В чертогах памяти

— Ага… То есть ты у нас как бы жертва обстоятельств, — прищурилась Вика, уставившись на мутанта похолодевшим взглядом. — Типа несчастный рыцарь, отправленный злым королём и его взбалмошным принцем приглядеть за сумасбродной принцессой?

— Скорей рыцарь, оказывающий услугу другу-принцу, — поправил Огр, пожав плечами. — Поскольку сам принц не может присмотреть за своей упрямой, но умной и красивой сестрой, желающей доказать королю, что не всё в мире делается с помощью оружия.

— Ладно… Будем считать — выкрутился, — хмыкнула дочь консула и ухватив один из гигантских пельменей «за пимпочку», решительно впилась ему в бок зубами. — Ай, б…ь! Гояфё! Гояфё!!!

***

В маленьком ресторанчике, подающим кавказскую кухню по семейным рецептам, они просидели ещё час. Благо, разговор перетёк в более нейтральную область мутобиологии. С некоторым удивлением Саймон понял, что для Виктории Хлыстовой исследование мутировавших форм жизни было вовсе не способом восстать против воли семьи, а действительно делом всей жизни. С горящими глазами девушка рассказывала о новых животных и растениях, появившихся на Земле за последние двести лет. Перечисляла основные факторы возникновения мутаций, забрасывала собеседника заумными терминами и даже пыталась построить из крошек фрагмент ДНК дроздофилы.

Прервать этот поток информации смог только звонок от учителя, имя которого Виктория произносила не то, чтобы с придыханием, но близко к этому. Потерявшему ассистентку Глазкову срочно требовалось помощь в каком-то важном вопросе, так что пришлось быстро расплачиваться, ловить такси и срочно мчаться обратно в гостиницу. После чего Вика чмокнула мутанта в щеку и убежала по делам. Немного озадаченный старлей поднялся к себе в номер, и побродив немного кругами по комнате, последовал старинной солдатской мудрости: «появилось свободное время — ляг, поспи».

С учетом предыдущих двух суток, решение оказалось весьма правильным. Весь последующий день оказался забит завершающими приготовлениями к выступлению. Точнее, это для остальных участников они были завершающими — опоздавшим республиканцам пришлось срочно осваивать любезно предоставленную Конгломератом технику, распихивать вещи и оборудование по машинам, срочно получать полагающиеся припасы… В общем, дел хватало. Неудивительно, что к вечеру Егоров, Кривич и Грэй осипли, взмокли и пребывали весьма в дурном расположении духа.

— Если меня к следующей экспедиции припашут — застрелюсь сразу, ей-богу, — пробурчал капитан егерей, когда трое офицеров НТР шагали прочь от стоянки, ярко освещённой прожекторами.

— Не дрейфь, Петрович, снаряд два раза в одно место не падает, — утешил его Кривич. — Найдут кого-нибудь другого, помоложе и поэнергичней.

Шагающий рядом старлей только хрюкнул — пословица устарела лет эдак триста.

— Твоими устами, Михаил Степаныч, только мёд пить, — вздохнул Егоров.

— Кстати, о мёде — а не опрокинуть ли нам по сто граммулечек на дорожку? — лукаво поинтересовался майор. — Заодно и поужинаем как люди.

— Раз начальство разрешает, я только «за», — согласился капитан. — Старлей, а ты как?

— Служу Республике, — буркнул Грэй. — Только сто грамм не многовато будет, товарищ майор? Еще опьянеете ненароком.

— Ты старого пса на слабо не бери, — поморщился Кривич. — Сказано по сто, значит по сто. Подъём в шесть, ещё не хватало на выезде с брони свалиться…

Пришлось ограничиться ста граммулечками. А потом сон, подъем в шесть утра, душ и быстрый завтрак. В половину восьмого отделение пробухало закованными в силовую броню ножищами в сторону выхода, мимо потянувшихся в гостиничный ресторан ученых. Затем ещё немного суматохи и вот первая машина экспедиции выезжает из ворот военного городка навстречу немногочисленным зевакам и туче репортеров из Республики, Конгломерата, Технократии и крупнейших Вольных Городов. Проехав по центральных улицам Нижнего Новгорода, колонна покинула город в восточном направлении, сопровождаемая тучей дронов, снимающих сей волнительный момент с максимального количества ракурсов. Спустя час, последний экспедиционный грузовик пересёк заранее разминированную КСП, углубившись в Дикие Земли…

— Что-то я не пойму, почему они считаются гиблыми, — пожаловался Бам-бам на внутреннем канале. — Мы уже четвертый час едем, а на нас ещё ни одного мутанта не напало. Я вообще никаких отличий от Нижнего не наблюдаю.

— Во-первых, мой юный друг, даже самой отмороженной сколопендре понятно, что с нами ловить нечего, — лениво ответил Мастер. — А во-вторых, основная опасность Диких Земель кроется отнюдь не в этом.

— А в чём?

— В заражении воды и почвы. Разрушение фабрик, заводов и хранилищ вызвало утечку самых разнообразных веществ и радиации. Сначала вся эта гадость накапливалась в почве и грунтовых водах, потом попала в растительность, которую покушали зверушки. Проще говоря, попил ты из лужи — отросли копытца. Съел красивую ягодку — отбросил копытца. И хорошо, если сразу, а то может только через пару недель, непрерывно гадя под себя кровавым поносом.

— Ой, да ладно тебе наукой человеку мозги пудрить, — встрял в разговор Малёк. — Лучше расскажи, как мы в прошлый раз почти сорок километров на себе тушу Огра волокли, пока он с Богом общался.

— В прошлый раз? — удивился пулемётчик. — Это когда такое было?

— Давно было. Ты ещё в учебке автомат учился разбирать, а Огр ещё не стал боссом, а был скромненьким летехой академическим. Только-только выпустился, пороха ещё не нюхал, крови боялся, — охотно пустился в воспоминания Малёк. — Попросил нас тогда Папочка метнуться за границу, по делам государственным. Ну, мы, разумеется, метнулись, оформили всё по красоте… А когда возвращались, нас и повязали. Выскакивает из леса толпа, что-то не по русски лопочут, оружием в нас тычут. В общем, не выдержал я — двинул одному, второму… Раскидали, короче почти всю шоблу, но тут какая-то скотина глушилку бросила…

— Да хорош заливать! — не выдержал Дуб. — Кого ты там раскидал? Тебя же первого мордой в пол уложили.

— Во-первых, первого уложили Молчуна, — с достоинством парировал низкорослый снайпер. — А во-вторых, вы с Касьяном вообще вокруг котелка прохлаждались, пока мы за Родину бились. Так что не мешай рассказывать.

— Так ты рассказывай, а не звезди!

— Это кто тут звездит? Меня, между прочим, больше всех пинали и валяли, как особо яростного! Босс, подтверди!

— Малёк, ты давно с контрой [8] не общался? — вздохнул Саймон. — Сам же десяток бумажек подписывал о неразглашении.

— Так я ничего и не разглашаю — железячники всё сами слили!

— Постойте! — взмолился Бам-бам. — А разве это не силы Конгломерата вступили в контакт с испанской экспедицией?

— В говно они вступили, — фыркнул Малёк. — Пока мы им на блюдечке местоположение лагеря не сдали, они даже не в курсах были. А потом всё просрали…

— Малёк! Ты сейчас дотрындишься! — пригрозил Огр.

— Всё, молчу-молчу! Вообще ни разу не подрываю установление международных отношений.

Пару минут в эфире царила тишина, но затем в наушника снова раздался голос пулемётчика:

— Товарищ старший лейтенант, так что случилось-то? Можете рассказать? Без подробностей?

— Не могу, — буркнул мут и нехотя добавил: — Не помню я.

— В смысле?

— В прямом. Как сказали в госпитале: «Временная потеря памяти, вызванная стрессовой ситуацией и крайним истощением организма».

— Охренеть! Это вас испанцы так?

— Да если бы! — опять не выдержал снайпер. — Пока мы сидели в ямах, как порядочные военнопленные, этот нехороший человек умудрился свинтить, положив кучу народа. Потом где-то прошлялся почти две недели, просочился обратно в лагерь в виде скелета, освободил нас, вывел из лагеря и бухнулся в голодный обморок. А когда очухался, заявил, что ничего не помнит!