В гостях у сказки 1

ВрИО командующего сводной поисковой группой В.А. Рокин»

Эпизод 25. Реальная угроза

Уже привычно устроившись на зенитной площадке «Симакадзе», я не спеша курил, с улыбкой поглядывая на периодически пробегающие по корпусу эсминца бледно-оранжевые всполохи и наслаждаясь покоем. Ибо в этот раз неуёмная туманница меня вопросами не тиранила — получив исходники разработанного Хьюгой эмулятора, она весь переход до флагманской эскадры занималась оптимизацией, едва не попискивая при этом от восторга.

Впрочем, и отправившаяся на ремонтную базу Тонэ в кои-то веки не выглядела сосудом скорби. Авианосица печального образа с робкой надеждой улыбалась и лихорадочно строила математические модели, доводя до ума наши корявые разведлеталки.

Блин, надо с Акаси связаться, предупредить, а то девчонка на радостях про свою каюту точно забудет.

Докурив, я спрятал окурок в переносную пепельницу (у Тонэ обзавелся — очень полезная вещь, оказывается) и легонько похлопал по броне надстройки.

— Сим, можешь на пару минут отвлечься?

Вместо привычных уже надписей предо мной возникла оранжевая голограмма непонятного значка — что-то вроде двух запятых (одна хвостиком вверх, другая вниз) соединенных узким ромбом.

— Да, Виктор, — прозвенел из этого значка девчоночий голосок.

Захлопнув отпавшую от удивления челюсть, я уставился на медленно вращающуюся голограмму, пытаясь сообразить, где уже видел подобный рисунок.

Наконец, вспомнил, что точно такое же изображение находится на бортах «Симакадзе» и озадаченно поинтересовался:

— Сим, а… вот это вот что?

— Мой сигил, — с затаенной гордостью пояснила туманница. — Согласно полученным из новой базы данным, при общении с людьми рекомендуется создавать визуальный образ для персонифицирования и эмоциональной окраски речи.

— Хм… — Я озадаченно потер лоб, переваривая сказанное. — А нельзя ли подробней, что значит «мой сигил»?

— Это мой идентификатор, выраженный в визуальной форме.

— Стоп, то есть, это твоё имя на языке Тумана?

Голограмма неуверенно мигнула.

— Да. Нет. Аналогия неполна. Помимо личного идентификатора сигил несет информацию о моей принадлежности к определенному флоту, статус в эскадре, текущий уровень доступа к тактической сети, а также…

— Всё-всё, понял. — Я вскинул руки, останавливая разошедшуюся туманницу. — Это не просто имя, это твоё удостоверение личности.

Симакадзе на мгновение задумалась, а затем, в самом прямом смысле полыхнула восторгом:

— Да! Это мои «корочки»! — Но тут же настороженно уточнила: — Определение соответствует?

— Соответствует, — невольно рассмеялся я. — Ты же не ботик прогулочный, а серьёзная девушка, на службе и при исполнении. Поэтому у тебя именно удостоверение, сиречь «корочки».

— Имеется вопрос.

— Ох, Сима, ты ничуть не изменилась.

Голограмма резко потускнела, а в голосе Симакадзе зазвучали жалобные нотки.

— Совсем-совсем не изменилась?

— Стоп, стоп, стоп, — торопливо замахал я руками. — Я имел в виду, что характер у тебя ничуть не изменился. Всё такой же любопытствующий.

— Это… хорошо?

— Конечно. Характер — это одна из индивидуальных особенностей личности. То, что отличает тебя от других. Кстати, «имеется вопрос» — не лучшее оформление запроса при общении с людьми. Попробуй сформулировать как-то иначе.

Туманница задумалась. На этот раз действительно надолго. И где-то через минуту выдала:

— Хэлп, чувак, а то я тут не волоку.

Блин, хорошо, что я сидел.

Сообразившая, что что-то не так, Симакадзе чуть виновато поинтересовалась:

— Фраза составлена некорректно?

Пропустив пять самых первых вариантов ответа, я всё же собрался с силами, выдавив:

— Не то чтобы, но… откуда это?

— Из лингвистической базы, полученной вместе с исходниками эмулятора.

Понятно, Хьюга с подростками переобщалась.

— Так, Сим, вот этот молодежный сленг лучше отложи. Подальше.

— Я его неправильно применила?

— Нет, грамматически правильно, дело в другом… — Я почесал затылок, пытаясь сформулировать. — Видишь ли, это дети так общаются. У которых задержка развития. Искренне считая, что нахватавшись дурных фраз из дешевых боевиков, типа: «внатуре чувачелло, не кипеши, чё ты», они выглядят круто и серьёзно.

— А на самом деле?

— А на самом деле смешно и убого. Хуже только, когда какой-нибудь подросток начинает матом ругаться. Кстати, нецензурная лексика у тебя в базе присутствует?

Голограмма с готовностью замигала:

— Да. Словарный запас из…

— Туда же, — отрезал я. — Матерящийся подросток со всеми своими «бля» и «нах» — зрелище ещё более жалкое и убогое.

— Почему?

— Потому что никто из взрослых не воспримет такого кадра всерьёз. То есть, если попытаешься со взрослыми людьми разговаривать на жаргоне, то тебя автоматом занесут в недоразвитые.

— Но ты только что использовал жаргонное определение «кадр», — заметила туманница.

— Угу, — кивнул я. — Потому что более точное определение подобного кадра в твоём присутствии я упоминать не буду.

— Почему? — немедленно загорелась любопытством туманница.

— Потому что материться при девочках мне воспитание не позволяет, — хмыкнул я, задумчиво потирая бровь. — Так, молодежный сленг — нафиг. Мат — туда же. Если уж захочешь кого-нибудь послать — переходи в режим «холодной вежливости», поверь, это действует куда эффективнее. А если хочешь напугать — в режим «безразличный робот». Безэмоциональный собеседник с твоим количеством вооружения любого до нервного тика доведёт.

— Почему?! — на этот раз в голосе туманницы слышалось откровенное удивление.

— Это человеческое, Сим, — вздохнул я. — Человек знает, что машину в принципе невозможно ни переубедить, ни разжалобить… Накатывающий на тебя асфальтовый каток не остановят ни слезные мольбы, ни яростные проклятия. В общем, поверь на слово, если ты прикинешься бездушным механизмом — напугаешь кого угодно.

— Это… странно.

— Что делать, люди вообще странные.

Симакадзе то ли задумалась, то ли снова взялась за «оптимизацию», а я напряженно морщил лоб в попытках вспомнить, с чего вообще разговор начался. Ведь не просто так я её позвал.