В Иродовой Бездне (книга 1)
Шрифт:
Иоан. 12:28
Глава 1. Накануне совершеннолетия (Катта-Курган)
«Это для того, чтобы на нем явились дела Божий».
Иоан. 9:3
– Больной, я вам говорила и еще раз повторяю: вставатаь с постели вам нельзя. Вы должны лежать и только лежать.
– Почему, доктор? Я уже чувствую себя гораздо лучше, – сказал Лева. – Мне уже лучше. Я так давно лежу…
– Поймите, молодой человек, болезнь дала
Доктор ушла. Лева лежал в отдельной палате, изолированной от других больных.
В окна была вставлена решетка, сквозь нее виден небольшой садик, высокая каменная белая стена, небо… И все. Он был инфекционный больной, к которому никого не пускали; от него не принимали никаких писем, нельзя было передать даже самую маленькую записочку. Считалось, что через бумагу от больного можно заразиться.
Он лежал целыми днями и думал, думал. Мысли текли одна за другой непрерывно. Перед ним проходили картины детства, жизнь в родной семье и недавний неожиданный отъезд. Первый раз в жизни он уехал в Узбекистан, где все было иное, странное и непонятное. Он ни разу не плакал, ему даже не было грустно, несмотря на то, что он был неделями совершенно один в этой маленькой белой палате на чужбине. Казалось, никаких перспектив не будет. Однако он не унывал и чувствовал, что Тот, Которого он любил больше своей жизни, не оставил и не покинул его. В тот момент, когда он больной, разбитый, в глухую полночь сошел с поезда на маленькой станциии, вошел в прокуренный, грязный вокзал, где, коптя, слабо горела керосиновая лампа, и сел на свою корзинку с вещами, он ясно увидел, что он приехал сюда не один. Болела, шумела голова, очень трудно было глотать, мелькали странные фигуры в халатах и белых чалмах. Он был не один! Его лучший Друг был рядом, он ощущал дыхание любви Его, и на душе его было так хорошо и спокойно. Если бы кто в этот момент спросил бы его: «Счастливы ли вы?», он мог бы без колебания ответить: «Да, счастлив, больше всех живущих!»
– Больной, вот вам бульон и хлеб, кушайте! – сказала няня, пожилая женщина, ставя на табуретку перед кроватью тарелку супа.
– Спасибо, – ответил он. Няня вышла, он повернулся, взял ложку и тихо прошептал: «Благодарю Тебя, Отец, что Ты посылаешь мне пищу. Аминь». Он съел несколько ложек бульона.
– Больной, вы опять ничего не едите, я буду жаловаться доктору. Я вам еще кисельку принесла, давайте я сама покормлю.
– Не хочется что-то.
– Да ты не расстраивайся, – успокаивала няня, приветливо смотря на больного. – Это ты с тоски по дому есть-то не хочешь. Жаль мне тебя, посидеть бы около тебя надо, да некогда. Там у нас сколько больных-то, и все – маленькие.
– Идите, я сам съем кисель, я не тоскую, просто нет аппетита. Кисель был кисло-сладкий, и Лева съел его.
Он просил сестру принести книгу почитать.
– Нет, больной, – улыбаясь, отвечала веселая краснощекая сестра. – Ты инфекционный, и после тебя книги можно только сжигать.
– Хоть бы что-нибудь…
– Ничего, ничего нельзя!
В этот день после обеда он задремал. Ему снился родной дом. Они с отцом в саду корчевали яблоню. Нужно было удалить с корнем старое дерево, чтобы на этом месте посадить новое. Отец перерубил большой корень, потом принесли длинную вагу и положили под самый корень, чтобы удалить его, но тут мать позвала их обедать. А в саду столько яблок: боровинка, хорошавка… Но вот будто ветка хлестнула по голове. Лева проснулся. Не было отца, а болело ухо, ныло и дергало.
– Что это? – подумал он. – Видно осложнение на уши. А если останусь глухим? Почему так сложилась
жизнь? Где теперь отец? Как бьется сейчас мать в нужде с четырьмя детьми? И за что? За что?Глядя в окно, он стал молиться. И будто само небо отвечало ему: за что? За свет, за правду, за любовь… И снова как-то спокойно, радостно стало на душе. «Радуйтесь и веселитесь», – вспомнил он слова заветной книги и улыбнулся.
Вечерело. На небе загорелись первые звезды. Любил эти минуты Лева. Он с напряжением всматривался в небесную даль.
Вечером сестра сказала, что у него температура. Он пожаловался на боль в ушах.
– Ничего, – успокоила она. – Доктор завтра посмотрит.
– Доктор, у меня ухо болит, – сказал он при обходе на следующий день врачу.
– Вызвать специалиста! – распорядился лечащий врач.
И дежурная медсестра вскоре привела пожилого мужчину. Ой осмотрел ухо, покачал головой и назначил лечение. Вскоре приступившая к дежурству медсестра пришла с огромным бинтом и сделала Леве компресс на горло.
– У меня ухо болит, – сказал Лева, – а не горло.
– Ничего, – улыбнулась сестра. – Врач лучше знает. При вашей болезни горло особенно страдает. Температура колебалась, сердце давало перебои, аппетит стал хуже. Лева все больше слабел. К окну иногда приходил проведать его дядя. Напрягая голос, Лева диктовал ему письма для родных, утешал мать, друзей, молодежь.
Вскоре ему передали маленькую тоненькую книжечку – Евангелие от Марка. Он, не отрываясь, с наслаждением читал ее. Дорогое, давно знакомое и вечное Слово!
Иногда врач во время обхода с удивлением смотрела на него, спрашивая: «О чем Вы думаете, больной? У вас такой вид, будто Вы решаете мировые проблемы», Лева молчал, блаженно улыбаясь.
Он думал о жизни Христа, о первых проповедниках Евангелия, приходя к мысли, что и ему надлежит пройти школу испытаний.
Глава 2. Подарок свыше
«Эта болезнь не к смерти, а к славе Божией».
Иоан. 11:4
На днях ему должно было исполниться восемнадцать лет. Появился аппетит. Лежать, в постели не вставая становилось все труднее. Дядя к нему больше не приходил, его отправили куда-то в глушь узбекских кишлаков. Посещал его двоюродный брат Юрий. Он недавно прибыл в этот город и поступил на работу чертежником. Он уговаривал Леву поскорее выписываться.
– Теперь Вам стало лучше, – сказала врач во время обхода, – с сегодняшнего дня можете ходить.
Она приветливо улыбнулась больному, радуясь, что ей удалось спасти его от смерти и инвалидности. Лева тоже обрадовался, он сел на кровати и попытался встать и идти, но увы! Ходить он не мог! Он разучился ходить. Не мог ходить не потому, что кружилась голова, просто ноги не подчинялись ему, и он не мог делать шаги ,как это удается даже годовалому ребенку. Смущаясь, держась за стены, он начал учиться ходить. Через два-три дня он уже свободно передвигался по палате, силы прибавлялись с каждым днем. Радость возвращения к жизни наполняла его. Лева не беспокоился о том, где он будет жить, как питаться, где работать. Заботы свои он возложил на лучшего Друга, Который печется о нем. И врач, и медсестры, и няни привыкли к Леве, полюбили его и жалели.
– Где же ты будешь работать? – спрашивали они Леву.
– У меня есть хороший, верный Друг, Он все усмотрит, – отвечал, улыбаясь, Лева.
Настал день, когда его выписали. Он шел по улице бодрый, с интересом посматривал на узбекские постройки, дувалы, караваны верблюдов, несущих на себе тюки хлопка, узбеков, сидящих на осликах.
Глава 3. Внутренний рост
«Ему должно расти, а мне умаляться».