В Дикой земле

Нарушать границы частных владений он не пожелал, хотя и мог. Насладился лишь тем, что его кругозор и картина мира немного расширились. Пора было возвращаться.

* * *

Неделя пролетела как одно мгновение и за это время маг провёл время с великой пользой. Он впервые в жизни чувствовал себя золотым учеником, самым успевающим, самым талантливым. Будучи умелым в сложных ремёслах, примитивные приёмы щёлкал как орешки, с которых кто-то уже снял скорлупу. Видя этот «невероятный прогресс», воспитатели без задержек переводили способного уродца на более сложные ремёсла. За ту неделю они внезапно выявили среди зелёных недоумков умелого мастерового, который обрабатывал камень и дерево, создавал всевозможные полезные предметы ненамного хуже их самих. Тобиус мог и лучше, его мастерство стояло на плечах сотен поколений ремесленников родной цивилизации, во многом обогнавшей цивилизацию эту, но осмотрительный человек не спешил бахвалиться. Мало ли, что пожелали бы сделать с ним мрачные и жестокие сару-хэм, увидев такое превосходство.

— Может, выбросим его в лесу прямо сейчас, раз он такой рукастый, этот короткорукий уродец? — хмыкали промеж собой воспитатели, косясь на способного ученика. — Дадим пару камней, пару палок, верёвки готовой, глядишь, до весны протянет, а дальше легче будет.

— Это я дам вам пару палок и отправлю в лес, если вы не вернётесь к своим обязанностям.

Старший воспитатель имел почти сверхъестественную способность возникать за спиной тех, кто этого меньше всего ждал. Подчинённые боялись его не меньше, чем подопечные, и чтобы поддерживать в яме стальную дисциплину, кривой сару-хэм тратил совсем немного сил.

— Тёплое наконец-то принесли, раздайте.

Воспитатели помчались прочь на трёх конечностях, они и на всех четырёх помчались бы, кабы не приходилось таскать с собой чеканы. Кривой же остался рядом, глядя, какой ладный лук получался у Тобиуса. Не дальнобойный композитный лук под длиннющие руки обезьян, конечно, однако вполне достойный инструмент примитивного охотника.

— Ты, небось, и стрелять умеешь?

— Нет, господин, — пробубнил маг, протягивая оружие Длиннохвостому, — могу справить неплохие стрелы. Если бы допустили до горнов, выковал бы острые наконечники, и в оперенье оправил бы, но стрелять из лука не умею. Я больше пращник.

Тетива громко тренькнула в сильных пальцах.

— Пращник, значит? Можешь смастерить пращу?

— Нужна кожа, нитка, иголка и немного времени. Хотя можно обойтись просто хорошей верёвкой, пращу же нетрудно сплести.

Единственный глаз старшего воспитателя, казалось, прожигал в человеке дыру.

— Какого ты роду-племени, уродец?

Этого вопроса Тобиус ждал давно, однако не думал, что задаст его кто-то вроде… этого.

— Сару-данх мы, господин.

— Земляной народ, — повторил кривой, — что за чушь? Впервые слышу.

— Мы…

Раздался удар по медному диску, и работа на многочисленных ярусах замедлилась. Из приоткрывшихся ворот форта выступила одинокая фигура, затянутая в белый шёлк. Это был довольно высокий мужчина, идеально прямой, подпоясанный расшитым золотой нитью поясом, с тонким золотым ожерельем на шее. Он шагал, обутый в диковинные деревянные сандалии, походившие на эдакие скамеечки со шнурками. Обувь возносила его достаточно высоко над грязью, чтобы полы одеяния, похожего на многослойный халат, не марались. В правой руке, отведённой чуть за спину, симиан нёс длинный боевой шест белого дерева, окованный по обоим концам позолоченными металлическими насадками. На тёмной голове блестел тонкий железный обруч.

Не обращая внимание ни на кого и ни на что вокруг, пришелец из верхнего мира снизошёл на самое дно карьера и обратился прямо к старшему воспитателю:

— Руада.

— Господин Тенсей, — просипел кривой, приседая на корточки и сгибая спину.

— Рад видеть тебя на таком месте, из которого нелегко убежать.

На лице высокородной обезьяны проступила улыбка, самую малость демонстрировавшая зубы. Старший воспитатель этого, впрочем, не видел, он таращился единственным глазом в землю.

— Мне нужен один из твоих недоумков. — Из просторного левого рукава выскользнула ладонь, сжимавшая Тобиусов атам. — Когда его схватили, сей недоумок имел при себе нож.

— Я об этом ничего не знаю, господин Тенсей, — ответил кривой.

— Вероятно так. Но ко мне поступил доклад, описывающий краснолицего сару непонятной породы, длинноногого и короткорукого урода в странной цветной одежде… вот как этот, сидящий здесь. Это был твой нож?

Тобиус притворно сжался, демонстрируя страх и покорность, хотя в голове вспыхнула одна мысль: «ты даже не представляешь, насколько этот нож всё ещё мой, — настолько, что мне нужно просто захотеть и он отрежет тебе голову».

— Да, господин, — промямлил волшебник, бросив на артефакт мимолётный взгляд.

— Из чего он сделан? Выглядит как бронза.

— Это бронза, господин…

— На клинке ни царапины, он очень твёрдый и прочный, а главное… Руада, вытяни вперёд свой танульт.

Главный воспитатель, делая над собой усилие, поднял руку с чеканом. Одним лёгким движением зачарованный нож срезал с оружия щип, вторым рассёк толстое, покрытое царапинами древко и также легко нарезал его до середины длины.

— Восхитительная острота. Откуда ты взял такой нож, недоумок?

— От кузнеца, господин.

— Что за кузнец способен ковать бронзу, чтобы она получалась прочнее железа и острее бритвы?

— Кузнец Земляного народа, — был ответ.

— Какого народа?

— Моего народа, господин.

— Никогда о таком не слышал.

— А мы о вас слышали. Все считают, что память о старой родине это всего лишь сказка, но я решил проверить. Я был прав.

Мимика людей и сару оказалась довольно похожей, как и способы мышления, вероятно, так что по лицу высокородной обезьяны можно было понять, что она не поверила ни единому слову. Господин Тенсей, кем бы он ни был, видел перед собой странного неправильного сару, который где-то достала диковинную одежду, отрыл в каких-нибудь руинах волшебный нож, созданный, наверное, давным-давно, и теперь пытался его, мудрого господина Тенсея обмануть, надеясь на какие-то выгоды. И всё же он попытался дать недоумку шанс:

— Ты, — без особой надежды начал незнакомец, — можешь выковать такой же нож?

— Я не кузнец, господин, мне такое не по плечу, — ответил Тобиус, когда-то собственноручно выковавший себе атам.

— Бесполезен, — констатировал гость сверху. — Что ж, время потрачено зря… вспомнил. Ножны.

— Господин?

— У тебя на поясе до сих пор висят ножны, недоумок. Судя по оформлению, — ножны от ножа. В других он не держится, слишком острый, прорезает. Давай сюда.

Тобиус и сам не понял отчего этот приказ вызвал в нём такое чувство внутреннего протеста. Он смог расстаться, пусть и временно, с очень ценным для себя предметом, новая потеря не стала бы большим испытанием, но отчего-то нрав волшебника взбрыкнул, и он помедлил, за что был наказан тут же. Шест молнией выпорхнул из-за спины господина Тенсея и один из набалдашников врезался человеку в лицо снизу-вверх, отшвыривая его назад.

Часть 3, фрагмент 7

— Ножны, Руада, — потребовал пришелец, — быстро. Я уже провонял этим местом, но не хочу, чтобы запах проник под кожу. Придётся опять принимать паровые ванны, а от них шерсть курчавится.

Чьи-то грубые пальцы вцепились в пояс волшебника и пытались разобраться в том, как он расстёгивался. Справившись наконец, старший воспитатель освободил ножны и передал их Тенсею. Тобиус этого не видел, он валялся на спине, стоная, держась за окровавленное лицо. Волшебник не ожидал нападения, на нём не было чар Неуязвимости или Обезболивающего, так что ни присутствия раны, ни боли от неё изображать не приходилось.