В лабиринте

Марина чувствует внутри неприятный холодок, но сдаваться так просто не собирается. Ей важно, чтобы Андрей признал свою неправоту, даже если он нарыл то, чего Марина знать не захочет.

– - Меня не интересуют чьи-то там фантазии! Я предпочитаю доверять фактам.

Андрей, скептично изогнув бровь, прикуривает.

– - Ну да, ну да.

Марина кидает на него рассерженный взгляд.

– - Да если бы у Димы рыльце было в пушку, его мать непременно рассказала бы мне об этом, чтобы я с её сыном не связывалась! И, заметь, сделала бы она это вовсе не для того, чтобы уберечь меня от ошибки!

Андрей некоторое время молчит, изображая паровоз, а затем вздыхает.

– - Мелкая, тебя вокруг пальца обвести -- нефиг делать. И если бы Нина Степановна захотела, ты бы ей прямо на столе в одних трусах станцевала. Твоё счастье, что она вроде как вполне нормальный человек.

Обида и злость вскипают в Марине. Она подбирается и рычит, едва разжимая зубы:

– - Чтоб ты знал, будь она хоть преступницей мирового масштаба, она всё равно в моих глазах стояла бы на несколько уровней выше, чем ты!

Губы Андрея кривятся в усмешке.

– - Я не сомневался в этом.

Марина фыркает.

– - В таком случае, смею надеяться, больше ты мне капать на мозги не станешь со своими подозрениями.

– - Кто тебе это сказал?
– - Андрей тушит сигарету в пепельнице.

Марина снова в изумлении распахивает рот.

– - Н-но...

– - Я сказал, что не стану докапываться до тебя и Димаса только в одном случае: если он окажется безвинным младенцем.
– - Андрей крепче стискивает руль.
– - Однако, исходя из того, что я успел разузнать, он, быть может, только внешне тот самый принц, а вот внутренне он чернее самой злой королевы.

Непогода на улице превращается в самую настоящую грозу. Дворники практически не справляются с льющейся на лобовое стекло водой, и Андрей паркуется на обочине, чтобы не рисковать почём зря. На его лице написана такая безмятежность, что Марину начинает трясти от негодования. Теперь она ещё больше жалеет, что поддалась на провокации и потащилась в такую даль лишь для того, чтобы убедиться в абсолютном эгоизме и беспринципности родного брата.

Марина с силой стискивает челюсти, чтобы не разораться.

– - У меня просто нет слов.

– - Врёшь.

Андрей поворачивается к ней и улыбается. Ладонь Марины начинает нестерпимо чесаться от желания залепить ему пощёчину.

– - Видишь ли, малая, в чём беда, -- говорит Андрей, -- удивительно в твоём Диме даже не то, что он весь такой шикарный и благородный. Меня больше настораживает твоя слепота. Скажи честно: с какой пипетки он тебя приворотными зельями потчует?

Рука срывается всего на долю секунды, и на щеке Андрея появляется постепенно краснеющий след от пальцев.

– - Ты омерзителен!

Марина распахивает дверцу и выпрыгивает прямо под проливной дождь. Её сотрясает дрожь от гнева, поэтому находиться с этим человеком в настолько тесном пространстве она больше не в состоянии. Да, возможно, она где-то идеализирует и Диму, и свои отношения с ним, но вести себя так гадко Андрею никто не давал права. Он её брат, а не покровитель, так что должен понимать цену своим словам и поступкам.

– - Мелкая, твою мать, а ну сядь обратно!
– - Андрей догоняет её спустя пару минут.

– - Пошёл к чёрту!
– - огрызается в ответ Марина.

Ей холодно из-за дождя и пронизывающего ветра, но возвращаться обратно в машину нет никакого желания. Заболеть и слечь с воспалением лёгких, конечно, тоже так себе перспектива, однако Марине проще сломать себе что-нибудь, чем добровольно согласиться на это требование.

– - Тебе жить надоело?!
– - Андрей хватает её за плечо и разворачивает к себе.

– - Мне ты надоел! И претензии твои надоели! Мне надоело, что ты лезешь в мою жизнь! А ещё надоела необходимость возиться с тобой, как с маленьким, потому что маме, видите ли, не хочется огорчать папу, а я -- самый удобный угол в этом хреновом квадрате!
– - срываясь на визг, вопит Марина. Терпение покидает так её стремительно и безвозвратно, что на поверхности остаётся только желание избавиться от брата как можно скорее.

Андрей, сжав губы, молчит. Он никак не комментирует её истерику, не реагирует на ядовитые высказывания. Лишь когда поток слов стихает, он стаскивает с плеч ветровку и накидывает её на голову Марины, а затем притягивает её к себе. Та дёргается, не собираясь так просто таять и принимать заботу того, кого она сейчас даже видеть не хочет, но сильные руки, стискивающие её в объятиях, мешают взбрыкнуть и бросить куртку в грязь.

– - Дура ты, мелкая. Самая набитая из всех дур, -- слышит она тихий голос, который практически тонет в раскатах грома.

Марина зажмуривается.

– - В таком случае, оставь меня в покое уже и займись собой. Хватит лезть, куда не просят.

Андрей напрягается -- это чувствуется по тому, что его объятия становятся крепче. Затем он выдыхает и, разомкнув руки, отходит на шаг назад. Марина в тот же момент стаскивает с головы куртку. Андрей по-прежнему стоит рядом, однако сейчас внезапно появляется ощущение, будто он смотрит на неё из другой вселенной. Это промозглым холодом отзывается в груди.

Засунув руки в карманы промокших насквозь штанов, Андрей сперва смотрит в прищуренные от ярости глаза Марины, а потом, хмыкнув, отводит взгляд. Он никогда не вызывал в ней жалости, но сейчас, когда с него ручьями стекает вода, а одежда прилипает к телу, ей вдруг представляется, что он очень одинок. Настолько, что собственные слова теперь кажутся ей отвратительными и подлыми.

– - Ладно, мелкая, уговорила, -- с деланным весельем говорит Андрей, пожав плечами.
– - Больше я ни тебя, ни Димаса не трону, так что можешь быть спокойной. Дай только до дома тебя довезти, а то ведь замучаешься пешкарусом по такой погоде пилить.

Он молча протягивает Марине руку и, дождавшись, когда она сдастся, тянет её обратно к машине.

Марина обречённо плетётся за ним, чувствуя вину за резкие слова, но открыть рот и попросить прощения не может. Гордость в ней сильна как никогда, поэтому она с особой остротой ощущает, как его влажная горячая ладонь практически сминает её пальцы, и упорно смотрит в землю.

Она пытается убедить себя, что всё сказала правильно.

Дальнейший путь проходит в угнетающем молчании. Андрей даже радио не включает, а Марина и вовсе боится лишний раз пошевелиться. Она то и дело сглатывает ком в горле и, кутаясь в его куртку, почти задыхается от резкого запаха мужского парфюма, но ни единой жалобы не слетает с её губ.

Дождь заканчивается, когда они подъезжают к городу, но Марину больше не радует солнце. Влажная духота нравится ей не больше сырости, поэтому поднимающиеся от земли испарения вызывают раздражение.