В двух шагах до контакта

— Полегчало? — отец отодвинул меня и попытался заглянуть в лицо, — Не смотри пока на свой трофей, тебе надо немного привыкнуть к этому ощущению. Убивать на самом деле не так просто, как об этом думают. Ты еще неплохо держишься.

— У тебя было так же? — я с трудом проглотил колючий комок.

— У меня? По другому, у всех по разному. У каждого человека своя история. И с чем и куда он приходит, зависит лишь от стечения обстоятельств. Для тебя это так.

С другой стороны от комбайна раздался выстрел. Мы рванулись туда. Полковник добивал израсходованный патрон в магазин дробовика.

— Отошел? Отлично, проверяем все еще раз, собираем трофеи и наших ребят, — обратился он к нам.

— В кого стрелял? — обратился к нему отец.

— Еще одну штуку увидел. Настя, ты тут? — обратился он к нашей поддержке.

— Тут, ответила она с задержкой и каким-то странным голосом.

— Тоже рыгаешь? — грубовато задал вопрос он.

— Тоже, только Максим сдержался, а я — нет, — грустно сказала она.

— Работать можешь? — продолжал он.

— Смогу, только дайте пару минут воды попить и умыться.

— Только быстро, потом за собой приберешь. Нам нужна поддержка с воздуха.

Пока шли переговоры, я выдвинулся вперед, за комбайн, и тут увидел их. Тех самых ребят, как выразился о них дядя Яков. Ближний лежал в перекрученной позе, будто до последнего боролся. Левая рука прижата к груди, а правая отброшена в сторону, он будто замахнулся но таки не успел ударить своего врага. Возле ног мелкий щебень был разбросан. Видимо он двигался. Левая нога полусогнута в колене, а правая сильно опиралась на стопу, разворачивая все тело полубоком. Левая пластина на животе была сорвана и висела косо. К горлу опять подступил комок. Я поспешил отвернуться. Но мне не повезло, отвернувшись от одного, я увидел второго. Он стоял на краю более глубокого пролома и заглядывал в темноту, которую фары проходчика не дотягивались разогнать полностью. Как живой он продолжал всматриваться в глубину, поставив правую ногу на кусок бетона и придерживаясь за торчащую арматуру левой рукой. И тут меня осенило. Бетон. Точнее железобетон, судя по прутьям. Вот что привлекло их внимание и что они искали в последний день. В глубине выработки они натолкнулись на чужие постройки. Я подобрался и на полусогнутых ногах начал подкрадываться ближе.

— Макс, назад! — раздался голос полковника в наушнике, — Быстро отошел от края и вообще прижми жопу в уголке.

— Есть, — отозвался я, возвращаясь к комбайну.

— Настя, ближний патруль, — скомандовал полковник, от привычного дяди Якова сейчас почти ничего не осталось. Это был именно полковник.

— Осторожно проведи дрона в пролом и подсвети что там происходит. Если его атакуют, не дергайся и визжи в полголоса, я гранатами накрою, — проинструктировал он ее.

— Сейчас, — один из дронов осторожно двинулся в пролом.

И видео с дрона вывеси на отдельный поток, — добавил Подгорельский. На появившуюся картинку я подглядывал одним глазом. Наверное как и все мы.

Камера миновала проем и стоящую фигуру, и показала обычную комнату. Судя по затянутым какой-то серебристой паутиной столам и приборам — лабораторию. Причем абсолютно нашего вида. Пару тройку стеклянных колб и трубок я точно видел в школьном кабинете химии. Но окончательно меня убедила в земном происхождении лаборатории кружка, стоящая на краю стола. Обычная керамическая кружка с какой-то надписью и большим розовым сердечком, как его рисуют обычно. Знаете анекдот про плюшевую попу? Вот именно такое.

— Это наша лаборатория, — выпалил я в шоке.

— Очень похоже, — согласился отец, — Это нужно как можно скорее передать в город. Насколько я помню, колонизация началась всего лет двадцать назад и до того наших здесь не было. Вероятно это «осколок». Но куда делись люди? Все выглядит, брошенным, словно они на перерыв ушли, но так не вернулись.

Меж тем, камера сделала круг по комнате и двинулась в сторону дверного проема. Откатная дверь была почти полностью убрана в стену, а ее край выглядел подъеденным. Точнее источенным, как древоточцем.

Коридор выглядел совершенно обычным. Ровные белые стены, светильники на потолке, кабель-каналы по стенам. Правда из них выглядывали развесистые пучки зеленых иголок. А на полу был уже виденный нами в пещере фиолетовый мох. Сейчас его было удобнее рассматривать. Не было такой дикой спешки, у этого разведчика достаточно энергии.

Настя снизилась еще ближе в полу. Листочки мха колеблющиеся от воздушного потока вдруг обрели жизнь. Они начали тянуться к дрону. Старательно преодолевая давление воздуха.

Дрон поднялся выше. Мох успокоился, листочки все также колыхались в потоке. Настя опять снизилась. Мох проснулся и потянулся к дрону.

— Забавно, — прокомментировала Настя это явление.

— Потом побалуешься, — остановил ее Подгорельский, — Прикрой нас, мы ребят упакуем.

Настроение резко упало, я вспомнил зачем мы здесь. Как не интересно исследовать коридор у чужой базы, но мы здесь со спасательной миссией. Хотя спасать тут было некого. Я повернулся к остальным. Отец с Яковом уже расстелили один плотный черный мешок рядом с телом первого погибшего и сейчас примерялись, как его лучше перенести. Я подошел ближе и прочитал табличку на груди «Николай Семенов». Это был муж Светланы Валерьевны, с которой я работал ранее в теплицах.

— Макся, брысь отсюда, — шугнул меня отец, — Насмотришься еще за жизнь.

— Ладно, — я отвернулся. Меня опять замутило.

— Черт, — выругался Подгорельский. Я на автомате повернулся к ним. Лучше бы я этого не делал. Когда они аккуратно подняли скаф Семенова, оказалось что у него нет нижней стороны, ее кто-то съел, и сейчас тело выпало на землю. Еле отскочив я распахнул забрало. Меня вырвало. Потом еще. Кое как продышавшись, я захлопнул забрало и повернулся обратно. Они с подозрением смотрели на меня.

— Что? — я смотрел на них, а они смотрели на меня.

— Запах разложения, — пояснил отец, — Был?

— К-кажется нет, — замялся я.

Еще более странно, — протянул он, — Отвернись-ка. Мы не закончили.

Я поспешил выполнить этот полезный совет. Во рту было противно, а на душе гадко.

— Смотри, пласталь совсем расползлась, а кожа и одежда выглядит нетронутой, — заметил отец.

— Только гнется, как резинка. У него что, совсем костей не осталось.

— Очень похоже. Но ты мне другое скажи, сейчас мы их вывезем, а дальше куда? Морга тут нет. Холодильников такого размера тоже. Да и разобраться во всех этих метаморфозах тоже нужно. И я сильно сомневаюсь что наша наука сможет провезти вскрытие.

— Ага, вон как блюет и плачет, — цинично заметил Подгорельский, — Ну что ты, девочка, держись. Отверни от нас камеры, выпей воды. Держись, моя хорошая, — обратился он к ней совсем другим тоном, ласковым и заботливым.

— Один у нас вариант — на мороз. Вынесем наружу и положим в снег, — ответил он отцу, — Поднимай осторожнее, он как течет весь.

Меня опять замутило. Но я нашел в себе силы переключиться на другой канал.

— Как ты, — с сочувствием обратился я к Насте.

— Плохо, — практически простонала она, — Досталось любопытной кошке, да большой ложкой.