В лабиринтах памяти

— И я славно посмеюсь, когда ты, — Элайджа склонился к пылающему лицу любимой, почти касаясь губами надутых губок, — не выдержишь, и спустишься ко мне, моя любимая распутница.

И с этими словами он смял манящий рот в жарком поцелуе, на который Ева вскоре ответила. После этого, вампир подхватил уже не сопротивляющуюся девушку на руки, и следующие полчаса они провели в душе, после чего, Ева, под веселым взглядом Элайджи, натянула на себя первую попавшуюся одежду, начисто забыв о нижнем белье, и побежала в школу, надеясь, что ее неминуемое опоздание в этот раз останется незамеченным.

После того, как за любимой захлопнулась дверь, вампир не сдерживая улыбки с удовольствием потянулся, и опустился на смятые подушки, вспоминая произошедшее несколько минут назад. Перед его глазами тут же встало пылающее лицо Евы, с прикушенной нижней губой, едва сдерживающей глухие стоны, пока он ласкал ее точеное тело, сходя с ума от вожделения. Они были вместе уже много времени, проводя в страстных играх едва ли не каждую ночь, но Элайджа желал свою маленькую птичку лишь сильнее, открывая для себя раз за разом новые грани наслаждения.

Прошло немало времени, прежде чем вампир оторвался от своих горячих мыслей, и спустился на кухню, где в маленькой кладовой в мини-холодильнике, хранился запас донорской крови. Ева никак не могла решиться открыть его сущность брату, и Элайдже приходилось быть осторожным. Немного подкрепившись, он направился в гостиную, где его застал звонок Хоуп.

— Привет, дядя Эл! — весело прокричала племянница.

— Привет, милая.

— Как у тебя дела? Как Ева?

Хоть маленькая колдунья и не видела предмет его обожания, Элайджа не сомневался, что успевшие познакомиться с Евой прочие члены их семьи, уже поведали девочке о маленькой птичке, которая свела с ума благородного древнего вампира.

— Все хорошо, любовь моя.

— А когда вы приедете в Новый Орлеан? Я хочу с ней познакомиться! Папа сказал, что она красивая.

— Почти такая же как ты, детка, — не смог сдержать улыбки вампир.

— А дядя Кол смеялся, что она слишком хороша для тебя, пока тетя Давина не оглушили его заклинанием.

— Ева действительно очень хорошая, — отозвался Элайджа, — и ты скоро познакомишься с ней лично.

В этот момент вампир услышал сигнал о звонке по второй линии, и на мгновение оторвался от разговора с Хоуп, чтобы взглянуть на мигающий экран, на котором светилась фотография Евы.

— Прости, милая, — сказал он племяннице, — но мне уже пора. Я люблю тебя, детка.

— Я тебя тоже, дядя Эл! Пока!

Сбросив вызов, Элайджа хотел ответить Еве, но ее звонок уже закончился. Он провел пальцем по светящемуся красным неотвеченному вызову, и приложил телефон к уху, опускаясь на диван.

— Уже соскучилась, птичка? — ласково проговорил он, когда вызов приняли.

Вот только вместо нежного голоска любимой, он услышал испуганный шепот Себастьяна.

— Ты должен приехать, Элайджа! Еву увезли в больницу!

— Что с ней? — мгновенно отозвался вампир, вихрем облачаясь в сорочку и темный костюм.

— Я не знаю… ей вдруг стало плохо.

— Буду через минуту.

И вот спустя не более получаса, Элайджа вместе с Себастьяном стояли на пороге больницы, где их уже встречал доктор Габен.

— Как она? — забыв про приветствия, требовательно проговорил вампир, пристально глядя на усталого мужчину.

Доктор на мгновение замер, переводя взгляд с мрачного Элайджи на едва сдерживающего слезы Себастьяна, прежде чем проговорить, не скрывая улыбки.

— Я могу лишь поздравить Вас, месье Майклсон.

— С чем же? — непонимающе свел брови вампир.

— А Вы не догадываетесь? Ева беременна.

========== Часть 42 ==========

Элайджа замирает, и на мгновение ему кажется, что он оказался в полном вакууме. То, что, только что, не скрывая радости, сообщил ему доктор Габен, не могло произойти на самом теле. Только не с ними. Не с ним.

Но Себастьян уже толкает вампира к белой двери, за которой скрывается Ева, и Элайджа видит, как дрожат его пальцы, касающиеся стальной ручки. Воздуха становиться все меньше, и он исчезает совсем, когда Майклсон оказывается в маленькой палате, где встречается взглядом с робко улыбающейся Евой.

— Тебе сказали? — прикусывает губу она, не сводя с него своих бездонных глаз, наполненных счастьем.

На мгновение воцаряется полная тишина, и с уст девушки медленно исчезает улыбка, сменяясь легкой тенью непонимания.

— Чей он? — только и может выговорить Элайджа ей в ответ, видя, как после его слов лицо любимой искажается от боли.

Ева прикусывает губу, едва сдерживая слезы, которые так и норовят проделать дорожки из ее широко распахнутых неверящих глаз по бледным, как мел щекам.

— Это было когда я… я уезжал в Новый Орлеан? — продолжает вампир, сам не узнавая собственный голос, — с кем… с кем ты была, Ева?

— Я… — хрипло шепчет та, все еще не до конца понимая смысла произнесенных любимым фраз, — только с тобой…

— Факты говорят об обратном, — отвечает ей Элайджа, щуря глаза, — и ты это знаешь.

— То есть ты… — начинает задыхаться Ева, — ты думаешь, что я… я изменила тебе?

— А есть варианты? — склоняет голову вампир, не сводя с возлюбленной пристального взгляда, — я не виню тебя, ведь тогда…

— Убирайся! — цедит Ева, перебивая мужчину, и ее голос дрожит от ярости, — не смей больше приближаться ко мне! Я никогда не прощу тебе этого!

— Как скажешь, — глухо выдыхает Элайджа, отступая к двери, — мне жаль, что все…

— Замолчи! Ненавижу тебя, слышишь? Уходи! — кричит девушка, и в палату врываются Себастьян и доктор Габен.

— Что… что здесь происходит? — сдавленно выговаривает Себ, переводя взгляд с серого лица Элайджи на заливающуюся слезами сестру, — Ева?

Мальчик делает шаг к постели, и протягивает руки к плачущей девушке. Она придвигается ближе, прячет мокрое лицо на его маленькой груди, пока растерянный брат гладит ее по спутанным волосам.

А Элайдже кажется, что он слышит, как рушится его мир. Он бросает последний, полный боли взгляд как дрожащую Еву, и исчезает за дверью.

Не остается совсем ничего, все вокруг сливается в одно безликое пятно, а окружающие звуки создают лишь назойливую какофонию. Он должен был знать, что в конечном итоге все закончится именно так. Ведь подобные ему не заслужили такого счастья, что он испытал в объятьях маленькой птички.

И в этот момент его накрывает боль.

Элайджа приходит в себя несколько часов спустя в темном баре, и в его памяти лишь бесконечные бокалы бурбона, которые он методично вливает в себя, стараясь хотя бы немного притупить разрывающие сердце чувства. Хотя, он заранее знает, что это не поможет.