Узоры на коже

— Знаешь, ради того, чтобы ты перестала меня позорить, я согласна наступить себе на горло.

— Мужчина, — тоном обиженной на жизнь гимназистки произносит Ася, — мы будем сегодня работать или так и будем стоять, руки сложив? Я же сказала: хочу тату. Неужели для вас слово клиента — не закон?

Однако… Будь на её месте мужик, давно кубарем отсюда вылетел, но с девушками драться не привык. Но такая наглость обескураживает и смешит одновременно.

— Да, закон, если этот клиент — вменяемый. И трезвый.

Ася прищуривается и громко фыркает, всем своим видом показывая, какого невысокого мнения о моём профессионализме. Ну-ну.

Мелкая тем временем кидает на меня быстрый взгляд ярко-синих глаз, заправляет короткую смоляную прядь за ухо и набирает на клавиатуре смартфона какой-то номер.

Любуюсь ею, словно впервые бабу увидел. Интересно, она вся такая гладкая и нежная, как её кожа на предплечье? А грудь у неё настоящая?

Чёрт, вот опять. Не помню, когда в последний раз таким озабоченным был.

Нет, точно в отпуск. Уехать к озеру, сесть на берегу, закинуть удочку и смотреть на воду, пока от однообразного пейзажа не начнёт мутить.

Так, надо отвлечься. Выпихнуть бы их отсюда, пока в штанах пожар не начался, а от этой Аси мозг не оплавился, но я, словно последний мазохист, стою истуканом и сверлю взглядом бабский зад. Придурок, мать твою. Долбаный озабоченный придурок.

Мелкая подносит телефон к уху и хмурит брови. Секунды текут, а ответа так и нет. Девушка раз за разом набирает номер, но безрезультатно. И почему меня это так волнует?

Нужно срочно закруглять этот цирк, пока хуже не стало, но, чёрт, почему она такая аппетитная? Так бы и съел, словно месяц секса не было.

— Так, дамы, уже поздно, — говорю, собрав всю волю в кулак. — Давайте я вам такси вызову.

— Я и сама вызову, спасибо, — произносит Мелкая своим медовым голоском и одаривает меня милой улыбочкой из серии "я и сама всё могу, нашёлся тут джентльмен".

Хм, а мне нравится её настрой.

— Воля ваша, — хмыкаю и делаю шаг вперёд.

Мелкая, чуть прищурившись, следит за мной, не отнимая трубки от уха. Словно провоцирует на что-то, испытывает. Я не очень терпеливый, но в её игру сыграть, пожалуй, согласен.

Медленно, шаг за шагом, сокращаю расстояние между нами, удерживая её взгляд. Она смелая, глаза не прячет, не краснеет, а в уголках губ притаилась улыбка.

Когда между нами не более тридцати сантиметров — рукой смело могу дотянуться — до слуха доносится храп: глубокий, мерный, богатырский просто-таки.

— Чёрт, Ася! — выкрикивает Мелкая и даже ногой топает от досады. — Вот что за наказание?

Девушка морщит аккуратный носик, на котором, если присмотреться, можно рассмотреть бледные веснушки и, чуть не плача, рассматривает уснувшую Асю. Это настолько смешно, что не выдерживаю и хохочу, и даже гневный взгляд, брошенный в мою сторону, не в силах помешать мне веселиться. Но, судя по её выражению лица, это может дорого мне ст'oить.

— Ха-ха-ха, — передразнивает меня Мелкая и что-то тихо шепчет. Матерится, что ли? Или молится? — Очень смешно.

Она демонстративно отворачивается и снова принимается кого-то вызванивать. "Саша, твою мать, возьми трубку!" — говорит, и голос её наполнен самой настоящей яростью. Но невидимый Саша, чёрт бы его побрал, не торопится брать трубку. Интересно, кто он? И почему меня это вообще волнует?

Ася, тем временем, храпит всё заливистей и периодически бурчит что-то нечленораздельное, причмокивая во сне. Не знаю, что ей снится, но сейчас она выглядит счастливой. Красивая всё-таки девушка, но с Мелкой, конечно, ни в какое сравнение не идёт.

— Просыпайся же ты, — Мелкая тормошит уснувшую выпивоху, но та даже и не думает выныривать из сонного царства-государства.

— Да не трогайте вы её, — говорю, подойдя к ним совсем близко. — Пусть проспится.

Мелкая вздрагивает, хотя я даже не касаюсь её, но с удовольствием бы дотронулся. Или ещё чего похуже.

Девушка резко поворачивается в мою сторону и буквально утыкается носом мне в рёбра. И почему она такая крошечная? И сексуальная? Преступление быть такой.

Наклоняю голову и, изогнув губы в ленивой улыбке, смотрю ей в глаза. Девушка нервным движением тонких пальцев заправляет непослушную прядь с синеватым отливом за ухо, и этот жест будто переворачивает что-то внутри меня. Прядь не слушается и снова падает на лицо. Нет уж, такие глаза никому не позволено скрывать от меня. Протягиваю руку и осторожно беру локон пальцами. Такие гладкие волосы, шелковистые…

— Руки уберите! — шипит и сверкает синими очами. Просто фурия какая-то.

Смеюсь, глядя, как румянец заливает её лицо. Но это не смущение или робость окрашивают кожу в багряные оттенки. Это злость, которая, кажется, заводит меня ещё сильнее. Так бы впился в её губы яростным поцелуем. Делаю медленный вдох в попытке успокоить колотящееся о рёбра сердце, потому что такие мысли и желания доведут до греха.

— Как вам будет угодно.

Она бросает в меня уничижительный взгляд и чуть слышно фыркает. Какая горячая — огонь просто.

— Вместо того чтобы грабли свои протягивать лучше придумали, что мне делать с этой соней.

Складываю руки на груди и делаю вид, что задумался. С одной стороны мне хочется закрыть студию, сесть на мотоцикл и умотать домой, чтобы хоть немного выспаться — сегодня было до чёртиков много работы. Но с другой… Эта девочка будоражит моё воображение, и отпускать её совсем не хочется.

— А разбудить её совсем не вариант? — спрашиваю, постукивая пальцами по татуированному бицепсу, обтянутому рукавом чёрной футболки.

— Думаете, я совсем тупая? — ярится Мелкая. — Её невозможно разбудить, если она лишнего выпьет. Такой уж организм.

— Значит, пусть спит, — говорю, улыбаясь. — Сон алкоголика так же краток, как жизнь наркомана, поэтому, думаю, через пару часов очухается. Пить захочет и проснётся.

Мелкая хмурится, раздумывая над моими словами. По выражению лица вижу, что она согласна со мной, но что-то её останавливает.

— Но нельзя же её здесь одну оставлять, — говорит, с сомнением глядя на меня.

— Так и мне с ней наедине оставаться вообще не улыбается.

— Да и поздно уже. Вам, наверное, домой хочется.

Тебя мне хочется.

— Бесспорно, но не выбрасывать же на улицу таких красавиц.

Мелкая щурится, словно пытается понять, не смеюсь ли над ней. Но я абсолютно серьёзен.

— Я пыталась до её мужа дозвониться, но он трубку не берёт, — говорит, тяжело вздыхая. — Наверное, спит уже.

— Спит? — удивляюсь, представив взрослого половозрелого мужика, который ложится в десять вечера. Теперь понимаю, почему Ася бухает. Это же скучно, а она, по всему видно, девица весёлая. — Оригинально…