В краю молочных рек
Шрифт:
После долгой переписки его вновь пригласили посетить общину. Это настораживало, и он взял паузу. Дима понимал, что «Пришествие» – это секта, а значит, надо быть осторожным. Однако к тому времени он уже так привык общаться с Надей – так звали девушку, с которой он переписывался, – что все равно вернулся в чат через несколько дней. В конце концов, подумал Дима, терять ему нечего – «Пришествие» даже отобрать у него ничего не сможет, так как у него ничего и нет. Ну, кроме жизни, но разве такая жизнь, как у него, ценность и может кому-то понадобиться? Невелика потеря, если что.
Он часто думал о побеге, но его всегда что-то останавливало. Эта идея была сродни мечте, и достижимой, и все же слишком фантастической. Требовалась решимость,
Дом, где Дима снял комнату, находился не так далеко от центра, как казалось по карте. Его номер был на втором этаже – комната небольшая, но в ней умещалось все, что необходимо: кровать, зеркало в пол, деревянная тумбочка и кресло. Была даже плита на две конфорки, спрятанная в нише за раздвижными дверями. Окно выходило на улицу. В доме напротив – продуктовый магазин, аптека и кафе без названия – желто-красная вывеска со словом cafe и чашкой дымящегося кофе. Ночью она подсвечивалась парой лампочек, а из распахнутых дверей слабо доносилась музыка. Ее можно было услышать, если откроешь окно и как следует прислушаешься. Звучал какой-то старый французский шансон. Этим песням было гораздо больше лет, чем Диме, отчего казалось, что время на этой улице остановилось и за прошедшие годы в мире не поменялось примерно ничего, а сам Дима не сбежал из дома, не попал сюда, не сидел прямо сейчас на подоконнике.
Несколько дней он почти не выходил из номера, только за едой, и почти круглосуточно спал, усталость последних недель нагнала его. Ему редко снились сны, а когда снились, это был повторявшийся ужас – он от кого-то убегал, руки были в крови. Дима просыпался, открывал окно, вслушивался в разговоры редких прохожих: у кого-то умер отец, кто-то купил новый велосипед, а одна звонкая девушка кричала в телефон, что поссорилась с лучшей подругой, потому что та «дрянь, каких земля не видывала, настоящая мразь».
Постепенно он стал выходить в город, слоняться по улицам, зависая в парках и кафе. Дима читал книги с телефона – «Летний круиз», «Дом, в котором…», «Люди среди деревьев», – но не особенно вникал в них, не было настроения. Книжное приложение само выдавало рекомендации, и он пролистывал роман с приглянувшейся обложкой, цепляясь за случайные сцены, диалоги. Он слушал музыку, играл до тошноты в мобильные игры, где нужно было собирать фигурки одинакового цвета или лететь сквозь темноту по космической трассе.
По вечерам Дима переписывался со случайными парнями в приложении для гей-знакомств, но до встреч дело не доходило – как только об этом заводилась речь, он сливался и блокировал собеседника. Он был не готов: дома он несколько раз ходил на свидания, но каждый раз все шло не так, как хотелось. В первый раз все закончилось оральным сексом в полутемном туалете бара, когда его чуть не вывернуло от выпитого алкоголя, а во второй сорокалетний мужчина предложил поехать с ним в сауну после кафе.
Третья встреча была дома у молодого парня, почти его ровесника. Все шло здорово, пока они не начали целоваться: Стас повалил Диму на кровать, и, когда лег на него сверху, наваливаясь всем телом, его вдруг охватила паника. Он представил себя со стороны, в голове начало мелькать все слышанное им в школе и от отца, и, как он ни старался избавиться от этого наваждения, у него не получалось вынырнуть из потока флешбэков. В итоге он просто столкнул с себя парня и, нелепо извиняясь, сбежал из квартиры, на ходу застегивая рубашку, заправляя ее в джинсы.
Однажды вечером, когда он зашел в приложение, то увидел, что до другого ближайшего пользователя всего несколько метров. Дима только решил скрыть себя из поиска, как получил сообщение от этого парня. Он испугался и, присмотревшись к фотографии, понял, что видел его, – буквально сегодня утром они разминулись в холле
гостиницы. Наверняка он тоже его запомнил. Удаляться было бы слишком глупо, и он вступил в переписку. Разговор неожиданно сложился – Рома задавал вопросы, рассказывал о себе. Все это он делал без ненужных намеков, а просто вел нормальный диалог, как обычный человек. Когда перевалило за полночь, Рома спросил, можно ли ему зайти в гости, – у него есть бутылка вина, и он с радостью разделит ее.– Ты знаешь мой номер? – спросил Дима.
– Вообще-то мы с тобой соседи. Я оказался более наблюдательным, чем ты.
Дима едва успел причесаться, когда Рома постучал в дверь. На вид ему было около тридцати, подтянутый, русые волосы коротко подстрижены. Мягкий взгляд. Он понравился Диме.
– Так что, можно зайти? – спросил Рома, демонстрируя бутылку.
– Да, пожалуйста, проходи.
Они просидели всю ночь – из-за неловкости Дима старался поменьше болтать о себе, переводя разговор на отвлеченные темы вроде музыки или кино, а Рома, напротив, спокойно рассказывал о своей жизни. Он работал маркетологом в Питере и думал открыть свое агентство.
– А если не получится, то открою кофейню, как все нормальные люди.
После того как вино было выпито, Рома сходил за второй бутылкой к себе в номер и заказал пиццу.
Когда они лежали рядом и смотрели «Дрянь», едва сдерживая хохот, чтобы никого не разбудить, Дима не верил в происходящее – разве с ним такое вообще возможно? Уже под утро они вышли на улицу покурить. От прохладного воздуха по коже побежали мурашки. Дима посмотрел на Рому и снова подумал про то, что он симпатичный.
– А ты-то как оказался здесь? Что забыл в Краснодаре? Все никак тебя не спрошу, – сказал Дима.
Рома выпустил дым.
– Полгода назад я расстался с парнем, с которым был десять лет. Ну, мы даже свадьбу сыграли в Португалии, расписались. А потом он встретил другого и ушел. Так себе драма, конечно, ничего особенного, но мне до сих пор от этого больно. Не очень понимаю, как мне вернуться к обычной жизни. – Он помолчал. – В общем, мой психолог посоветовал тупо отвлечься, поездить по каким-нибудь местам, набраться впечатлений. Я взял отпуск на пару месяцев, заехал сюда решить пару дел по работе напоследок, а потом поеду в Грузию, Турцию, ну и дальше в Европу. Решил выбрать вот такой странный маршрут.
– Долго тут еще будешь? – откашлявшись, спросил Дима.
– Я уезжаю через три дня, – ответил Рома и достал еще одну сигарету.
Дима улыбнулся, хотя хотелось зажмуриться. Бледно-розовое небо висело низко. Это немного, но больше, чем ничего.
Оставшиеся дни они провели вместе. По утрам брали велосипеды напрокат, колесили по городу, спешиваясь, только когда ноги уже горели от усталости. К обеду становилось жарко, Рома снимал футболку и шел по городу, катя рядом велосипед. Он рассказывал Диме о путешествиях в Индию и Марокко, Корею и Японию. О своем бывшем муже, который мечтал стать дизайнером и то злился на поставщиков ткани, то радовался отзывам клиентов, писавших в «Фейсбуке».
Дима смотрел на Рому, стараясь подолгу не задерживать взгляд, чтобы не привыкнуть к нему. Ему нравился Ромин голос, Ромина манера спокойно держаться, уверенно говорить о разных вещах. В нем была упругость, надежность, и от этого Дима испытывал радость и грусть одновременно – грусть, потому что в нем этих качеств не было. Во всей его жизни не было ничего надежного, прочного, упругого – подуй, и все рассыплется.
По вечерам они ходили в кино или бар – пили немного, но танцевали долго, пока хватало сил. В местном гей-клубе все смотрели на них, хотя они были совсем просто одеты. Натанцевавшись, они сидели на подоконнике – Дима клал голову Роме на колени, он гладил его волосы, смотря куда-то в сторону, из соседнего зала доносилась случайная слезливая песня. В окне на соседнем здании загоралась и гасла вывеска мини-маркета: она зажигалась то зеленым, то красным.