В краю Сорни-най

На улицу высыпало уже все население деревянного Березова.

Страх гонит не только нас, ребятишек. От дьявольского грохота бегут взрослые с детьми, с мешками, с веслами.

— За Сосьву! За реку!

— Земля перевертывается!

Сколько же в людях живет еще страхов!

Молодая учительница догнала нас и приказала тотчас возвращаться назад. Голос ее был едва слышен в грохоте, но он вразумил детвору.

На другой день мы, конечно же, вместо школы побежали к ревущей скважине. Верхушки кедров и сосен, стоявших рядом с буровой, почернели и будто съежились. Огромными наломанными макаронами валялись трубы. Сверху лил горячий дождь с песком. На подступах к скважине беспокойно перебегали люди, приближались к ней, отскакивали и снова приближались. Усмирить разбушевавшуюся скважину было делом нелегким.

Окна домов в поселке стали белыми, будто просоленными. Пахло мертвым духом — газом…

В Тюмень тогда полетела такая телеграмма:

«21 сентября 1953 года в 21 час 30 минут на скважине № Р-1 Березовской буровой партии в момент подъема инструмента после разбуривания цементных пробок произошел внезапный газо-водяной выброс… Высота струи фонтана достигает 45—50 метров…»

Так было открыто первое в Западной Сибири газовое месторождение.

За нашей каменной школой, на краю поселка, там, где вчера железной лестницей в небо стояла буровая вышка, теперь полыхает огонь. Грозный огонь, которому суждено было встряхнуть край, обновить его.

Но однажды утром мы не увидели рвущийся к небесам огненный столб. Он уже не бушевал, а стлался по земле, покоряясь воле людей, огнедобытчиков Севера. Они уже надвинули на устье скважины фонтанную арматуру. И все делали для того, чтобы закупорить ствол скважины цементной пробкой, чтобы загнать «газового джина» обратно в землю, до тех пор, пока не построят газопроводы, пока не превратят газ из стихии в добрый огонь, в голубое золото, служащее людям…

Люди голубого огня… Вспоминаю встречи с ними. Со многими приходилось жить бок о бок в одном доме, беседовать…

Вертолет наш парит над синью тайги. Глядя на эту безбрежную ширь, Николай Спиридонович раздумчиво продолжает:

— Север… Это не просто кладовая. Это, по существу, новая планета. Освоение Севера… Оно может быть сравнимо лишь с такими задачами нашего времени, как использование атомной энергии и исследование космоса.

…Внизу — море тайги. Петляют речушки и ручьи, сверкая желто-белыми песчаными косами, простираются ржаво-бурые массивы болот со множеством водоемов и негустой порослью сосенок и карликовых березок. Что они напоминают? Может, марсианские пустыни?

Действительно, Крайний Север Земли похож на новую, еще слабо освоенную планету. Общая площадь той части земного шара, природные условия которой можно отнести к северным, более 17 миллионов квадратных километров, а проживает на ней 8,9 миллиона человек, в том числе в Советском Союзе соответственно: на 9,3 миллиона квадратных километров — 6,5 миллиона человек.

На долю Севера приходится почти 13 процентов суши земного шара и лишь 0,4 процента населения. Но эта территория обладает очень крупными залежами самых различных ископаемых, огромными запасами гидроэнергии, лесными ресурсами.

Все это приобретает особое значение в условиях заметной уже на многих освоенных территориях дефицитности ряда природных ресурсов, быстро растущей заселенности обжитых районов Земли.

Без богатств из северных кладовых, особенно без северной нефти и газа, уже нельзя выполнить и планы нынешней пятилетки. Освоение Севера — проблема перворазрядная…

Подобное я слыхал уже не однажды, и не только от Кушнарева, с которым беседовать всегда интересно потому что отвлеченные, казалось бы, суждения он всегда подтверждает фактами из своей практики, из обыденной жизни сегодняшнего Севера.

— Давление газа в пласте падает. Стрелки манометров едва заметно, но опускаются вниз. Вот-вот — и критическая точка. А достигнув ее, газ уже не сможет без дополнительной помощи двигаться вперед по трубопроводу… А его ведь ждут не только в центре страны. Учитывая это, форсированными темпами ведется строительство компрессорных станций вдоль газопровода. Однако одним махом не решить весь комплекс проблем… Текучесть кадров — проблема из проблем. Полтысячи человек приняли нынче, столько же уволилось, — проведя широкой ладонью по лицу с редкими, но глубокими морщинами, вздохнул Николай Спиридонович. — Людей, знающих дело, немало. А вот Север нам каждый день загадывает загадку. Здесь не каждый, знающий до тонкостей свое дело, становится специалистом в большом, человеческом смысле. Многие не выдерживают. Возможно, Север — это экзамен на человеческие качества руководителя, инженера. Здесь любой техник должен быть инженером человеческих душ в истинном смысле, если он хочет достичь хотя бы мало-мальских успехов…

Кадры… Один из ключей решения этого вопроса — в привлечении коренного населения к промыслу нефти и газа.

Рано или поздно со всеми сказочными богатствами этой земли придется работать коренным жителям. Какие бы мы ни были романтики, рано ли, поздно ли, передав опыт, научив пользоваться техникой сыновей и дочерей вчерашних рыбаков и охотников, многие из нас уедут отсюда. Кто на вечный покой, а кто еще на пенсионный. В этом нет никакого секрета. Вот я здесь уже более десяти лет. Прижился, кажется, полюбил этот край. А нет-нет да и приснится родная моя Украина…

Средь нашего брата немало ханжей, которые со страниц газет, перед камерой телевизора клянутся в вечной любви к Северу, а потом, набрав нужную сумму на машину, на квартиру или построив дачу на берегу моря, дают стрекача. Но есть и другие — остаются на Севере навсегда, становясь настоящими сибиряками. Но, в общем-то, мы люди пришлые, действительно, живем и трудимся в непривычных для нас условиях: мороз, бездорожье, болото, топи, гнус… А для северян это привычно, обыкновенно. И смешно, наверно, им, когда мы много говорим о морозах, комарах… Вот мы научим их добывать огонь земли, передадим свой опыт…

Магнитофон мой, как невидимый дух, незаметно для постороннего глаза запечатлевал в себе каждое слово, каждый вздох главного огнедобытчика Севера — Николая Спиридоновича Кушнарева, чтобы автор этих строк потом уже наедине с собой снова и снова слушал сказанное, сопоставляя, думая о сегодняшнем дне Севера, его прошлом и будущем.

Славился наш край сосьвинской селедкой и муксуном, мягким золотом из собольего и беличьего меха, диким лесом. А сегодня раскрыты новые его богатства: черное золото — нефть, голубое золото — газ. И добывают все это обыкновенные люди — русские и татары, украинцы и башкиры…

Не остаются в стороне и народы Севера. Молодые северяне присматриваются к удивительным машинам, стараются их понять, освоить. Многие уже работают на них.

Среди имен, названных Кушнаревым, и имя моего ровесника — Дмитрия Неттина.

Дмитрий Неттин — кавалер ордена Ленина. Этой высокой награды он удостоен за безупречный труд и многолетнюю работу. Дмитрий Неттин — дизелист электроцеха газопромыслового управления «Игримгаз». Свою трудовую жизнь начал он в геологоразведочной партии после увольнения в запас из рядов Советской Армии. На его глазах раскрывались богатства родной земли. Он шел вместе с первооткрывателями, сам активный участник открытий.