В битве с исходом сомнительным

Старик устало повернулся и побрел прочь.

Над лагерем низко висело облако дыма, поднимавшегося от заржавленных печек. Люди потянулись туда, откуда шел запах жареной свинины. Мак глядел вслед удалявшейся фигуре Андерсона.

– Ну как тебе быть в партии, Джим? Одно дело читать об этом в книжках – романтика, да и только, весь этот дамский писк насчет «класса капиталистов» и «угнетенных трудящихся». А на самом деле это тяжелая ноша, Джим. Вот тебе этот бедняга, для которого фургон-закусочная важнее всего на свете, и потеря его заслонила весь мир. Я чувствую свою ответственность за это его горе. Черт! – И Мак продолжил: – Я думал, когда привез тебя сюда, что это станет тебе наукой, придаст уверенности, что здесь обучу тебя, а вместо этого я трачу время на бесплодные жалобы и хныканье! Я надеялся укрепить в тебе веру, а получилось… Черт! Ну и трудная же задача постоянно иметь перед глазами только одно – высокую цель. Какого дьявола ты молчишь? Скажи же что-нибудь!

– Ты не даешь мне такой возможности.

– Правда твоя: не даю. Вот теперь скажи. У меня все бедный Джой из головы не идет и как застрелили его. Ума в нем было не так уж много, зато и страха совсем не было.

– Хороший он был парень, коротышка этот, – сказал Джим.

– Помнишь, как он говорил? Никто не заставит меня перестать называть этих сукиных детей сукиными детьми! Желал бы и я никогда не терять такой ясности чувств.

– Кусок жареной свинины тут может быть в помощь.

– Ей-богу, ты прав! С утра я, считай, крошки во рту не держал. Пойдем, подкрепимся!

На дороге показался, медленно приблизился и встал возле ряда машин длинный автофургон. Из кабины выпрыгнул и направился к лагерю суетливый небольшого роста мужчина.

– Кто здесь главный? – строго спросил он Мака.

– Дейкин. Он вон в той большой палатке.

– Прекрасно. Я коронер. Я за телом приехал.

– А где же ваш телохранитель? – спросил Мак.

– Какой еще телохранитель? Я коронер! – отчетливо бросил мужчина. – Где труп?

– В большой палатке. Готовенький. Вас ждет.

– Так бы сразу и сказал!

И он удалился, пыша гордостью, как паровоз.

Мак вздохнул.

– Счастье еще, что таких, как он, среди наших противников не так уж много. Этот малыш не из робкого десятка. Приехал один. Он тоже вроде Джоя.

И они направились к печкам. По пути им встретились двое, несшие тело Джоя. За ними суетливо поспевал коронер.

Люди отходили от кухни, неся в руках жирные куски жареной свинины. Они вытирали губы рукавом. На печках шипели куски мяса.

– Господи, что за чудный аромат! – воскликнул Мак. – Давай-ка себе свининки возьмем. Я голоден как волк.

Повара выдали им неровно нарезанные, плохо прожаренные куски, и они отошли, на ходу вгрызаясь в нежное мясо.

– Ешь только снаружи, – предупредил Мак. – Док не разрешает есть сырую свинину. Будут есть – заболеют.

– Люди оголодали, ждать не могут, – возразил Джим.

Глава 10

Людей охватила апатия. Они сидели, уставившись в одну точку, глядя прямо перед собой. Казалось, у них нет сил даже на разговоры, и женщины, находившиеся среди них, тоже выглядели хмурыми, недовольными, понурыми. В них чувствовались безразличие и усталость. Они задумчиво жевали мясо, а покончив с едой, вытирали руки об одежду. Все вокруг дышало апатией и недовольством.

Мак, проходя с Джимом по лагерю, чем дальше, тем больше чувствовал раздражение и досаду.

– Их надо занять делом, – сетовал он. – Все равно каким. Нельзя позволять им сидеть вот так. Мы утратили контроль над ситуацией. Господи, да что с ними происходит? Человека убили утром, это должно было их всколыхнуть, взбудоражить, и надолго. А сейчас только-только полдень минул, а они уже все выдохлись. Надо дать им что-то делать. Погляди только в эти глаза, Джим.

– Они никуда не смотрят. Просто уставились в пространство.

– Да, люди заняты мыслями о себе. Каждый вспоминает собственные обиды и сколько сумел заработать в войну. В точности как Андерсон! Каждый сам по себе.

– Так давай делать что-нибудь. Надо заставить их шевелиться, подтолкнуть к действию. Что бы такое придумать?

– Не знаю. Честное слово, впору заставить их траншею рыть. Пусть бы они толкали совместно что-нибудь, или поднимали, или шли куда-нибудь в одном направлении – что, куда, не имеет значения, черт возьми! Если мы не расшевелим их, они начнут драться друг с другом. Злобиться начнут, и очень скоро.

Лондон, проходя мимо, поймал последние слова.

– Кто начнет злобиться?

Мак обернулся:

– Привет, Лондон. Это мы про наших парней говорим. Совсем они обмякли.

– Знаю. Слишком долго я среди сезонников, чтоб не заметить.

– Я говорил, что, если не занять их работой, они между собой драться начнут.

– Уже начали. У тех, кого мы утром в лагере оставили, конфликт вышел. Один из парней вздумал приставать к женщине другого. Ну а первый его ножницами пырнул. Док ему рану перевязал. Не то мог бы кровью истечь, я так думаю.

– Видишь, Джим? Говорил я тебе! Послушай, Лондон. Дейкин злится на меня. И что бы я ни сказал, мимо ушей пропускает, а вот тебя бы он послушал. Надо расшевелить парней, пока большой беды не случилось. Пусть маршируют, ходят на кругу, пусть яму копают, а потом засыпают обратно землей. Что именно делать – не важно.

– Понимаю. Как насчет пикетов?

– Шикарная идея, только, по-моему, нигде работа пока не началась.

– Какая разница, если можно заставить парней задницы свои поднять!

– Ты голова, Лондон. Постарайся так, чтобы Дейкин организовал группы, человек по пятьдесят, и разослал их в разные стороны. Пусть патрулируют дороги, и, если заметят, что где-то яблоки собирают, пускай вмешаются и воспрепятствуют этому.

– Хорошо. Я, конечно, постараюсь.

И Лондон направился к палатке Дейкина.

– Мак, – начал Джим, – ты сказал, что я мог бы присоединиться к пикетчикам.

– А вот я бы предпочел, чтобы ты оставался со мной рядом.

– Но мне так хочется туда, Мак.

– Ладно. Пойдешь с какой-нибудь из групп. Но держись поближе к остальным, Джим. Нас ведь взяли на заметку, и ты это знаешь. Не дай им схватить тебя.

Они увидели выходящих из палатки Дейкина и Лондона. Лондон что-то горячо говорил. Мак сказал:

– Знаешь, по-моему, мы сделали ошибку, когда привлекли Дейкина. Уж слишком он печется о своем грузовике, палатке своей, своих детишках. Осторожничает слишком. Вот Лондон, тот был бы в самый раз. Ему-то терять нечего. Интересно, нельзя ли подтолкнуть парней к тому, чтоб они вышибли Дейкина с его поста, а на его место поставили Лондона? У Дейкина имущества очень уж много. Видал его складную печку? Он и не ест вместе с остальными. Возможно, нам следует начинать действовать – попробовать заменить его Лондоном. Мне Дейкин нравился своим хладнокровием, но уж слишком он хладнокровен. Нам требуется кто-то, способный немножко взбодрить людей.