В Иродовой Бездне (книга 1)

Иоан. 4:30

Зима узбекская – сырая, с дождями, грязью. Лишь временами подмораживало и выпадал снег. Лева поселился вместе с Юрием в большой комнате, снятой у узбеков. На работу устроиться было трудно. Масса безработных. Записался на биржу труда и каждый день ходил отмечаться, ожидая, не предложат ли работать садовником.

Но работы не было. Материально было трудно, однако ни уныния, ни отчаяния на душе не было. Питались в основном рисовым супом да традиционными узбекскими лепешками. Очень тяжело было с топливом. Комнату обогревала железная печка, но топить ее было нечем. Дрова продавались на вес и были очень дорогие. Сидеть в холоде было трудно, и Лева предложил Юрию изобрести какое ни будь отопление.

– Самое дешевое топливо – керосин, – сказал Юрий.

Братья недолго ломали голову и придумали. В аптекарском магазине купили стеклянную кружку Эсмарха с краном и резиновой трубкой. На примусе оттянули в виде конуса стеклянную трубку. В железную печку наложили кирпичей, в дверке пробили дырку, в нее вставили стеклянную трубку – получилась форсунка.

– Ну, теперь попробуем, – сказал Юрий. Лева налил в кружку Эсмарха керосин и чуть-чуть приоткрыл кран. Юрий поднес к печке горящие щепочки – к тонкой струе керосина, она вспыхнула. Скоро печка зашумела, раскалилась докрасна. Друзья ликовали, стало жарко, разделись.

– Вот теперь поживем! – потирая руки, сказал Юрий. Недостатком отопления было то, что помещение быстро остывало. А входившие в комнату гости всегда потягивали носом и спрашивали:

– Что у вас тут – жилище или керосиновая биржа?

Снег возле дома быстро покрывался черным налетом от сажи. Да и в носу у друзей бывало часто черно. Однако они не унывали. Благодарили Бога за все и, ложась спать, часто затевали жаркие споры.

– По-моему, – говорил Юрий, – совместить горячее служение Господу и семейную жизнь вполне возможно.

– Нет, – говорил Лева, не соглашаясь с Юрием, – Павел ясно сказал, что неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу, а женатый заботится о том, как угодить жене.

– Так ты что же, Лева, дал обет не жениться?

– Никакого обета я не давал, – отвечал Лева. – И не видно из Писания, что на это нужно давать обет. Буду стремиться как можно дольше быть свободным, чтобы, подобно доброму воину, не связывать себя делами житейскими в угоду Небесному военачальнику.

Юрий все время убеждал, что можно жениться, иметь семью и быть настоящим христианином. Лева на примерах из жизни молодых пар старался доказать, сколько проблем имеют они. Если раньше они беспокоились о доме Господнем, то теперь весь интерес их сводится, в основном, к заботам о собственном доме.

Засыпали поздно. Утром, подкрепившись рисовой кашей или рисовым супом, расходились по разным местам. Юрий шел на работу, Лева – на биржу труда, где часами приходилось простаивать в ожидании. В это время Лева впервые осознал, что значит быть безработным. Потом он шел на квартиру, варил обед и изучал руководство по садоводству или чертил. Вечерами посещали верующих или ходили в молитвенный дом, на собрание. Верующих было немного, несколько семей. Небольшое собрание проходило на окраине, в холодной комнате с земляным полом. Юрий, любитель пения, старался организовать хор. Но голосов было мало, и у него ничего не получалось. Приближалось Рождество 1929 года.

– Ты тоже будешь непременно петь, – сказал Юрий Леве.

– Но у меня нет слуха, не умею, – ответил тот.

– Ну, ты понимаешь, нам нужен бас, чтобы рождественской ночью порадовать родных.

– Ну, хорошо. Я буду петь, – согласился, наконец, Лева, но только «Ночь перед Рождеством».

– Спасибо, – сказал Юрий и стал учить Леву петь басовую партию в псалме: «Иисус нам рожден, наш Спаситель, Спаситель, сильный Господь, наш Бог…»

Дело двигалось плохо.

– Какой ты бесталантный! – удивился Юрий. – И не поешь, и на инструментах не играешь…

– Уж какой есть, – смущенно заметил Лева. А про себя подумал: «Действительно, какой я бесталантный, на что я только годен в деле Его?»

Так или иначе, басовую партию он несколько усвоил, и когда рано утром на Рождество группа молодежи пошла возвещать о родившемся Христе, он изо всех сил подпевал низким голосом: «Хвалите и славьте, прославляйте!»

После даже старичок Прозоров сказал Юре:

– Откуда появился такой бас?

В дальнейшем с пением у Левы ничего так и не получилось. Он пел только для себя, не пытаясь больше участвовать в хоре.

Вскоре Юрий перевелся на новую работу в другой город. На квартиру к Леве попросились молодые верующие – муж и жена. Он пустил их, отгородив половину комнаты ширмой. Узнав, что коммунальному хозяйству города требуется садовник, подал заявление и через биржу труда устроился на работу.

Узбекская весна наступает рано, и, как только зазеленеет трава, закипает работа по пересаживанию деревьев на улицах города, в городском парке вблизи вокзала, около хлопкового завода. Леве выделили рабочих, кроме того, он, выступая на комсомольских собраниях различных организаций и предприятий, призывал молодежь принять участие в озеленении города. Устраивались субботники, воскресники, на которых узбекская и русская молодежь с пением народных песен сажала деревья.

Все теплее грело солнце, весело и радостно было Леве озеленять город. На месте большого пустыря красивыми квадратиками, треугольниками, кругами клумб и посадок был разбит новый парк. Лева прочел в узбекском училище лекции о значении растений для человека, и все учащиеся вышли озеленять старый город. Вечерами, возвратившись домой, усталый и довольный, он спешил к знакомым верующим, бывал на собрании. Его любили и всегда встречали приветливо.

– Лева, как дела? – спрашивали его.

– Слава Богу! Хорошо, все хорошо, – отвечал он.

Он поправился, разрумянился, от болезни не осталось и следа, кожа рук и лица покрылась золотистым загаром. Из заработанных денег Лева мог уже немного посылать матери, которая нуждалась в его помощи.

– Вот поработаешь, – говорил ему черноволосый, кудрявый брат Соловьев, – а там дальше пойдешь учиться в сельскохозяйственный вуз, станешь специалистом.

– Да, хорошо бы! – говорил Лева, и у него загорались глаза. Хотя его образование оборвалось, но он так любил науку, что не представлял жизни без учения и совершенствования знания.

Соловьев особенно хорошо относился к Леве, часто приглашал его к себе домой, рассказывал ему о своей жизни. Он был старый работник ЧК, перенес на своих плечах всю тяжесть борьбы с басмачеством. Теперь нервы его не выдерживали, и ему приходилось, лечиться иногда в психиатрической больнице. Сейчас наступило улучшение, но он не находил покоя душе своей. И только когда познакомился с верующими во Христе, стал молиться и жить вместе с ними, тогда нашел успокоение.

– Но полностью христианином быть не могу, – говорил он иногда сокрушенно Леве. – Как увижу несправедливость, так нервы не выдерживают. Вот вчера иду, очередь у лавки, а какой-то гражданин лезет вне очереди. Подхожу ближе – вижу мой заведующий. Так я его прямо палкой огрел. За это мы боролись, за это кровь проливали?..