В книге

– Всё начиналось с протокола «Антитеррор», – добавила Эфи, – разработанного совместно спецслужбами Евросоюза и США в пятидесятые. Без чипа, Тони, тут не выжить. Ни в кафе расплатиться, ни в магазине, сразу же вычислят. Начнут разбираться – в итоге посадят. В лучшем случае – депортация. Я вообще-то не против и депортации: в Понта-Делгада и с чипом неплохо, но в твоём случае – это Россия.

– Чечня, вообще-то. И как же жить тут? Ни продукты купить, ни одежду.

– Можно украсть, но лучше не надо. Мне покупает, к примеру, подруга, мы познакомились на пляже. Проблема в деньгах.

– Криптовалюта?

– Как-то так. В ходу теперь электронная наличность типа биткойна, если помнишь. Бумажных денег давно нет. Спасибо Эмили, я плачу ей натурой.

– Секс?

– Надо же как-то жить. В этом смысле твоя гипотеза и гаджеты, о которых ты размечтался, могли бы нас выручить, был бы спрос.

– А не проще ли вставить чип, раз такая херня?

– Здесь точно не вставят, только на родине, так сказать, откуда ты прибыл. Сначала вернут, – Эфи состроила гримасу. – Если вернут, конечно, Тони. Скорей посадят лет на двадцать, «а там посмотрим», как говорится.

– Пиздец какой-то.

– Должна заметить, из-за чипов будет непросто не только сохранить инкогнито, но и избежать фиксации взаимодействия с твоими гаджетами покупателей.

– Я уже понял. Пусть фиксируют. Насчёт инкогнито надо подумать. Не знаю, птиц, допустим, диких животных они же трогают. Да и тебя, кстати, пока не вычислили, а ты ведь не только трогаешь Эмили…

Локошту замялась.

– Они и видеть тебя могут её глазами.

– Их протокол, наверно, глючит.

– Я бы сказал, несовершенен.

Идея же Гомеса заключалась в следующем: увлечь население чтением книг. Свести с ума литературой, образно выражаясь. По замыслу, они с Эфи должны были озвучивать разные книги (на Тонин вкус, естественно, умные и не очень, но развивающие воображение), записывать их в сжатом формате и продавать в виде бумбоксов размером с флешку как «лекарство» от сети (он собирал такие в детстве, ничего сложного).

– Ничего сложного? – Эфи прикрыла жалюзи и поставила Nada Surf, альбом две тысячи второго (инди-рок-группа из Нью-Йорка, альбом «Let Go»).

– Как бумажный кораблик, Локошту: два транзистора, микросхема и разъём для наушников от разбитого телефона.

– Но здесь нет телефонов, микросхем, и наушники вряд ли есть, они встроены уже в их мозги.

– На заводе закажем.

– Переспать со всем цехом?

Тони будто зациклило. Складывалось впечатление, что он всерьёз собирался вернуть людей (население Монтока, во всяком случае) в состояние ускоренной эволюции. «Это их неизбежность теперь», – заключил он не без иронии, дослушав композицию «Run» в конце третьей по счёту пластинки Nada Surf и проникшись её легкомысленным оптимизмом.

III. Легкомыслие

«Означает ли легкомыслие похуизм? – задался вопросом Гомес наутро. Эфи спала. Она согласилась пожить у Тони день или два (а там посмотрим). – Это вряд ли. Легкомыслие, как ни крути, даже по смыслу предполагает работу мысли, а похуисту всё до лампы. Вероятно, не всё, но большей частью. Он вряд ли станет утруждаться общими рассуждениями, предпочитая конкретные и эгоистические интересы».

Удовлетворившись ответом, Тони почувствовал себя скорей легкомысленным: и что ему не живётся? Нет, обязательно надо спасать кого-то. А хотят ли вообще эти люди спасаться?

– Ты же денег хотел заработать, – проснулась Эфи.

– Что толку, Эфи, у нас всё равно нету чипов.

– Продуктов дадут, одежду. Хотя, ты прав – это не жизнь. Как-то унизительно получается.

Но уже к вечеру ситуация прояснилась. Подруга Локошту, Эмили, подсказала, как поступают с этими чипами эмигранты. Они вставляют их нелегально, прибегая к услугам подпольных фирм. Оплата в рассрочку. Всё просто, короче. «Антитеррор» и прочие протоколы, может, и сдерживали исламизацию Запада, но были бессильны перед коррупцией. Не убиваемый рефлекс, сформированный эволюцией одноклеточных, доведённый до совершенства приматами и узаконенный человеком в качестве обыденной практики.

– И что будем делать? – спросила Локошту.

– Не знаю, Эфи. Не для того я отправил нас в будущее, чтобы так унижаться. Ладно бы чипы, контроль и слежка, но взятки, ложь… Всё это было и при жизни. С меня довольно.

– И не исправить?

– Что исправить?

– Твою программу, блядь, мне тоже… как-то не светит тут шататься. «Браслет исхода», или как там она называется.

– Думаю, нет, ведь мы мертвы и я понятия не имею, как устроен тот гаджет для мертвецов.

А ближе к ночи за ними пришли. Два полицейских и собака. Слуги закона.

– Антонио Гомес, Эфи Локошту? – спросили «слуги».

– Да, это мы, – ответил Тони.

– Пройдёмте с нами.

– Мы попались?

– Я сожалею, – кивнул полицейский, тот, что постарше. При нём имелись пистолет, дубинка, шокер и устройство с виду похожее на сканер штрих-кода.

– Сканер штрих-кода? – спросил было Тони.

– Что вы сказали?

– Нас посадят?

– Нет, это вряд ли. Нелегалов, не совершивших иных преступлений, мы не сажаем.

– Их выдворяют, – добавил тот, что помоложе (амбал размером с самосвал).

Локошту сникла: «Прости, Тони».

Их взяли под руки, обесточили дом и наутро отправили ближайшим рейсом кого куда: Локошту в Порту, а Тони в Москву – столицу российского халифата.

В аэропорту его встретил какой-то дядя в тюрбане и с удостоверением сотрудника МИДа. Дипломат был приветлив, подчёркнуто демократичен, но в своём тюрбане и джинсах выглядел мудак мудаком. Он поздравил Тони с возвращением («С возвращением на родину, Антонио Викторович») и справился, не нужна ли ему помощь с оформлением документов.

– Вообще-то нет, – ответил Тони.

– Если надумаете, вот визитка. Халяль на Рижской, в любое время.

– В любое время?

– Да, так и есть. Пока же, Тони, наденьте это.

Он протянул Тони кольцо.

Антонио медлил.

– Право, не стоит. Я не ношу колец, спасибо.

– Да, надевайте уже, Гомес, такой порядок.

– Какой ещё в пизду порядок, пошли вы на хуй!

И в тот же миг Тони собрался и врезал дяде со всей силы прямо по морде. Тот пошатнулся, он врезал ещё раз, и что было мочи, бросился прочь. Халяль на Рижской, вот ведь суки, крутилось в голове. Сбежал. Беглец был счастлив – пусть на время, но он свободен. А не так уж и плох этот гаджет («Браслет исхода»), подумал Тони, добравшись к ночи на Солянку.