В дурном обществе

— Она там помогала, — буркнул Парри. — Она из тех богатеньких девушек, которым нечем заняться, поэтому они вечно лезут всем помогать и делать добрые дела. Таким девочкам не нужно зарабатывать себе на жизнь. Папочки назначают им щедрое содержание.

— Почему Сабо так не хотел, чтобы я об этом узнала? — озадаченно спросила я.

— Он не одобрял ее занятия. Она бегала в приют тайком, у него за спиной. У меня сложилось впечатление, что он — человек властный и любит, чтобы все было, как хочет он. С другой стороны, он, наверное, боялся, что, если она будет вращаться не в том обществе, с ней случится что-нибудь плохое. Может, влюбится в какого-нибудь длинноволосого очкарика в сандалиях на босу ногу… В этакого охотника за богатым приданым. Откуда мне знать? Он ведь богач! Богачи обычно психуют из-за таких вещей. Дочка для него — зеница ока. Его жена умерла. Она — все, что у него осталось. Вот он и волнуется.

Я подумала: мы все-таки прошли большой путь по сравнению с нашей первой встречей, когда Парри сидел на диване, обращался ко мне на ты и притворялся, будто никакого похищения не было, а бедный старый Алби ничего не видел. Так я ему и сказала.

Парри хватило порядочности смутиться.

— Ну да… тогда я еще надеялся, что вы не станете путаться у нас под ногами. Надо было лучше вас знать! Помалкивайте насчет всего, это ясно?

— Когда вы велели работникам приюта, чтобы они позвонили, если кто-нибудь явится и начнет расспрашивать насчет Лорен Сабо… вы имели в виду меня?

— Никого я не имел в виду, — ответил Парри. — Это стандартная просьба в таких случаях. — Вот так они говорят всегда, когда им не хочется отвечать.

— А может, вы надеялись, что Лорен Сабо начнет интересоваться кто-то другой? У нее был приятель? — Неожиданно меня поразила новая мысль. — Говорите, Винни боялся, что она познакомится с кем-нибудь неподходящим. Она познакомилась?

— Мы проверили эту версию, но так ничего и не выяснили. — Парри мрачно подергал себя за рукав куртки. — Молодой человек у нее вроде имеется — такой молодой аристократишка. Служит в семейной фирме. Видимо, родственники вынуждены были поручить ему хоть какое-то дело. Строго между нами, ему не хватит мозгов даже на то, чтобы устроить кукольную вечеринку. Во всяком случае, на ту ночь, когда ее похитили, у него алиби.

— Ну конечно! — воскликнула я, стараясь не раздражаться. — У него в любом случае было бы алиби. Он ведь не похитил ее лично. Как его зовут и где я могу его найти?

— Даже не думайте! — отрезал Парри.

— Хорошо, — ответила я, чтобы он не слишком волновался. — А вы не пробовали поискать Мерва? Найти его, наверное, не так трудно.

— У нас есть его приметы, которые сообщили вы, — ответил сержант. — Дайте нам время. Мы его найдем. Но не обязательно сумеем доказать, что он прикончил старика.

— Конечно, куда вам! Мы с Ганешем видели, как Мерв с дружком пытались похитить Алби!

— Ну да, вы так говорите, но ваших показаний недостаточно, — с досадой произнес Парри. — Дело было среди ночи. Все закончилось за несколько секунд. Вы можете описать второго человека?

К сожалению, я не могла. Мерва я узнала, но, если вспомнить, в каких условиях произошла встреча, о его напарнике могла лишь сказать, что он ниже ростом, шире в плечах и либо темноволосый, либо на нем была темная шерстяная шапка. Так я и сказала Парри.

— Вот видите! — воскликнул сержант. — Я не могу арестовать человека на основании таких неясных примет. Получится ошибочное опознание. — Он пожал плечами. — У нас будут лишь ваши слова и слова Патела против его слов. — Он сердито сгорбился на краю дивана, сгибая и разгибая кулаки, поросшие длинными рыжими волосами, как у орангутана.

В голову мне пришла одна мысль.

— Если хотите выяснить, о чем мы с Сабо беседовали, спросите самого Сабо. Или он с вами не разговаривает? Признавайтесь, зачем вы все-таки подослали его ко мне?

Парри почесал подбородок. Порез уже проходил, но, если он все время будет так скрестись, кожа опять лопнет. Вот и, хорошо — это послужит ему уроком. Я надеялась, что он будет ходить весь в струпьях, как библейские грешники.

— Вы почти ровесница его дочери. Сабо знал вашего отца. Возможно, вам он мог сказать что-то… что упустил в разговоре с нами.

— Я на два года старше его дочери. По-моему, вряд ли Сабо придет в голову ставить меня на одну доску со своей Лорен. Ее он до сих пор, как мог, ограждал от мерзостей жизни, а меня подкараулил у дома, подослал ко мне своего шофера-головореза и засыпал неприятными вопросами… — Вдруг я вспомнила кое-что еще. — У вас есть при себе ее фотография… фотография Лорен?

— Похищенной? А как же! — Парри порылся в бумажнике и достал два снимка. Первый был любительским. На нем девушка с длинными светлыми волосами сидела, судя по всему, за столиком уличного кафе. Декорацией ей служил крупный европейский город, возможно Париж. Во всяком случае, этикетка на бутылке с газировкой была на французском языке. Девушка облокотилась о столешницу и смотрела в камеру с холодным, вызывающим выражением. Она была настоящей красоткой.

Второй снимок явно делали в студии. Вернее, это был не один снимок, а несколько кадров: фотограф снимает клиента в разных позах, а потом предлагает выбрать, что ему больше нравится. Ради такого случая Лорен получше причесалась и подкрасилась. Но куда больше меня поразила перемена в выражении лица. В кафе она смотрела в камеру надменно и уверенно. На всех кадрах, снятых в студии, вид у нее был затравленный и злой. Ее явно снимали против ее воли. Интересно, кто фотографировал ее в парижском кафе. При взгляде на Лорен мне сделалось не по себе. До этого момента она была просто именем; кроме того, я помнила ее схематичные приметы, услышанные от Алби. Теперь она стала настоящей, я знала, как она выглядит. Ее где-то держат узницей. Она испугана; ей грозит опасность. Я вернула оба снимка Парри. Он убрал их в бумажник.

— Итак, Фран, — продолжал он, — что еще вы мне расскажете? Воспользуйтесь удобным случаем. Сокрытие улик — уголовное преступление.

Я встала, взяла пустую бутылку из-под виски «Беллз» и поставила перед ним на журнальный столик.

— Что это? — Глаза у сержанта снова налились кровью.

— Я собиралась принести ее вам, понятно? Вы, так же как и я, знаете, что Алби на самом деле видел, как похищали Лорен, а вот… — я указала на бутылку, — доказательство, что он свалился в канал не без посторонней помощи!

— Никакое это не доказательство, — возразил Парри.

Я, конечно, не ожидала от сержанта благодарности, но его слова меня разозлили.

— Ничего удивительного, что Сабо недоволен вами! — рявкнула я. — Вы потеряли одного свидетеля, а теперь получили вещественное доказательство, но не знаете, что с ним делать! Неужели с бутылки нельзя снять отпечатки пальцев?

— Я лишний раз убедился, что вы нахальная, дерзкая девчонка, — ответил сержант. — Помню, когда вы жили в сквоте вместе с другими отбросами общества… Так вот, даже тогда вы держались крайне высокомерно, думали, что все должны вас слушаться. Так вот, со мной у вас этот номер не пройдет! Вы, мисс Варади, ступили на скользкий путь! Говорите, что собирались отдать нам бутылку, а сами из кожи вон лезли, лишь бы не пустить меня к себе домой!

— Не из-за бутылки, — возразила я. — А потому, что…

Но я не могла признаться, что все дело в словах Ганеша — якобы Парри испытывает ко мне вожделение. Я понятия не имела, откуда у Гана такие мысли. Если сержант в самом деле положил на меня глаз, он демонстрирует свои нежные чувства довольно странным образом. Поэтому я кротко завершила фразу, цитируя Сабо:

— А потому, что я ценю невмешательство в свою личную жизнь. Здесь мой дом. Я не хочу, чтобы вы входили ко мне, как к себе.