В исключительных обстоятельствах

Обозначив хоть какую-то призрачную цель, Сергей перепра¬вился с первым паромом через бухту и медленно сошёл вместе с ред¬ким ручейком воскресных пассажиров на западной стороне, у судо¬ремонтного завода.

Почти все его попутчики мышками прошмыгнули через проход¬ную завода. Сергей замедлил шаг, соображая.

«А здесь, наверное, можно залечь на время, а? — раздумывал он, читая одно за другим названия знакомых судов, ошвартованных у стенки завода. — Только бы проскочить через вертушку, а кореша-то найдутся!» И он стал прохаживаться в сторонке, зорко наблюдая за входящими и выходящими.

Так! Этих ветеранов труда за километр видно — пропуск не предъявили... Их наверняка и так знают... Этот, с тяготами земными на руководящем челе, аж смотреть ему в глаза боязно: сразу найдёт кучу недостатков — скорее всего, начальник средней руки. Ему, ко¬нечно: «Будьте любезны, Сан Саныч!..» Пацан в спецухе вышел! Видно же — работяга, куда ж его, в рабочее время-то, выпустили, гонцом, что ли?.. Постой! Так никто же вообще не проверяет! Вот те раз! А та¬кая капитальная проходная-проездная выстроена, от вида оторопь берёт. Странно. Да, но с чем в гости? Денег-то... забыл шелест. А для затравки надо чего-то в руце держать...»

И, сразу вспомнив о перчатках, он стремглав бросился наверх, по виадуку, в ближайший гастроном, не раз выручавший в безденежье. Дело знакомое!

В родном гастрономе он шепнул продавщице сквозь зубы, зыркнув по сторонам для особого интима:

– С последним заходом в Сингапур... — и выложил ей за прила¬вок пакет с иероглифами.

– Сколько? — спросила продавщица, зашелестев упаковкой с чудными буквами.

– Два пузыря и пачка сигарет.

– Белой?

– А ты хочешь предложить мне жёлтую – коньяк?

– Остряк! Хватило бы и одной, — хмыкнула она, но, заметив, что напарницы по прилавку навострили уши, исчезла, а через минуту вручила ему пакет.

Набрав скорость и сделав озабоченное лицо, Сергей пулькой пролетел через ладно сработанную вертушку проходной.

Боковым зрением успел схватить просторное, как вокзал, помещение, в дальнем углу которого толстая тётя в форменном пальто сидела за чайной церемонией. Она не обращала ни малейшего внима¬ния, как того требовал чайный этикет, на суету у вертушки в обоих направлениях.

«Ну и порядочки! — задело даже лазутчика Сергея. — Самому в ВОХР податься, что ли?»

Однако он подался не в охрану. Первым судном на его пути махиной вздыбились «Горы», и он решительно направился к трапу.

«Лучше гор могут быть только «Горы»...» — невесело скаламбурил он словами поэта, распаляя в себе охотничий азарт: сейчас требовалась импровизация!

– Новикова позови, — обратился Сергей к насупленному вахтен¬ному у трапа, утопавшему в измызганном брезентовом дождевике до пят. Этого Новикова Сергей никогда в глаза не видел, но его фамилия красовалась на доске «Вахтенная служба» за спиной у стража, причем дата красовалась — вчерашняя!

Нету. Уже домой слинял. Через пару дней придёшь, — вахтен¬ный был не в духе, смотрел мимо.

– Ну, а с этим чего делать? Носить через вертушку туда-сюда, пока вохровцы отнимут? — Сергей дёрнул замок «аляски» до того ме¬ста, где на животе, как две сестрички, грелись две белые головки.

Матрос сменил выражение лица. Он увидел то, что в воскресный день почитается за чудо. Как раз, будучи ярым реалистом, он был так хмур с утра, но чудеса, как оказалось, бывают! Из дремотного миража и прямо — в явь, с доставкой на дом!

«А ещё, базарят, нет на свете Бога!» — успел подумать страж, распахивая объятия, чтобы гость ненароком не сбежал, передумав.

«Кажись, попал в жилу. В становую!» — успел подумать Сергей, позволяя увлечь себя в каюту.

– Ты посиди чуток у меня, я счас корешу скажу, подменит, — излучал гостеприимство страж по пути в каюту. — Тебя как звать-то?

– Сергей.

– А меня Толян. — Он открыл каюту-двухместку и пропустил в неё Сергея. — Сиди, я чего-нибудь загрызть схвачу у девчат на камбузе. Хвост краснюка в заначке есть, будешь? — То обстоятельст¬во, что угощение предназначалось для Новикова, у Толяна не зафикси¬ровалось.

Оставшись один, Сергей ощутил волнение и дрожь, совпадающую с живой дрожью громадного корпуса от работающих в его глубоком чреве механизмов. Волнение от неистребимого каютного запаха, oт иллюминаторного глаза, видавшего и льды, и тропики, и порты мира. Как страстно он желал сейчас оказаться в море, хозяином этой каюты, в море, вдали от таких мерзких понятий, как прописка, трудовая книжка, тридцать третья статья, виза — этих остатков крепостного права!

Вернулся Толян с сонным парнем. Тому плеснули половину кружки и спровадили на вахту. После того как, оставшись вдвоём, прикончили вторую бутылку, Сергей нашёл то, в чем сегодня очень нуждался: участие.

– Плюнь ты на эту бл...
– ик!
– блудливую свою Ленку. И не переживай. — Толян обнял Сергея за плечи. — Слышь, Серый! Эт-то даже хорошо. Ты её расшифр-о-в-а-л.

До алиментов! Мне хуже. Я — после. Так их и надо проверять. Безденежь-е-м! Во!

– Если утрясу свои дела в кадрах, попрошусь только на ваш«рысак»! И, знаешь, почему? Из-за тебя, ей-богу, Толян! — Сергей говорил вполне искренне, позабыв в тепле приятных иллюзий о закры¬том, и, наверное, надолго, пути в море. — Слушай, а как же начальст¬во твоё, не прихватят меня?

– Плюнь! Считай, что они — сами по себе, а мы — сами. Они у нас все сейчас приблудные. Проходной двор на ремонте, не знаешь, что ли? Наши-то все в отгулах и отпусках, а эти нас и в лицо не зна¬ют. Я за себя на ночь бича на вахту ставил, так его старпом заставил воду принимать и ещё злился, что тот ни бум-бум.

Повязка есть на руке, и ладно, значит, свой. Я ж здесь электриком, а за дружка вахту стоял у трапа, тот втихую к родителям махнул, в пригород. Может, и ты мне чего поможешь, а?

– Толян, какой разговор? Да хоть месяц за тебя постою, ей-бо¬гу, — забожился Сергей с чувством.

Два космонавта, за которыми следил мир, уже дважды или триж¬ды пролетели над лужицей Японского моря, где в червячке бухты Зо¬лотой Рог притулилась железная козявка — «Горы», в самом чреве которой, в тесной, помене, чем в космическом аппарате, каюте сидели два маленьких, безразличных миру человечка. Они изливали друг дру¬гу душу, мечтая начать новую, интересную жизнь, где всё будет чест¬но и справедливо...