В лабиринтах города

– Макс!

– Да жив он, жив, - успокоил её Княжевич.
– Тоже в отключке. Что с вами произошло?

– Ты не поверишь!

– Сейчас меня уже, кажется, ничем не удивить.

Крапивина пересказала все, чему стала свидетельницей, взахлёб - так, словно сама до конца не могла осознать, с какой мрачной силой им довелось схлестнуться. Дарий успокаивающе коснулся её руки, привлёк к себе. Она доверчиво опустила голову ему на плечо.

– Больше никто не завладеет этой тёмной магией, - поглаживая Алису по волосам, заверил он.

Княжевич поморщился, припомнив неприятный инцидент со Шталем. Но артефакт уничтожен, и потому можно было спать спокойно. Загребущие руки его давнего друга уже не доберутся до этого проклятого кубка. А после ему предстоит непростой разговор с Мартином о том, во что он вляпался на этот раз, если был готов поступиться всеми своими принципами.

Рахманов пришёл в себя спустя десять минут, показавшихся целой вечностью. Медленно и с таким видом, точно у него одновременно разболелись все зубы. Видно, тяжко ему пришлось.

– Эй, я уже ревную, - проворчал он, и Алиса тут же бросилась к нему.

– Не самое подходящее место, - хмыкнул Княжевич, поднимаясь на ноги.
– Нам ещё придётся писать обо всём этом отчёты. Но сегодня можно и отдохнуть.

– А я бы не отказался выпить, - добавил незаметно подкравшийся Мартин Шталь.

Глава 19

Два месяца спустя.

– И вот здесь тоже подпиши, - дядя сунул ему под нос ещё одну бумажку.
– Вот и отлично. Не забудь, что вечерние занятия в Университете Магии проходят в понедельник, четверг и пятницу.

Максим закатил глаза. Язык чесался съязвить: «А не поздновато ли мне поступать в местный Хогвартс?»

Дотошность Фогля в последнее время начинала выводить его из себя. Дядю словно подменили, он носился с ним как с писаной торбой. Поучал, наставлял, постоянно выпытывал что-то о его состоянии и не беспокоят ли вновь обретенные способности. Словно все эти годы не считал изгоем и белой вороной в семье.

– Маг без специализации с огромным потенциалом. Тебе ещё многому предстоит научиться, мой мальчик, - не уставал причитать Аркадий, чем злил только сильнее.

– Теперь-то я могу идти?

– Конечно-конечно, Максим, - закивал дядюшка, убирая документы в папку-скоросшиватель.

Покинув кабинет начальника Магического Надзора Рахманов облегченно выдохнул. Проходя через офис, Макс ощущал пристальное внимание окружающих. Слухи о произошедшем два месяца назад разлетелись по Городу стаей испуганных птиц и с тех пор обросли домыслами и немыслимыми сплетнями. В прессе полоскали имя семьи Крыловых, основателя МН, из-за нехватки сведений строили безумные теории. И сенсация! Возвращение дара Максима. Стоит упомянуть, что дядюшка поучил премию за раскрытие культа и поимку всех его членов.

Но от Рахманова также не укрылось, что многие стали сторониться его, поглядывать с опаской. Словно он бомба замедленного действия: неизвестно, рванёт ли, а если рванёт, то когда и что тогда будет?

Признаться, он и сам ещё не мог свыкнуться с вновь обретенным даром. О нём напоминало только кольцо с пульсирующим красно-чёрным камнем и нечто могучее, поднимающееся изнутри, разбавляющее кровь огнём. К счастью, ничего непоправимого это за собой не влекло, ведь он не истеричная девица и не подросток в период полового созревания. И, тем не менее, некоторые считали его опасным.

В коридоре Макс столкнулся с явно припозднившемся на работу Княжевичем.

– Дай угадаю: Фогль продолжает играть в заботливого дядюшку?
– по-доброму усмехнулся Дарий и протянул руку.

– Угадал, - нахмурился Рахманов, ответив на рукопожатие.

– Нравится или нет, но отныне к тебе будут проявлять повышенный интерес.

Слова Дария настроения не улучшили.

– Я привык быть не таким, как все, - почти всю жизнь Макс учился жить без магии и избегать общества, считающего его изгоем. Теперь же, влившись в это общество, он ходил по тонкому лезвию и в любой миг мог стать изгоем с припиской «опасный».

– Может, зайдёшь?
– Княжевич распахнул дверь в свой кабинет.

Рахманов принял предложение с удовольствием и даже не стал отказываться от кофе. Он давно собирался поговорить с Дарием о том, что случилось в нижнем мире. Про Ярослава Максим не рассказывал никому, кроме Алисы, и чувствовал за собой вину, что не поделился этим с тем, кому Чарныш приходился семьёй.

Княжевич выслушал его с непроницаемым лицом.

– Магия отзывается на магию. Ты увидел фантом, потому что некогда тебя касалась его сила, и кукла как оберег тоже привязалась не просто так.

Заметив его недоумение, маг снисходительно улыбнулся:

– Это все равно, что высыпать на стол металлическую стружку и провести над ней магнитом.

– Хочешь сказать, что я как магнит?

– Ты быстро учишься.

Рахманов задумчиво покрутил кольцо на пальце, выдохнул и сел ровнее.

– Ну, а кольцо? Я ведь мог и не взять его с собой в тот день.

– Тогда тебе бы пришлось несколько сложнее. Считай это удачным стечением обстоятельств, провиденьем, если хочешь. Видишь ли, амулет пропускает магическую энергию, помогает направить её в нужное русло, но не более. Ты бы все равно получил то, что по праву твоё, когда оказался в том месте. Ты впитал магию подобно губке. Пусть нам до конца и не понять всего что произошло. Таких прецедентов ещё не случалось.

Макси почесал бровь.

– То существо... демоница. Она затянула меня в свои владения, совсем не опасаясь, что я могу применить силы.

– Для демонов мы все одинаковые. Они играют на наших страхах, желаниях, маленьких слабостях. Ты же устоял против её напора и обратил дарованную вновь магию против. Мало кто сумел бы так же.

Об этом ему уже говорила и Алиса.

– Кстати, - резко сменил тему маг и вытащил из ящика стола знакомый конверт с приглашением, - доставили вчера. Благодарю за приглашение и поздравляю.

– Будем рады тебя видеть, - Рахманов поднялся и протянул руку, прощаясь.

После беседы с Княжевичем Максим почувствовал некоторое облегчение и расстался с муками совести из-за недосказанности.

Лето выдалось прохладным и дождливым, но предстоящий день обещал быть погожим. Сладко пахло цветущими азалиями - раскинувшимися на клумбе у здания МН, - и недавно скошенной травой. Где-то в глубине вьющихся кустов стрекотали цикады, мягко шелестела листва, потревоженная теплым ветерком.