В другой раз повезет

— У тебя есть муж? — недоумевает Марианна. — Кто он?

— Нильс Ларсен, тоже врач. Из норвежской гуманитарной организации.

— А почему мы с ним не знакомы? — выпаливает Беата.

— Потому что он погиб, — отвечает Нина. — Он дежурил в госпитале, началась бомбежка. Через три дня после нашей свадьбы. Мы собирались на Рождество поехать домой и все вам рассказать, но его не стало, а вы ничего про него не знали, мне показалось, что проще будет вообще об этом промолчать.

— Кому проще? — интересуется Лидия, которая даже в такой обстановке способна безупречно сформулировать вопрос.

— Мне, — говорит Нина. — Мне проще. Иногда можно подумать и о себе тоже. Я решила, что это как раз такой случай.

— Ну ни хрена себе, Нина. — Марианна садится.

— И лично я считаю, что выходить замуж нужно только в том случае, если тебе действительно очень, очень этого хочется, — обращается Нина к Беате, как будто больше в комнате никого нет. — Потому что, если потом ты теряешь супруга, умирает часть души. Оно того не стоит, если ты не готов браку.

— А ты была готова? — спрашивает Беата.

— Еще как. На сто процентов. И он тоже.

В груди у Беаты жжет, там скопились слова, которые она не знает, как произнести.

— Как жалко, что мы с ним не познакомились, — смягчившимся голосом произносит тетя Джуди.

— Спасибо, — говорит Нина. — И спасибо, что на совесть потрудились над организацией этого праздника. Мне жаль, что все вышло не так, как задумано.

— Теперь это уже неважно, — машет рукой тетя Джуди.

— И все же, — возражает Нина.

— Дамы, — голос тети Джуди заполняет всю комнату, — празднование пора завершать. Благодарю всех за то, что пришли. До встречи на свадьбе!

— Ее не будет, — вступает в разговор Элоиза. — Встречи на свадьбе.

— Девичник вышел очень даже ничего, — замечает Зоя. — Я уверена, что все они с радостью придут на свадьбу.

— Я хочу сказать, что свадьбы не будет, — поясняет Элоиза. Поворачивается к Беате: — Это было ошибкой. Я все начала, я и закончу. Свадьба отменяется.

СЕНТЯБРЬ

ГЛАВА 26 Марианна

Марианна лежит в постели, вслушиваясь в тишину в доме. Суббота, девочки у Девлина, она одна. Можно, если захочется, проваляться и весь день, однако все не так просто. Очень сильно желание натянуть на голову одеяло и зарыться в постель, как в нору. С другой стороны, постельное белье пахнет Тимом, и каждое дуновение этого запаха равносильно маленькой смерти. Дело в том, что вчера вечером она его соблазнила, а потом ушла в штопор, как он и предсказывал; совершенно ясно, что он больше не захочет иметь с ней дела.

Она вновь и вновь проигрывает в голове эту запись, во всех ее невыносимых подробностях. В спальне — в этой комнате — было очень светло, несмотря на вечерний час, и она страшно смутилась, когда Тим расстегнул ей лифчик. «Ты прекрасна», — произнес он, и она поняла, что для него это так и есть, и как же приятно быть с мужчиной, который считает тебя прекрасной. Он оказался поджарым, мускулистым — и при этом утешительно немолодым.

— Не упомню, чтобы мне так нравилось целоваться, — сказала она ему. Роман после брака будто вернул ей молодость в лучших ее проявлениях: можно смаковать каждый поцелуй. Так неожиданно, так внове.

Тим рассмеялся и поцеловал ее снова.

— Мне всегда нравилось целоваться, — сказал он, и она запустила пальцы ему в волосы.

— Я все твои правила нарушила, — вздохнула она.

— И верно, — согласился он.

— А ты жалеешь?

— Пока нет, — ответил он.

Она подошла к постели, сняла покрывало. Залезла, подперла голову локтем, приняв, как ей казалось, пригласительно-эротическую позу. Давненько же она никого не пыталась соблазнить. Ее одолело смущение.

— Как ты? — спросил Тим. Он смотрел на нее с тревогой на лице.

— Все прекрасно. А почему ты спрашиваешь?

— Ты на миг будто унеслась куда-то, — пояснил он.

— Я тут, — заверила она, вытянула руку, потянула его к себе, теперь они лежали лицом к лицу.

Он погладил ее по бедру, ласково поцеловал.

— Хочешь, я погашу свет? — предложила она.

— Мне все равно. А как тебе будет лучше?

— Пожалуй, без.

Она встала, щелкнула выключателем.

— И как теперь? — осведомился Тим.

— Лучше. На чем мы там остановились?

Она подлезла под него, обвила шею руками. Губы его скользили по ее телу, она закрыла глаза.

Когда у них с Девлином в последний раз была подобная близость? Уже и не вспомнишь. А ведь на самом деле, вероятно, не так давно, мелькнула мысль. Все их проблемы до самого конца оставались за дверью спальни. Даже когда, после рождения девочек, ей хотелось его убить, она все равно таяла от его улыбки.

— Марианна? — окликнул ее Тим. — Ты где?

— Здесь, — ответила она.

— Не похоже.

Она перекатилась на бок, подальше от него, чтобы скрыть слезы на глазах.

— Марианна, — произнес он ровным голосом, — скажи, что тебе сейчас нужно. Хочешь, чтобы я остался, или тебе лучше побыть одной?

— Не знаю, — призналась она и зарыдала. — Прости. Не понимаю, что со мной творится.

Тим погладил ей спину.

— Ты горюешь.

— В смысле?

Тим вздыхает.

— Принято считать, — говорит он, — что для человека, наделенного внутренней ответственностью, крах брака оборачивается множеством переживаний, в диапазоне от разрушительных до просто болезненных, таких как чувство утраты. Человек может сосредоточиться на технической стороне развода — например, на юридических вопросах или на графике проживания детей, — вытеснив чувства, которые он испытывает в связи с завершением важного жизненного этапа. Часто случается, что чувства эти всплывают на поверхность только в тот момент, когда человек начинает рассматривать для себя новые отношения.

Марианну мутит от смятения.

— Прости меня, пожалуйста.

— Тебя не за что прощать. Ты не готова, в этом нет ничего страшного. Но я считаю, что нам стоит одеться, пойти в другую комнату, выпить чаю и успокоиться. Когда ты почувствуешь себя лучше, я уйду.

— Но я хочу быть с тобой. Правда.

— Этого хочет твоя голова. А у тела — свое расписание. От такой травмы, как развод, за ночь не оправишься. И ускорить процесс за счет того, что ты якобы умнее и решительнее всех остальных, не получится.

— А сколько ждать? — Марианна чувствует, как узел в груди распускается.

— У каждого свой срок, — отвечает Тим, — но в среднестатистическом случае около двух лет.

— Ты очень на меня сердишься?

— Ни капельки, — говорит Тим. — Я на себя сержусь.

Марианна со стоном трясет головой, возвращается в настоящее. Ей нужно придумать себе какое-то занятие, так, чтобы в ближайшем будущем — никаких отношений. Можно, например, воспользоваться возможностью и поближе пообщаться с сестрами.