Узоры на коже

Последний вопрос вырывается мимо воли, но я не жалею: хочет и дальше играть в таинственного мистера и загадочного господина, тогда пусть проваливает ко всем чертям. Я не в анонимном секс клубе партнёра себе на ночь ищу, в самом деле.

— Как много вопросов, — улыбается, продолжая исследовать пальцами моё лицо. Отмечаю про себя, что у него очень нежная кожа на ладонях. Этот факт почему-то почти лишает воли, и мне отчаянно хочется, чтобы Брэйн коснулся и других участков кожи.

Мне не нравится, что рядом с ним становлюсь безвольной тряпкой, но ничего не могу с собой поделать: Брэйн — первый мужчина в моей жизни, кого так сильно хочу, что даже ноги становятся ватными от одной мысли, каким он может быть, когда падают все барьеры.

— А ответы? Ответы будут?

— Конечно, — кивает и зарывается ладонями в мои волосы, взъерошивая их на затылке и массируя кожу головы. — Первое: я шатен, но очень тёмный, почти брюнет, но на солнце разницу видно. А зовут меня Павел.

— Паша?

— Спасибо, что не Павлик, — смеётся, глядя на меня искрящимися от веселья глазами. — Терпеть не могу, когда так называют. Уж лучше вообще никак.

— Хорошо, не буду, — обещаю и протягиваю руку вверх, чтобы коснуться его подбородок. Никогда не имела привычку трогать чью-то щетину, а тут захотелось. Странные желания, на мой взгляд. — А ещё, что тебе не нравится?

— Предательство, опоздания, ожидания и болгарский перец.

На секунду задумываюсь, а когда смысл сказанного доходит до меня, смеюсь.

— Болгарский перец? — спрашиваю сквозь смех. — Серьёзно?

— А что здесь такого? — наклоняет голову чуть в сторону, но рук из моих волос не убирает, и с каждым поглаживанием кажется, что могу в любую секунду растечься лужей по земле. — Отвратительный овощ, пища дьявола.

— Однако, — смеюсь и делаю небольшой шаг назад. Его руки на секунду замирают в воздухе, а потом он складывает их на груди, пристально глядя на меня, точно размышляя, что делать дальше.

Мне нужно показать ему, что я имею волю к сопротивлению, хотя это и наглая ложь. Но он не может залезть мне в голову.

— Пойдём, покатаемся? — спрашивает Брэйн, когда я делаю ещё один шаг назад. — Ночь такая чудесная, самое время прокатиться на лодке.

Ох, мамочки. Если ещё и на лодке буду с ним кататься по озёрной глади, то точно не смогу устоять, реши он проявить большую инициативу. Но мозг мой совсем разжижился, наверное, превратившись в вязкую субстанцию, потому что вместо категоричного отказа медленно киваю.

14. Брэйн

Мне кажется, сейчас загорюсь, до того она меня возбуждает. Хочется снова прислонить её к дереву и целовать, целовать, пока не взмолится о пощаде, и даже тогда, боюсь, не остановлюсь. Она — чёртов маленький магнит, от которого не смогу оторваться, даже если очень захочу. Кровь, обжигающей нутро кислотой, несётся по венам, вскипает, вспенивается бушующими волнами, от чего почти перестаю соображать. Одно лишь понимаю: Полина будет моей, чего бы мне этого ни стоило.

Я веду её к чёртовой лодке, хотя в мечтах тащу, схватив на руки, в дом и бросаю на кровать. Она нужна мне: рядом, во мне, на мне, подо мной. Хочу целовать каждый сантиметр её стройного тела, гладить шелковистую кожу, впитывать каждой порой её вздохи и стоны удовольствия. Наплевать, кто у неё был раньше. Даже если её сердце отдано другому — наплевать. Сделаю всё, чтобы она выкрикивала только моё имя, а обо всех остальных забыла, словно их и не было.

Да, я самоуверенный говнюк, но я всегда делаю только то, что хочу. А сегодня я хочу Полину. И уверен, что это желание не испарится с рассветом. Хрен его знает, во что это всё выльется, но отступать не люблю, да и не умею.

— Раз ты сегодня так охотно отвечаешь на вопросы, — говорит Полина, когда мы подходим к берегу, а я, отпустив её руку, наклоняюсь и отвязываю лодку, — скажи: чей это домик? И лодка?

— Мои, — отвечаю, помогая Полине залезть внутрь.

Она вскрикивает, когда лодка под её ногами начинает слегка покачиваться, а я хватаю Полю за талию, чтобы не упала. Не хватало, чтобы шею себе свернула.

— Аккуратнее, — говорю, не выпуская её из объятий, — упадёшь в воду, я-то тебя вытащу, но только потом не удивляйся, что сорву твои мокрые шмотки, глазом моргнуть не успеешь.

— Отпусти, — шепчет, и её дыхание обжигает грудь даже сквозь футболку. — Я просто не ожидала, что она так шатается.

— Бывает, но всё равно аккуратнее.

Нехотя отпускаю Полину, напоследок проведя рукой по её предплечью. Чёрт, эта персиковая кожа доведёт меня до инфаркта. Никогда не думал, что простое прикосновение может стать такой мукой. Но насколько мучительно, настолько же и сладко.

Охренеть, да я долбанный романтик!

— Ну, что? Поплыли в сказочную страну? — смеюсь, глядя как Полина чуть вздрагивает от звука моего голоса. Моя девочка хочет меня, даже если сама этого пока не понимает.

— Греби давай, много разговариваешь, — в голосе прячется улыбка. — Давно мечтала попасть в сказочную страну, а то в реальности не так весело, как в детстве казалось.

Хмыкаю, медленно киваю и беру в руки вёсла. Отталкиваюсь ими ото дна, и лодка плавно и размеренно начинает своё путешествие по озеру.

— А о чём ты мечтала в детстве? — Полина заламывает бровь, удивлённо глядя на меня. — Что? Мне, правда, интересно.

— Да?

Неужели не верит?

— А ты думала, я тебя сюда просто трахнуть привёз? Нихрена подобного, не только для этого.

— То есть возможность нашего секса ты всё-таки не исключаешь? — улыбается, но по побелевшим костяшкам, сжимающих борта лодки пальцев, понимаю, что она нервничает.

— Полина, я тебя хочу до темноты в глазах. Думаю, сойдёт в качестве ответа.

— Бесстыдник какой.

— Ха! Знала бы ты, какое кино у меня крутится перед глазами, когда вижу тебя, не выбирала бы такие мягкие формулировки.

Улыбаюсь, заметив, как округляются её глаза, а пухлые карамельные, сладкие, что чёртов гранат, губы складываются в идеальную букву «О».

— Ты вообще хоть иногда думаешь, о чём говоришь?

— Я отвечаю за каждое слово, что говорю тебе. Но робеть и краснеть не буду — не в моих правилах. Да, я хочу тебя. Настолько, что спать могу только на спине с того момента, как мы познакомились. Мне уже давно не шестнадцать, я люблю секс, но такого со мной не было, наверное, со школы. А может быть, и тогда не случалось.

Когда заканчиваю свою речь, Поля чуть слышно фыркает и отворачивается, но тонкие пальцы продолжают сжимать лавочку под ней. Как бы мне хотелось, чтобы она сейчас сидела на моих коленях, а не напротив. Усиленно работаю вёслами, что тот обезумевший викинг в поисках сокровищ, с одной целью: хоть как-то расслабиться и переключиться на что-то другое. Срочно нужно успокоиться, потому что, когда она сидит так близко и далеко одновременно мне не до этой сраной романтики. Лишь хочется выбросить на хрен эти палки, рывком пересечь разделяющее нас расстояние и смять хрупкое тело собой, чтобы ни дышать, ни двигаться не могла, а только лишь тихо стонала.