В исключительных обстоятельствах
Шрифт:
Участок, который Лим уже проверил, занимал больше трети всей площади — от пола и до известной только ему условной линии, которую он называл про себя «от третьего когтя орла до кончика хвоста ящерицы». Прислушавшись и убедившись, что здесь, в коридоре второго этажа, никого нет, Лим поблагодарил небо, что нижняя, самая трудная для него часть стены уже проверена: сего спиной нагибаться, исследуя этот участок, было мукой. Теперь же он может искать тайник, и сегодня он должен сделать больше, чем обычно. Эх, если бы мог проверить все. Но из этого ничего не выйдет. После долгих колебаний Лим наметил себе только
Сразу же после удара длинный японец качнулся, обмяк и стал заваливаться на бок; его правая рука выскользнула из-за обшлага фрака вместе с пистолетом. Исидзима быстро повернулся, взглянув на Гарамова, одной рукой подхватил падающее тело, а второй выхватил пистолет из цепких пальцев. Затем торопливо сунул пистолет в карман и сказал почти беззвучно:
— Держите его, я открою номер!
Гарамов подхватил длинного. Исидзима мягко вставил ключ, открыл ближайший номер, и они вместе затащили того в комнату.
В комнате было полутемно, окна выходили в рощу и были зашторены. Исидзима тут же запер дверь и, как только они положили японца на кровать, достал из двух внутренних карманов фрака девятизарядный «Вальтер» и «ТТ». Гарамов присмотрелся. Да, это был его «ТТ», тот, который он дал Вике.
— Вам знакомо это оружие?
Гарамов спрятал пистолет.
— Это мое личное оружие, господин Исидзима. Но отобран он не у меня.
— Понятно. У вашей медсестры.
Исидзима стал методично проверять карманы длинного. Из бокового достал кожаный бумажник, два чистых платка и три ключа на самодельном проволочном кольце. Полез в брюки, оттянул их и выудил из-за пояса десантный нож в чехле. Бумажник, ключи и «Вальтер» взял себе, нож и платки положил рядом. Снял у захваченного брючный ремень, спустил брюки до щиколоток и туго стянул ноги ремнем. Только после этого вздохнул и вытер пот со лба.
— Кто это? — спросил Гарамов.
— Потом объясню. Посмотрите на антресолях над шкафом, там должны быть веревки.
Гарамов вышел в прихожую, открыл антресоли, нашел небольшую бухту белых веревок, на которых обычно развешивают белье. Исидзима быстро разрезал веревку на несколько кусков, туго спеленал японцу руки, сложив их сначала на животе, а потом, уже скрученные, надежно примотал к телу. Выбрал среди разложенных кусков веревки самый длинный и так же туго, оборотов в двадцать, спеленал ноги. Только тут Гарамов заметил, что десны у Исидзимы, губы и нос разбиты. Исидзима поймал его взгляд, улыбнулся:
— Теперь мы можем говорить спокойно. Спасибо, господин Гарамов.
— Это он вас так?
Директор отеля достал платок, потрогал губу, вздохнул.
— Знакомьтесь, господин Гарамов. Перед вами лейтенант Тасиро Тансу, личный телохранитель и главный палач в особой группе контрразведки майора Цутаки Дзиннай, лучший чистильщик
фронта. Вы слышали о майоре Цутаки?Цутаки Дзиннай. Гарамов попытался вспомнить, слышал ли он когда-то эту фамилию. Нет, не слышал.
— Нет, не доводилось. Кто он?
— Как вы говорите, «царь и бог». Сейчас занят тем, что уничтожает потихоньку всех носителей секретов из второго отдела.
— Этот Тасиро Тансу здесь один?
— Пока, думаю, один. Будем ждать, когда он очнется. Что же с Викой. Если с ней что-то случилось, виноват будет только он один.
— Я нашел в роще закопанный мешок с военной формой без погон. Похоже, что это он смотрел в окно.
— Похоже. Что вас толкнуло прийти в отель, вы же должны быть у самолета?
— Ушла и не вернулась наша медсестра. Вы ничего не знаете о ней?
Видимо, с лицом Гарамова что-то происходило. Исидзима мягко тронул его за плечи:
— Успокойтесь. Она давно ушла?
— Около получаса.
Исидзима резко выдохнул ртом воздух, выражая этим жестом сочувствие.
— Боюсь, эта сволочь привязала ее где-то. Так, по крайней мере, он мне сказал.
— Где?
Исидзима скосил глаза. Лицо Тасиро Тансу дернулось, губы непроизвольно сжались.
— Попробуем выяснить у него. Я так и думал — он очнется раньше, чем это сделал бы я.
Веки Тасиро Тансу открылись, некоторое время он сосредоточенно и неподвижно смотрел вверх. Потом, не поворачивая головы, одними зрачками обвел комнату, остановил взгляд на Исидзиме, Гарамове, Снова перевел глаза на потолок.
— Тасиро! Где русская девушка? — спросил Исидзима. Тасиро не шевельнулся. Гарамов достал свой парабеллум. Подумал: что бы ни случилось, сейчас он прихватит его.
— Где русская? — повторил Исидзима. Тасиро неподвижно смотрел вверх. Гарамов, утяжеляя дыхание, медленно поднес дуло к виску Тасиро, Тот не дрогнул ни одним мускулом. Гарамов почувствовал: кажется, он в самом деле сейчас на грани того, чтобы пристрелить японца. Прохрипел:
— Где русская?
Сказал шепотом по-русски, обращаясь к Исидзиме, но работая на связанного:
— Исидзима, я пристрелю его как последнюю сволочь, если он не скажет.
— Он нам нужен, — подыграл Исидзима.
— Я плевал! — Он пригнулся вплотную к Тасиро и сказал по-японски: — Говори, где русская девушка, иначе стреляю.
Японец молчал
— Паскуда! — выругался Гарамов и начал медленно вести пальцем по курку сверху вниз — отработанный прием, показывающий, что он сейчас выстрелит. Тасиро не реагировал. Было видно, что эта комедия проводилась впустую. Исидзима тронул Гарамова осторожно за плечо, и тот понял: лучше все это оставить. Спросил взглядом: что делать?
— Боюсь, мы зря теряем время. Оно сейчас нужней для вашей медсестры.
— Нужней, но где она?
— Узнаем у девушек. Кажется, он их запер в одной из комнат.
— В какой? — Он показал взглядом на Тасиро: а с ним?
— Его оставим пока здесь. Развязаться, я думаю, он не сможет. Только нужно сделать кляп.
Директор отеля достал из кармана грязный платок, скатал его в трубку, ножом разжал Тасиро зубы. Поморщившись, плотно воткнул кляп.
— Думаю, чтобы вытолкнуть этот кляп, он потратит по меньшей мере час. Нам же этого вполне достаточно.