… Меж бровями его появилась маленькая вертикальная морщинка. Лицо у Алана как-то странно заострилось, словно становясь младше, и Фил узнал это выражение лица. Оно означало, что Эрих уперся намертво, и появлялось крайне редко. Всего раза три — при выходе из Сент-Винсентской каталажки, и ночью в Магнаборге, в Риковой квартире, когда Ал вспрянул от сна со словами «Я знаю, где его искать. Я догадался…» И еще один раз — на станции Застава, среди залитой солнцем платформы без крыши и перил, когда он вытянулся в струнку, меряясь с Филом взглядами. «Мне приснилось, или даже было видение, что этот поезд… Что с него надо срочно сойти.»

— Слушай… Пожалуйста. Ну… Поверь мне еще один раз.

Фил нескоько секунд смотрел в тревожное, заострившееся, упрямое лицо. Потом не выдержал — слегка согнулся и закашлял, лая, как старый пес, отхаркивая сгустки какой-то пакости. Кашель продолжался минуты две; наконец черный рыцарь сумел справиться с собой, слегка отдышался, свистя, как испорченный пылесос, и снова встретил немигающий зеленовато-карий взгляд. Алан ждал, слегка закусив обветренные губы, и Фил увидел такую простую правду — что этот парень все равно, с Филом или без него, поедет в город Файт и проведет там положенные три дня, потому что некто внутри головы сказал ему, что это надо сделать.

Но старшим из них все равно оставался Фил.

И старший потер ладонью грудь, где под ключицами клокотали какие-то новые гейзеры мокрого кашля, и сказал честно, желая поступить правильно:

— Согласен. Поехали. Я тебе не поверил тогда в Заставе, и это будет… за тот раз. Только после этого мы поедем к Стефану. Этот раз будет последний.

Алан опустил глаза, словно бы созерцая рыжую кошку, опять пришедшую с ним общаться в поисках ласки и самостоятельно ласкающуюся о его ноги. То ли Филу показалось — то ли он в самом деле пожал плечами, мол, может, и последний, а может, и — кому как! Но это было справедливо, только справедливо, поверить еще один раз. Последний, в любом случае — последний.

— Спасибо. До часа мы еще успеем, ну, слопать чего-нибудь. Зато в электричке можно поспать, она часа два идет… И чего этот город так называется, хотел бы я знать? Ни в каких «святых местах» он вообще не значится…

Однако Фила даже за резкой бутербродов — с сыром вместо ненавистной печеночной колбасы — куда больше занимала мысль, найдется ли там, в роскошном городе Вера, где сносно переночевать.

И только уходя с вокзала под ночной сентябрьский дождь, он неожиданно понял, что пальма на подоконнике вовсе не пластмассовая, а живая. Наверное, ей на нетопленом вокзале зимой бывает очень холодно.